– Нет, – тихо проговорил Кристофер не терпящим возражений тоном. – Ты даже думать об этом не смей, понял? Если ты примешься за старое, тебе конец. Не рехаб. Могила. Понял?

Крейвен втянул голову в плечи, словно под хлыстом, и едва заметно кивнул. Лицо его стало белым, каким-то бескровным. Он прокашлялся, отложил вилку, взял с колен полотняную салфетку и встряхнул её. Положил на колени снова. Растерянно пробежал пальцами по столу как по клавишам. Взгляд его невидяще блуждал по залу. Кристоферу показалось, что сознание музыканта отключилось. Кристофер хлопнул ладонью по столу, привлекая его внимание, и бодро воскликнул:

– Ну что, ты есть закончил? Поехали тогда! Что время терять?

Трент подскочил со своего стула и немедленно крикнул официанта Джареда.

***

Дойл и Крейвен молча топтались у входа в ресторан, когда парковщик подогнал серый Порш. Трент с удивлением уставился на помятый кузов автомобиля.

– Это что? Койота сбил на Малхолланд?

Кристофер передёрнул плечами.

– Четырёх… вроде того…

Крейвен хмыкнул и хотел что-то съязвить, но тут к ним вырулил чёрный кабриолет Мазерати музыканта.

– У тебя зато все путём, – усмехнулся Кристофер, невольно любуясь машиной. – Куда едем?

– В Бэль Эйр. На, вот тебе, – он протянул ему небольшую запаянную в пластик карточку с какими-то надписями и цифрами. – Это тебе пропуск на въезд. Меня охранники и так все знают, а тебе понадобится. Следуй за мной.

– Но мы не обсудили, что говорить Мэри.

Трент улыбнулся:

– Кристофер, лучше тебя никто на свете не знает, что говорить.

Через некоторое время петляния по Сансету, они подъехали к внушительным воротам въезда в шикарный квартал Бэль Эйр.

Путь им преграждал шлагбаум. Из домика охраны вышел молодой, удивительно красивый парень в униформе и заглянул в окно Мазерати. Крейвен что-то коротко ему сказал, тот кивнул в ответ и достал из кармана пульт дистанционного управления. Шлагбаум поднялся.

Кристофер был в Бэль Эйр впервые. Выхоленный район закрыт для чужаков. О нем знали все, но бывать там доводилось немногим. Дойл знал, что здесь обитали многие его клиенты, наслаждаясь комфортом своих дворцов, тишиной и полным покоем, обеспеченным лучшими охранными службами города.

***

– Проклятье, Мэри, за что?!!

Едва успев распахнуть дверь машины у подъездной дорожки красивой двухэтажной виллы, Кристофер, словно в замедленной съёмке, наблюдал, как огромный чёрный пёс устремляется в проем приоткрытой двери, высоко закидывая мощные лапы, и на полном ходу упруго бросается на Трента.

Вот его передние лапы с белыми отметинами упираются в грудь музыканта, оставляя пыльные следы на рубашке. Нелепо раскинув руки, взметнув полы пиджака как вороньи крылья, Трент валится с ног, прямо на мелкий щебень дорожки. Так же медленно, увязая во времени, как в густом желе, сам Дойл вылезает из машины и, почти не касаясь ногами земли, приближается к Тренту. Пальцы Кристофера скользят под грубый кожаный ошейник собаки, ощущают густую, чуть липкую шерсть, а под ней – груду движущихся мускулов животного. Рывок, низкий стон, и… время обрушивается на него вместе с хрипом пса, руганью Трента и пронзительным криком Мэри.

Запахивая на ходу голубой бархатный халат, молодая, невероятно красивая темнокожая женщина бежит к ним. Босиком. Едва бросив взгляд на корчащегося на земле мужа, она кидается к Дойлу и ухватывает собаку за ошейник. Её прохладные пальцы касаются руки Кристофера.

Он оглянулся на неё и неожиданно провалился в её ярко-синие глаза. Его бросило в жар. То, о чем в этот момент подумала Мэри Крэйвен, невольно вызвало в нем одновременно стыд… и вину, и желание.

– Это просто злость… – не сводя с неё глаз, пробормотал он и отпустил ошейник.

– Что ты сказал? – Мэри вздёрнула красиво очерченные брови.

– Трент, дружище, ты как? – Дойл сделал вид, что не услышал вопрос женщины. Он присел рядом Крейвеном. Тот с трудом поднялся на ноги и смерил жену разъярённым взглядом.

– Мэри!

