В окне кареты показалась морщинистая рука, украшенная перстнями. Рука повелительно щёлкнула пальцами.

Король приподнял голову и с опаской посмотрел на неё. Рука поманила его пальцем.

Король вздохнул, поднялся и осторожно приблизился к дверце.

Из кареты высунулась голова старика. Что-то зловещее было в каждом его движении, в изгибе бровей, в крючковатом носе. — Ты что, деревенщина, себе позволяешь? — проворчал старик.

— Я король, — прошептал Триста Тридцать Третий. Но даже едва слышный шёпот Старик разобрал и взъярился ещё пуще.

— Ты был королём, а я король всегда! — прошипел он, надуваясь, словно жаба. — Стоило мне задуматься и исчезнуть из виду, как ты сразу решил прикарманить чужую карету. Ты вор, а не король! Ладно, я готов тебя простить и не лишать головы. Мне как раз нужен кучер.

— Я? Кучер? Да как же это возможно? — Ничего сложного нет, не бойся. — Старик решил, что король просто боится не справиться. Он опять щёлкнул пальцами, и на короле появилась шитая золотом ливрея. Что-то произошло и на его голове.

— Моя корона! — схватился за голову король и обнаружил круглую шапочку, на которой золотом была вышита корона.

— В одной карете не может быть двух королей! — ухмыльнулся старик.

Король хотел ему возразить, но, встретившись взглядом с незнакомцем, смолчал.

— Полезай на козлы. Я и так задержался. И вообще без кучера заблудился. Заехал в какую-то чужую страну. Правь прямиком к Матильде Озёрной.

И старик откинулся на сиденье, прикрыв глаза.

Король вздохнул и посмотрел по сторонам. Он боялся разбудить старика и спросить, где живет эта его Матильда.

Поэтому он просто подхватил вожжи и изо всех сил стегнул лошадей. Может, они сами знают адрес? Старик, услышав свист кнута, на секунду приоткрыл глаза, пробормотал: "Хорошо!" — и снова заснул.

Кони, почувствовав руку кучера, ударили копытами, взвились в воздух и понеслись среди туч. Король не то что править — просто боялся свалиться вниз. Он что было сил вцепился в козлы. Мимо проплывали тучи, слегка касаясь его, и даже от этого лёгкого прикосновения он чувствовал удары электрического тока. Теперь король понял, почему незнакомец даже летом путешествует в закрытой карете. Ездить в открытом экипаже опасно.

Лошади неслись, а король трясся от страха. Он никогда не думал, что работа кучера бывает такой страшной. Тучи, смыкаясь позади промчавшейся кареты, искрились и сыпали на землю молнии. Король вздрагивал и втягивал голову и плечи. От накопившегося электричества по бокам кареты зажглись фонари и разгорались всё ярче.

Кони мотали головами и бежали всё быстрее, подгоняемые со всех сторон громом и молниями.

Наконец карета стремительно полетела вниз. Ветер обжигал лицо. Король никак не мог от него спрятаться или прикрыть лицо руками: ведь он крепко-накрепко вцепился в сиденье. Взглянув вниз, король увидел, что карета прямиком падает в какое-то озеро. Сердце его оборвалось. Он не мог оторвать рук от сиденья, чтобы попытаться править лошадьми. Руки не слушались его.

Прощаясь с жизнью, король закрыл глаза. Но удара не последовало. Копыта зацокали по булыжной мостовой. Король открыл глаза и увидел, что карета опустилась на остров посреди озера. Над водой вокруг острова клубился туман, скрывая берега. Зато и с берега никто не мог увидеть этот остров и не подозревал о его существовании.

Карета подкатила ко дворцу, украшенному перламутровыми ракушками, и остановилась.

— Ну, сколько можно ждать? — Голос из кареты заставил короля очнуться. Из окна высунулась рука и потянулась к нему, словно змея.

Король соскочил на землю и, проклиная свою некоролевскую судьбу, распахнул дверцу кареты.

