– Говори, что у тебя есть, кроме пижонской тачки. Не заставляй нас искать, – хрипловатым голосом сказал мощно сбитый коренастый мексиканец с поломанным носом.

– Мы тогда быстро все обтяпаем, – поддакнул один из белых парней. Среднего роста, с темными кругами под глазами и запавшим бледным лицом. Явный наркоман со стажем, но из буйных. Из тех, что растят демона внутри, и, когда он вырывается на свободу, остановить его ярость могут только ствол или супер-доза.

Дойл невольно выставил вперёд руки, словно обозначая невидимый заслон. И парни действительно остановились. В его сознании замелькали страшные картинки. Он переводил внимательный взгляд с одного парня на другого и чувствовал, как чернеют его глаза. Удивительно, но он научился ощущать эту перемену. Парни этого не заметили в темноте, может, к лучшему.

– Джесси, – Дойл указал пальцем на паренька в кепке, самого молодого из них, – передай привет Лориэне. У твоей сестры завтра кастинг, она с успехом пройдёт его, её возьмут в группу. И ты, если последуешь за ней, а не за этими, станешь известным артистом через пару лет. Ты мечтаешь о сцене, Джесси. И ты не хуже Лориэны. Так подумай, что для тебя важно. Сейчас ты стоишь прямо на пороге новой жизни и даже не догадываешься об этом. Это настоящий шанс. Сделай правильный выбор, Джесси. Трамп! – Дойл встретился взглядом с наркоманом. – Ты заныкал пакет со своей дурью под полом в спальне матери ещё месяц назад и забыл про него. Сегодня достанешь и ещё несколько дней продержишься. Но надо торопиться: этой ночью копы не спят. Нуньес? – кивнул в сторону латиноса. – А для тебя плохие новости. Если в субботу не откажешься драться, Рикки сломает тебе три ребра, ключицу и сделает тяжёлое сотрясение мозга. Запустишь его – начнётся эпилепсия. На твоём месте я бы выбрал противника помельче. Ты после травм последнего боя ещё не готов с ним встречаться. Я знаю, у тебя зуб на Рикки, но надо подождать месяц-два. Ты своё отвоюешь. И, наконец, Джонсон. – к последнему белому парню, который держался позади всех, Дойл подошёл почти вплотную. – Ты очень талантливый парень, Джонсон. Зря ты бросил колледж. Проблемы с отцом ты мог бы решить и другим путём. Понимаешь, о чем я? – Кристофер заглянул ему прямо в глаза. Джонсон заёрзал, лицо его залила краска. Он не выдержал и опустил взгляд. Тем временем Кристофер продолжал:

– Твой отец – настоящий зверь, я согласен, но разве он стоит того, чтобы ты принёс ему в жертву свою собственную единственную жизнь? Что тебя ждёт сейчас? Притон, тюрьма, могила. Думаешь, это твоя месть ему? Думаешь, этим ты заставишь его страдать? Нет, – Дойл приблизил к нему лицо и прошептал:

– Это – подарок. Чем ниже ты падёшь, тем больше радости ему доставишь. Хочешь отомстить – стань человеком. Сделай карьеру, о которой он не мог даже мечтать. Стань одним из тех успешных парней, которых он так ненавидит и боится, – он отпрянул от парня и добавил:

– Вернись в колледж. Там тебя хорошо помнят. И ждут. Тебе даже грант дадут, ты прорвёшься. Это реально. Это – твоя настоящая жизнь, а не бред, который происходит прямо сейчас. Поверь мне.

Он убедительно кивнул, подтверждая свои слова. Затем окинул четверых обомлевших ребят суровым взглядом:

– И передавайте привет старине Кингу. Ему бы, кстати, не понравилось, что его курьеры занимаются по ночам подобной ерундой. Вы рискуете подставить всех «калек» из-за тачки и часов.

– Что за фигня? – первым опомнился Нуньес. – Откуда этот пижон столько знает? Откуда ты это знаешь? И Кинг откуда тебе известен? – он угрожающе зарычал и поднял кулаки, готовясь к атаке.

– Слушай, ну его на фиг, давай не будем трогать его, – нерешительно вступился Джесси.

– Да нет, я хочу знать, откуда этот длинномордый ублюдок из Брентвуда знает всю херню про меня. Пусть он мне скажет!

