Трент усмехнулся:

– Да каждый день.

– Сложно быть знаменитостью.

– Ну, мне же не привыкать.

– Ладно, Бог с ним. Что у тебя случилось с Мэри?

Трент мотнул головой и тяжело облокотился на руку.

– Она устала от меня. Я идиот. Я просто последний кретин.

Крейвен нервничал. На его правильное, по-мужски красивое, зрелое лицо словно набежали тучи. Глаза покраснели.

– Да что такое?

– Помнишь, пару месяцев назад ты помог мне заработать два миллиона, которые мне нужны были на турне?

– Конечно.

– Я потерял эти деньги.

– Что значит «потерял»? Шёл по улице и уронил два миллиона долларов что ли?

– Да нет, конечно.

Трент поднял руку, подзывая официанта. Подбежал другой парнишка. Трент попросил его принести порцию виски. Он вопросительно взглянул на Дойла, тот кивнул:

– Да, давай и мне. Тут чаем не отделаешься.

– Но только одну порцию, понятно? Больше я не буду. И ты, надеюсь, – Трент угрюмо взглянул на Кристофера. Тот с пониманием кивнул.

Крейвен подождал пока официант отошёл подальше, затем оглянулся по сторонам. Рядом никого не было. За столами поодаль заседали небольшие компании мужчин в деловых костюмах, увлечённых разговорами. Никто не проявлял к ним излишнего интереса.

Тогда музыкант продолжил:

– Короче, когда Мэри об этом узнала, она сказала, что с неё хватит. Сложила вещи и переехала к себе, в Бэль Эйр. На следующий же день ко мне пришли её адвокаты.

– А Гарри?

Трент уронил голову на грудь. Кристоферу послышалось, что он всхлипнул.

– Она забрала Гарри, – глухо отозвался он. На сей раз издал отчётливый клокочущий звук.

Дойл покачал головой, не зная, что сказать. Принесли виски. Кристофер тактично отвернулся и заговорил с официантом о чем-то незначительном, чтобы отвлечь его внимание от Трента и дать тому время украдкой вытереть глаза и взять себя в руки.

Кристофер Дойл знал Трента Крейвена много лет, ещё со времён его скандалов со звукозаписывающими компаниями. Тогда это был истеричный, затянутый в чёрный латекс, волосатый дрыщ, который по ночам творил гениальную, но чудовищно разрушительную музыку. И неистово крушил самого себя на глазах у миллионов фанатов. Очень скоро, под натиском вседозволенности, поклонения и адской мощи творчества, его психика рухнула и рассыпалась на такие мелкие частицы, что, казалось, собрать их невозможно уже никогда. Пресса и молва похоронили его заживо. Но в какой-то момент он сам остановил собственное разложение и сдался в рехаб. Спустя какое-то время из рехаба вышел коротко стриженый атлет с чёткой гражданской позицией, абсурдным педантизмом и запасом жизненной энергии, достаточным, чтобы запустить атомный реактор. Первый же альбом, выпущенный им по возвращении, взлетел на первые строки хит-парадов и вернул Трента Крейвена на вершину мира.

Дойл скользнул взглядом по сникшему музыканту. Он прятал лицо за ладонями, изо всех сил сдерживая слезы.

На сцене этот человек превращался в демона, в торнадо, в цунами. Он брал микрофон в руки, и все вокруг него взрывалось ядерной бомбой. Он был фатален: если ты попал на его концерт, то либо падёшь ниц к третьей песне, либо просто сгинешь в его темной материи. Трент был человеком-чёрной дырой, в которой люди пропадали бесследно. И видеть его таким, как сейчас, – каким-то потерянным и беспомощным – было нестерпимо.

– Тебе следовало остаться дома, не показываться на людях, – тихо сказал Дойл. – Я мог к тебе приехать. Ты же просто хлам.

Трент передёрнул мощными плечами, схватил стакан, некоторое время повертел его в руке, будто сомневаясь, а потом одним глотком прикончил виски. Поболтал во рту кубик льда, затем разгрыз его и проглотил.

– Я в порядке. Все нормально. Выпил бы ещё. Но не давай.

– Тогда объясни мне, почему она ушла от тебя из-за двух миллионов? Ты же богатый человек, Трент. Тебе-то и те два ляма были, в общем, ни к чему. Ты же из жадности…

– Да, верно, я не хотел лезть в свои деньги. У меня, сам знаешь, финансы были в чётком раскладе – инвестированы как по нотам. Я не хотел ничего дёргать. Да ты все знаешь лучше меня. Те два ляма были свободные, я и собирался их кинуть на обновление технической базы и подготовку турне. Сейчас много интересных новых штук появилось.