— Веселее надо работать, братец, — ткнул его под ребро острым пальцем старик. — Ты служишь не у кого-нибудь, а у самого Карколама, короля колдунов.

От боли и страха Триста Тридцать Третий согнулся вдвое. Так вот в чьи руки он попал! По спине его пробежал холодок.

Проходя мимо, Карколам бросил только одно слово:

— Портфель.

И ушёл вверх по лестнице, по которой струились ручьи.

Король заглянул внутрь кареты и увидел там рядом с переносным телевизором вишнёвый портфель-дипломат. Король подхватил этот портфель и заспешил следом за своим хозяином. Да, как ни странно, теперь у него был хозяин, да ещё такой, которого опасно было ослушаться.

В зале, куда король принёс портфель, Карколам уже раскланивался с прекрасной женщиной. Король догадался, что это и есть Матильда Озёрная. Карколам кланялся, а Матильда изучающе оглядывала его.

Триста Тридцать Третий тоже хотел шаркнуть ножкой, как того требовало его королевское воспитание, но тут же, получив затрещину от своего повелителя, отлетел к стене. Король забыл, что он теперь всего лишь слуга. Прижав к груди портфель, он забился в угол зала и стал прислушиваться к разговору.

Карколам бархатным голосом расточал красавице комплименты:

— Моя прекрасная Матильда, как я рад нашей встрече!

— Я смущена вашим приездом, ваше королевское величество. Для меня это такая честь!

— Ну что вы, что вы, дорогая! Это честь для меня — беседовать с очаровательной хозяйкой такого великолепного дворца.

Матильда подошла к окну. Только теперь король увидел, что оконные рамы вырезаны в виде рыбьих хвостов, а занавеси напоминают рыбацкие сети. Подняв голову, он обнаружил, что над ним на потолке раскрыл рот огромный, на весь потолок кит.

— Что вас привело ко мне? — спросила хозяйка.

— Желание увидеть вас, прелестная. Ехал мимо и не мог не заглянуть. Я ведь знал вас ещё малышкой, лет этак тысячу тому назад.

— Ну, положим, не тысячу, — зарделась Матильда. — Не больше семисот.

— Но я все так явственно помню! Конечно, этот дворец не блистал тогда такой красотой. Но вы блистали всегда.

Матильда в волнении распахнула окно. Карколам поспешно подошёл к ней.

— Моя дорогая Матильда, мне нужна королева, королева моего сердца. Станьте моей женой!

У Триста Тридцать Третьего бешено застучало сердце. Так вот из-за чего они сюда спешили!

— Так каков же ваш ответ? — нетерпеливо спросил Карколам.

Матильда Озёрная покачала головой.

— Как я могу быть вашей женой, если вы колдун? Ведь я принадлежу к волшебникам.

— Кто сегодня различает волшебников и колдунов? Как можно обращать внимание на такие предрассудки? Надо быть современнее.

— Для вас это только предрассудок, мой уважаемый! Но ведь, если я соглашусь, в мире станет на одну колдунью больше и на одну волшебницу меньше. А ведь вы не хуже меня знаете, к чему это может привести.

— А как же любовь? — проворчал Карколам. — Посмотрите, какие вещицы я вам привёз. — Он поманил пальцем короля и забрал у него портфель.

— Благодарю покорно! — отвернулась Матильда. Портфель полетел обратно к королю.

— Матильда, ты, наверное, забыла, что твой отец тоже был колдуном и моим другом! — переходя на «ты», недовольно проворчал Карколам.

— Но моя мать воспитала меня как волшебницу. Я не могу вернуться в мир колдунов.

— Но хоть поклянись мне, что ты не выступишь против меня!

— Что ты затеял, Карколам, если тебе нужна моя клятва? — подняла брови Матильда.

— Ничего, ничего! — попытался замять разговор Карколам. Взгляни-ка на моего слугу! Тоже король! Хочешь, подарю его тебе?

— Благодарю. Я не люблю королей, — резко отвернулась от него Матильда.