Хант поглядел на пакет так, будто увидел призрак. Открыл его, пошарил внутри рукой, словно слепой.
– Но здесь не двести тысяч.
Дойл с ухмылкой кивнул:
– Восемьсот. Столько, сколько вы просили.
– Но… – генерал посмотрел на него с непониманием.
– Я готов инвестировать эти деньги, – радостно объявил Кристофер.
– Но как инвестировать? – продолжал недоумевать Хант. – Я же должен их все отдать. Как вы хотите их инвестировать? Что это значит? Вы сумасшедший. Или… вы…
Он кинул на него взгляд, полный подозрений.
– Да, вы правы. В вашу дочь, – Дойл улыбнулся. – Я уверен, она толковая девочка. И я готов отдать вам восемьсот тысяч прямо сейчас, с тем условием, что, когда Хелен окончит колледж, она пойдёт работать в мою контору. Я буду вычитать эти деньги из её жалованья. Учитывая средний заработок успешного финансового дельца, она этих вычетов даже не заметит. Так вы сможете гарантировать её стабильное будущее и заживёте с чистой совестью. Плюс соцпакет. Как вам сделка?
– Но почему? В чем причина такой филантропии? – упорствовал в расспросах Хант, но Кристофер уже заметил, с какой алчностью он обнял обеими руками заветный пакет. Он пожал плечами, отвёл взгляд от генерала. Сложил руки на груди, потёр пальцем губы. У него не было вразумительного ответа на этот вопрос. Так, чутье.
– Я не знаю, мистер Хант, – честно ответил он. – На самом деле, люди вовсе не кажутся мне… милыми. Но иногда… что-то срабатывает… где-то… – он развёл руками в знак того, что добавить тут больше нечего.
– Вам же говорили, что я – провидец. Вот и верьте мне на слово, – пошутил он.
Но Ханту было не до шуток. Ещё пять минут назад он был готов пустить себе пулю в лицо. Сейчас все перевернулось, и его проблемы разрешились. Но неужели он может взять почти миллион долларов вот так, без всяких обязательств и гарантий?..
Он поднял глаза на Дойла. Тот оглядывал его кабинет, продолжая задумчиво потирать пальцем губы…
– Можете… – вдруг отозвался Дойл, не глядя на него. – Мне не нужны ваши гарантии. Да и что вы можете мне предложить?.. Я просто знаю, что лучше места Хелен Хант не найти. Вы сами её пришлёте ко мне. Я порядочный… человек, мистер Хант.
Он договорил и взглянул на генерала. Собственно, тому было достаточно слов. Он машинально кивнул. Затем поднял пистолет с колен. Он положил оружие на стол и дико уставился на него. Несколько минут отделили его от рокового шага.
Генерал испытывал странное опустошение. Вроде как все было решено, и это наполнило его последние минуты каким-то смыслом. Теперь этот смысл безвозвратно утерян. Он бросил взгляд на фотографии, расставленные на столе. Его юная дочь, сияющая улыбкой. Красивая, ещё до болезни, жена. Они словно глядели на него с ожиданием. «Я не подведу!» – пообещал про себя Хант.
– Спасибо, мистер Дойл, – сухо сказал он. – Теперь вы свободны.
Кристофер повёл бровями и усмехнулся.
– Вы позволяете мне удалиться? – переспросил он с сарказмом. Генерал молча кивнул. Он устало откинулся на спинку кресла и уронил голову на грудь, будто задремал.
Кристофер ещё пару секунд смотрел на его опущенные веки, потом соскочил со стола и вышел, уверенно чеканя шаг. Теперь красться не было нужды.
В коридоре он столкнулся с Хелен Хант – та возвращалась в свою комнату со стаканом молока. Юная калифорнийка с округлыми формами, загорелыми ногами в коротких фланелевых шортах и солнцем в волосах. Она вскинула на него испуганные небесно-голубые глаза.
– Здрасьте! – приветливо улыбнулся Кристофер. – Не пугайтесь, я знакомый вашего отца. Уже ухожу.
– А-а, – кивнула Хелен и тоже улыбнулась. – Вас проводить?
– Спасибо, я справлюсь.
– Тогда всего хорошего.