Лицо Нуньеса пошло багровыми пятнами, он продолжал медленно наступать. К нему присоединился Трамп. Известие о нычке так обрадовало его, что кровь с бешеной скоростью хлынула по его голодным венам, и от предвкушения очередной дозы Трампу неистово захотелось крови. Просто чужой крови. Он крался за Нуньесом, след в след, как шакал, жадно глядя на Дойла. Он вцепится прямо в глотку, как только жертва будет повалена на землю. И белая дорогая сорочка пижона станет мокрой от его хлещущей, быстро остывающей крови.

Джонсон и Джесси нерешительно мялись позади.

Тем временем дистанция между нападающими и жертвой постепенно сокращалась. Сердце застучало у Дойла в висках. Он не представлял, что делать. Он просто ждал, выпрямившись и инстинктивно сжав опущенные кулаки.

В какой-то момент Джесси поднял голову в ночное небо и вдруг радостно завопил:

– Парни, валим! Копы!

Все остальные задрали головы вверх. Трогая землю голубоватыми направленными лучами прожекторов, будто щупальцами, к ним приближался патрульный вертолёт. Слух Дойла уловил нарастающий рокот вертушек. Несмотря на темноту, на борту угадывался силуэт полицейского в защитной форме. Он сидел в проёме открытого люка и держал автомат наготове.

– Валим, валим, пока он нас не заметил! – прокричал Нуньес и бросился к машине. Остальные последовали за ним. Не пройдя и пары метров, Нуньес вдруг остановился и оглянулся на Дойла, который так и стоял на прежнем месте:

– А с тобой, ублюдок, мы ещё встретимся!

– Сомневаюсь, – выкрикнул в ответ Кристофер.

– Пророк хренов!

Нуньес погрозил Дойлу кулаком и побежал к машине. Джесси в это время уже запустил мотор.

Как только за Нуньесом захлопнулась дверца, «Шевролет» сорвался с места. Кристофер проводил взглядом свет его фар, пока тот скрылся за очередным поворотом, затем не торопясь направился к Поршу.

Вертолёт пролетел мимо, в нескольких метрах над головой Дойла. Он не вызвал у полицейских подозрений.

«Ну и денёк, – думал он, заводя машину. – Если все люди живут как-то так, то неудивительно, что продолжительность их жизни совсем не соответствует ветхозаветным исчислениям. Сколько может протянуть хрупкое человеческое существо в постоянном стрессе?.. И что лучше – стремительное прогорание человека в страстях или бесконечное безнадёжное существование ангела, лишённого большинства чувств?»

Кристофер пожал плечами в ответ своим мыслям. Его Порш спокойно возвращался вниз, петля поворота за петлёй, по темной и будто необитаемой Малхолланд Драйв. Радио тихо напевало какое-то кантри, но Дойл даже не прислушивался к музыке. Наступило самое тёмное время суток – уже перед самым рассветом, а он все ещё был черт-те где от дома. Чего ждать от наступающего дня? В час у него встреча с Трентом, рок-музыкантом, которого Кристофер Дойл знал уже много лет, а Иезекиль ни разу в жизни не видел.

Порш входил в очередной поворот, когда вдруг в глаза Дойлу ударила мощная вспышка света. Он рефлекторно зажмурился и выкрутил руль. Машину швырнуло о столб разделительного заграждения.

Кристофер заглушил мотор. Он открыл дверь: надо было выйти и посмотреть, что произошло. В этот же миг к машине слетелись какие-то тени, его грубо схватили, выволокли из Порше и потащили в кусты у обочины.

– Нуньес! – выкрикнул Дойл.

Мимо проехала единственная за все это время встречная машина. Вильнула, обходя Порш, который бросили поперёк дороги, гневно просигналила по этому поводу и исчезла в темноте. Но Дойл и не надеялся на второе чудесное спасение.

– Я ж обещал, что мы ещё встретимся. Сейчас я порежу тебя на мелкие куски, козел ты хренов. Пророк, гад. Откуда тебе знать, готов я завалить этого урода Рикки или нет? Что тебе известно? Кто ты вообще такой? Трамп, помоги мне!

Лицо Дойла обдало нездоровое дыхание наркомана. Ему заломили руки и швырнули лицом в сухую траву. Дойл горестно вздохнул. Страшно ему не было. Трамп принялся обшаривать карманы его брюк. Нащупал часы на запястье. Щелкнул стальной замок браслета.

– Нормальный хронометр… – прокомментировал он. – Титановый, что ли. Марку в темноте не вижу.

– Да хер с ней! – отозвался Нуньес. – Кредитки в бумажнике есть?