– Что это было? – только и вымолвила Дафна.
– Водопарад! Волшебно, не так ли? – расхохоталась старуха.
– Выходит, что ты управляешь водой? – совсем запуталась Дафна.
– Я и есть вода! – хвастливо воскликнула старуха, – Ну, или скорее дух, голос, сердце и мысли воды. О наядах22 что-нибудь знаешь, начитанная ты наша?
– Знаю… Но ведь их, кажется, не существует? А если они и есть, то выглядят немного иначе, – предположила Дафна и заметила, что водяная старушка вся порозовела от злости.
– Ты хочешь сказать, что я не похожа на наяду? Ну конечно, в ваших дурацких книжках (и кто их только пишет?) нас называют красавицами, вечно молодыми и сладкоголосыми! Враки всё это! Сколько на свете ручьев, рек и озер – столько и нас, духов воды! Все мы рождаемся, течём, а бывает, что и умираем со своими реками. Частенько из-за людей! Все мы разные, волнуемся, замерзаем, играем волнами… Но предназначение у нас одно – мы переносим человеческие слова и мысли по течению, храним тайны и открываем путь из мира живых в мир ушедших. Каждый день, уходя и возвращаясь из школы, ты говорила со мной. Я пила твои слёзы, мыла твои руки, играла с тобой, кружила твои бумажные корабли. Я знаю обо всех твоих мечтах и страхах. Знаю, что глядя в мои воды, ты думаешь о море… И оно об этом знает. Видишь ли, течение – штука неуловимая, поймало мысль и понесло через реки, озера, ручьи и даже лужицы прямо к морю. Да, так уж повелось, что все мысли мира встречаются в море. Только это тайна, об этом мы не должны говорить с человеком. Но, если уж человек сам начинает разговор, вода не в праве молчать. Ты – единственная, кто в этом городе говорит со мной. Вот я подумала, что пришло время нам познакомиться как-то иначе.
Дафна не могла поверить, что перед ней возникло самое настоящее волшебство. Где это видано, чтобы в двадцатом веке вода разговаривала с человеком? Где это видано, чтобы вода носила такое странное имя – Пелагея ке Таласса Милате мето Имасте Апиро? Или просто – Пепе.
– Почему вы не выходили на землю раньше? – вдруг спросила Дафна.
– Ох, терпеть не могу вопросы… Ну, во-первых, у вас тут слишком трудно дышится! Воздух грязненький, да холодный уж больно. Во-вторых, никогда ещё ты не являлась к моему берегу в ночь да при луне прибывающей. И наконец, никогда ещё тебе и твоей матери не было так трудно, как сейчас. Говоришь, мать твоя совсем разболелась? Где же, где же взять денег на лекарство… Не придумала, где?
– Не придумала, – тяжело вздохнула Дафна.
– Возвращайся домой. Ложись спать, – велела Пепе, – Но прежде, вот, возьми! – и она протянула Дафне пузатый флакончик речной воды, – На рассвете разбавь водой мамины засохшие краски. И уходи. В школу, в город, да куда хочешь. И до сумерек домой не являйся! Поступишь иначе – больше твоих жалоб я слушать не стану. Уяснила?
– Уяснила, – прошептала Дафна, – Сахару-то принести завтра?
– Обойдусь! – ответила Пепе, – Ежели всё у нас получится, будет у меня к тебе одна просьба. А пока – беги, а то задохнусь я здесь с тобой болтать, – сказала старуха и щукой бросилась в воду, подняв в воздух шипящие золотые брызги.
***
– Сальвадор, где краски? А ну-ка, ищи! – шёпотом скомандовала Дафна, на цыпочках пробираясь в кладовую. Мышонок с лёгкостью вскочил на дубовый комод и принюхавшись, указал лапкой на самый верхний ящик. Тот был заперт. Сальвадор виновато опустил голову и засопел.
– Это от тебя мама их сюда спрятала, – поняла Дафна, – И чего ты на них охотишься? Вкусные они что-ли?
Сальвадор кивнул.
– А ключ где? – усмехнулась Дафна.
Сальвадор пожал плечами.
– Ясно. Сальвадор, надо найти ключ до рассвета! – взволнованно сказала девочка. И с этой минуты они принялись искать. Рыскать по дому, пусть и на цыпочках, было жутко неудобно. Старые деревянные доски поскрипывали, ночная тишина в миллион тысяч раз преумножала и дыхание, и биение сердец и даже мысли Сальвадора и Дафны! Друзья боялись вздохнуть, чтобы не разбудить Мирру. Дважды они поискали на кухне, у камина и за камином, за шторами, под ковром, на кресле и под кроватью… И тут вдруг Сальвадор подскочил на месте и вытянулся в струнку, словно юный солдатик на своём первом параде.