– Он вырвался, – последовал холодный ответ. Такой холодный, что по спине Кристофера пробежал озноб. – Что тебе здесь нужно, Трент?

Она демонстративно повернулась к ним спиной и направилась к дому. На спине её халата серебряными нитками была вышита надпись «невеста». Пёс покорно затрусил за ней. На полпути он неожиданно обернулся и глухо зарычал на непрошеных гостей. Мэри издала короткий свист, призывая пса. Тот последовал за хозяйкой. Трент кинулся следом, но дверь за ними уже захлопнулась.

– Как это «что мне тут нужно»? Ты – моя жена, черт возьми! С тобой мой сын! Мой единственный сын! Поговори со мной! За что ты спускаешь на меня собак?

– Если ты сам этого не понимаешь, то нам не о чем с тобой говорить. Убирайся отсюда! – прокричала Мэри из глубины дома, не соизволив даже выглянуть в окно.

Трент взлетел на крыльцо и обрушил кулаки на запертую дверь.

– Открой, Мэри! Открой немедленно! Слышишь? Скажи мне, что я сделал? Что, твою мать?!! – закричал он. Дойл заткнул уши: его сочный, хорошо распетый низкий голос вдруг ушёл в визгливый фальцет. Как ножом по стеклу. Невыносимо. Из глубины дома донёсся детский плач. Гарри…

В этот же момент где-то рядом зарокотал мотор мотоцикла. Дойл оглянулся и замер: из-за живой изгороди соседнего особняка показался мотоциклист. На голове – шлем с опущенным визором, через плечо – большой чёрный фотоаппарат. Он беззаботно помахал им рукой в знак приветствия, выкрутил дроссель мотоцикла и рванул прочь.

– Проклятье! Это папарацци! – Трент в отчаянии заколотил кулаками по двери. – Сукин сын! Ты можешь себе представить, что сегодня будет на всех жёлтых сайтах и в сетях?!!! Ты только вообрази!

Дойл медленно кивнул. Он прекрасно себе представлял, как будет выглядеть эта история в прессе.

– Да, паршиво… Ладно, дело сделано. Это тоже – часть твоей жизни.

– Да хрен со мной! Гарри! Парня сожрут с этими фотографиями. Моего парня! Моего единственного сына!

– Послушай, убиваться нет смысла. Мы сюда приехали, чтобы как раз заняться счастьем Гарри. Давай, говори, что будем делать. Ты же не ранен? Кстати, ты не ранен? – Дойл с беспокойством оглядел музыканта. Вид у него был не очень.

– Да нет, я в норме. Чтоб этого пса разорвало.

Из-за двери послышался глухой рык.

– О! – усмехнулся Дойл. – Ему твоё пожелание не понравилось.

– Поговори с ней, чёрт тебя дери!

– Ладно, я попробую.

Кристофер громко откашлялся и позвонил в дверь. Пёс за дверью зашёлся истошным лаем.

– Прочь. Я разве неясно выразилась? – женщина с вышивкой «невеста» на халате все же высунулась в окно второго этажа. – Вы вынуждаете меня звонить копам.

Дойл задрал голову вверх, пятерней отбросил волосы со лба, улыбнулся и покладисто произнёс:

– Мэри. Ну не станешь же ты натравливать полицию на собственного мужа? Хотя пса ты уже… Ну да ладно. Позволь мне с тобой поговорить. Только мне. Просто дай мне одну минуту, больше я не прошу. Трент подождёт в машине, – он оглянулся на музыканта. Тот кивнул, не отрывая глаз от жены. Глаза его пылали. Был это огонь любви или ярости – сложно сказать.

Мэри молчала какое-то время. Она глядела Кристоферу прямо в глаза. Пауза уже начинала затягиваться, когда она кивнула и коротко бросила: «Заходи».

Трент с облегчением вздохнул.

Дверь перед Кристофером распахнулась. Он вошёл в уютный полумрак жилища Мэри Крейвен. Как только он скрылся за порогом, Трент нехотя побрёл к своей машине.

Пёс не залаял, лишь угрюмо оглядел гостя и улёгся на подстилку в прихожей.

Многослойные занавеси, тяжёлые люстры из хрусталя, мелодично позвякивающие в тишине, дорогая резная мебель с бархатной обивкой, служанки… Родители Мэри Крейвен – богатые люди. Она – интеллектуалка с блестящим образованием. Как же тяжело они переживают её союз с рок-музыкантом, с этим позором в людском обличье. До сих пор не могут смириться. И как прислушивается Мэри к их советам…