– Ты – знатный экспериментатор, – Дойл поднял свой стакан и повёл им в сторону Трента, давая тому понять, что тост – за него.

– Короче, я просрал эти деньги.

Кристофер подавился. Откашлялся. Погрозил Тренту пальцем.

– Извини, вот тут поподробнее, – он недоуменно передёрнул бровями. – Я не хочу заставлять тебя оправдываться, ты просто объясни мне.

Крейвен замялся. Он злился на самого себя и не решался открыться. Но Кристофер уже все узнал от своего таинственного информатора. Новости повергли его в шок и глубокое уныние. Но он не подал вида.

– Ну… короче… как бы тебе сказать… – Трент боролся с собой. Каждое слово давалось ему с трудом. Официант Джаред принёс бутылку виски и ведёрко со льдом, выгрузил все на стол:

– Это для вас подарок от нашего заведения, – с радостным волнением объявил официант.

– Я не пью. Столько, – презрительно фыркнул Трент, отворачиваясь от Джареда.

– Да, унесите бутылку, будьте добры. Но спасибо, в любом случае, – мягко улыбнулся Кристофер.

Сбитый с толку Джаред продолжал растерянно мяться на месте, пока Кристофер не взял бутылку со стола и впихнул её парню прямо в руки. Официант торопливо ретировался, но тут же вернулся с подносом. Он поставил тарелки с едой перед гостями, ещё раз с обожанием поглядел на Крейвена, который рад был любыми способами оттянуть признание на ещё одно лишнее мгновение.

– Ещё что-нибудь желаете, джентльмены? – спросил он, вновь наполняя стаканы сначала Тренту, потом – Дойлу.

– Нет, спасибо, – отозвался Кристофер, не глядя на официанта.

Трент дождался, пока Джаред растворился в сумраке зала, затем подался к Дойлу.

– Короче, – глухо бросил он, – я их проиграл.

Дойл сделал потрясённый вид и звучно хлопнул руками по столу:

– Да что же это с вами со всеми происходит?..

Об пол звякнула вилка. Джаред тут же принёс Дойлу чистую.

– Что такое? – не понял Трент.

Кристофер махнул рукой:

– Ты не первый мой клиент, который недавно проигрался.

– Ясно.

– Ты? Ты! Это просто невероятно! Ты же в жизни не играл! Даже в самые лихие свои годы. И как это теперь случилось? – поинтересовался Кристофер. Он кое-что заподозрил.

– Да чёрт его знает! Я был на приёме после вручения какой-то очередной награды, уже не помню. Потом ребята позвали меня на вечеринку. Ну, там парни играли в покер. Я не представляю, что на меня нашло. Как попутало, – он снова уронил голову на руки и запустил пальцы в жёсткий иссиня-чёрный ежик волос. – Я проиграл два ляма с ходу, одному парню. Я не знаю, чем я думал.

Дойл насторожился:

– А как он выглядел? Здоровый, высокий, черноволосый, небритый такой, и глаза как у китайца?

– Да нет, – мотнул головой Трент. – Я даже не помню, как он выглядел, если честно. Помню, что, по-моему, англичанин, как ты.

Кристофер пожал плечами. Мало ли на свете англичан… А вот Джон Плейфорд, возможно, всего один. Но описание не подходило, и если это не очередное воплощение, то Крейвен просто попал в передрягу.

Кристофер какое-то время сверлил Трента взглядом, задумчиво болтая виски в своём стакане. Тот машинально жевал обед, не решаясь поднять на него глаза.

– Чем я могу тебе помочь? – в конце концов тихо спросил он.

Трент вздрогнул, кинул на Кристофера быстрый взгляд и снова вперился глазами в тарелку.

– Тебе нужны деньги? – продолжил Дойл. Вопреки его ожиданиям, Трент отрицательно помотал головой.

– Поговори с ней, – глухо произнёс он.

– С Мэри?

– Тебя она станет слушать. Со мной она даже разговаривать не хочет. А я не могу думать больше ни о чем. Она и Гарри не выходят у меня из головы. Я делать ничего не могу. Я жить без них не могу… Я… – в горле у него снова заклокотало, и Дойл вдруг испугался: он понял, чего на самом деле опасался Трент.