– Что с тобой? Нашёл? – спросила Дафна.
Сальвадор указал хвостом на спящую Мирру. А точнее – на верхний кармашек её пижамы. Оттуда и выглядывала резная головка крошечного ключа. Дафна обрадовалась и подкравшись к матери уже хотела достать его. Но Мирра тяжело вздохнула и перевернулась на левый бок. Ключ перевернулся вместе с нею и надежно прижался к постели. Сальвадор от досады схватился за уши и затопал лапами. Дафна посмотрела в окно. Да, небо уже готовилось к рассвету, разгоняя по домам тёмные ночные облака.
– Как же открыть шкаф? – призадумалась Дафна, – Сальвадор! Ты ж ещё тот жулик! А жуликам замки не помеха… Да, не обижайся ты! – Дафна погладила мышонка по спинке и чуть не заплакала, – Ах, если бы я была в тысячу раз меньше, то сама бы залезла в эту замочную скважину, и… – не успела девочка закончить, как мышонок неожиданно обрадовался, усы его растопырились, а коготки звонко защёлкали.
– Пиув! Пи-пиув! – воскликнул он и Дафна поняла, что у её друга есть идея.
Сальвадор рванул в сторону камина, где с грустью догорали последние поленья. Там, у самой тёплой стенки, нашёл он кривую трещину и сунул в неё свой острый нос. Сначала Сальвадор тактично попищал, позаискивал. Потом он поглядел на Дафну, снова сунул нос в трещину и обратился к «кому-то» уже с большей настойчивостью. Дафна поняла, что мышонок надеется кого-то выманить. Но тот «кто-то» никак не идёт. И вот наконец, терпение у Сальвадора закончилось. Он обнажил свои маленькие, но очень острые зубки и угрожая «кому-то» укусом, завопил:
– Пив-паф пи пип-пом «пи-пи-пи-пи-пи»!
Дафна еле сдержалась, чтоб не рассмеяться. Но рассвет всё ближе подбирался к Марбургу, а мамины краски по-прежнему томились под замком. И тут из каминной трещины вылетела сонная белокрылая муха.
– Зараза? – удивилась Дафна, – Мама же тебя ещё по осени прихлопнула?
Муха, не обращая внимания на эти слова, грозно уставилась на Сальвадора и сбивчиво зажужжала. Казалось, будто она пытается объяснить мышонку, что тот наглым образом нарушил её сладкий зимний сон. Сальвадор же и слушать не хотел её жужжание. Размахивая лапами, он напомнил Заразе, что благодаря ему она может спокойно спать в тёплой трещине и не беспокоиться о том, что Дафна и Мирра её прихлопнут. А ведь поводов для «прихлопа» достаточно! То Зараза залезет в коробку с сахаром, то разнесёт хлебные крохи по дому. То ей захочется рисовать на оконных стёклах, скрипя лапами и напевая себе под нос мушкины дворовые песни! Да ещё посреди ночи! В общем, Зараза и есть зараза!
Дафна уже догадалась, о чём Сальвадор просит эту вредоносную дамочку. И решила вмешаться.
– Я дам тебе последнюю ложку персикового варенья. И не стану больше гоняться за тобой! – пообещала она, – Только помоги!
Зараза с чувством собственной важности хмыкнула и махом рванула в кладовую. Друзья побежали за ней. Не успели они и переступить порог, как Зараза уже юркнула в ту самую замочную скважину. Что-то там покрутила-повертела, дважды выругалась, плюнула, ещё что-то повертела-покрутила и вот – «щёлк», и шкафчик с красками открылся!
У Дафны от радости даже руки затряслись. А солнце уже считало секунды до своего лучезарного соло: десять, девять, восемь, семь… Сальвадор засуетился, мастерски срывая крышечки с баночек с краской. И вот Дафна принялась разбавлять их речной водой. Ох, пахла та не цветочками! А тиной, рыбьей чешуёй да мокрым песком.
Как только солнце шагнуло на самую высокую ступень ватного неба, в жёлтую краску из заветного флакончика упала последняя капля речной воды. Свершилось! В Марбург пришёл рассвет. Дафна, Сальвадор и Зараза тяжело вздохнули. Они успели! Успели разбавить все засохшие краски до рассвета. И вдруг Дафна поняла, что красок-то у её матери всего ничего! Синяя, зелёная, жёлтая, чёрная, да пол баночки белой.