Дойл тряхнул головой. Прядь волос упала ему на лоб, но он не стал их поправлять. Ему хотелось убраться из дома Хантов как можно скорее. Он стремительно протопал по лестнице и выскочил через заднюю дверь. Так же перемахнул через забор, не заботясь о том, что его могли заметить бдительные соседи, прыгнул в Порше и рванул прочь.
Странное действие на него оказывали женщины. Их магнетическая энергия отправляла его сердце в галоп, и тело пронизывала нетерпеливая дрожь. Память снова вернула ему лик белокурой Рэчел на пляже, которая невольно стала его собственной Евой.
Лос-Анджелес утопал в море огней, несмотря на позднюю ночь. Фривей продолжал гудеть потоком машин, и в этом океане энергии Кристофер чувствовал себя микроскопической частицей, ничего не значащей по своей сути. Гремящей искрой его кабриолет мчался по шоссе; одной из множества искр. Каждая – сама по себе, отъемлемая, одинокая. Одной больше, одной меньше – никто не заметит. Отчего-то на душе у Дойла стало гадко, и внутри появилось какое-то давящее чувство. Он, неожиданно для самого себя, съехал с фривея на Сансет, промчался вдоль плотных изгородей вилл кинозвезд, свернул на Голливудский бульвар и по Лаурел каньону поднялся на Малхолланд-Драйв. В этот час улица была совершенно безжизненна.
Его машина неутомимо петляла и петляла на темных поворотах, поднимаясь все выше и выше.
В какое-то мгновение свет фар яркой вспышкой отразился в глазах любопытного койота, который выбежал из-под защиты каньона на дорогу. Сердце Кристофера ёкнуло. Он придавил кнопку сигнала. Порш гневно загудел. Животное испуганно метнулось обратно в сухие кусты. Дойл знал, что там есть и другие койоты. Затаясь, они провожали его машину зоркими глазами и не рисковали выйти на свет.
Наконец Кристофер поднялся достаточно высоко. Он припарковался у смотровой площадки и вышел из машины. Холодный влажный воздух заставил его зябко поёжиться. Дойл стиснул себя руками, напряжённо задирая плечи. Ему казалось, что так он меньше мёрз.
Он подошёл к огороженному краю обрыва. Дальше, за сетчатым забором, каньон скатывался на сотни метров вниз, и вся затопленная электрическим светом Долина лежала у ног Кристофера. Далеко во тьме мрачной шеренгой теснились горы Святой Моники, и непроглядное небо искрилось патрульными вертолётами.
Дойл сделал глубокий вдох и широко раскинул руки, будто собрался взлететь.
Он невольно подумал о паре бессильных крыльев, что совсем недавно путались у него под ногами. Единственный ангел за всю историю мироздания, которому ни разу не довелось полетать. А здорово прямо сейчас раскрыть их во всю мощь, разбежаться, наполнить ветром и воспарить над Долиной.
Но Кристофер ещё слишком мало знал о людях, чтобы торопиться с выводами. Он громко выдохнул. Невольно сделал жест руками, будто стряхивая с себя происшествие с генералом. Ему бы радоваться, но почему-то эта история оставила в его душе только гнетущее чувство.
«Надеюсь, я больше никогда о нем не услышу», – пробормотал он. Кристофер подошёл ещё ближе к краю, глянул вниз, в глубину каньона. В темноте ничего нельзя было разобрать. Он зачем-то продолжал упорно вглядываться в темноту, когда услышал, как рядом с его машиной медленно остановился ещё один автомобиль.
– Эй, что ты там делаешь, парень? А ну не вздумай! – резкий окрик заставил Дойла отпрянуть от обрыва. Он оглянулся.
Старый черный «Шевролет Комаро». Несколько парней. Мексиканец, двое белых и афро. Кричал ему темнокожий парнишка лет восемнадцати. Он высовывал голову в красной кепке в окно переднего пассажирского сиденья.
– Привет! Да я в порядке. Это не то… – отозвался Дойл, но вдруг осёкся.
Парни тем временем выбежали из машины и уверенно приближались к нему.
– Чувак, ты сигануть решил что ли? – снова обратился к нему парнишка в красной кепке.
– Ты стой там, на месте. Не дёргайся, мы сейчас тебе поможем, – подхватил мексиканец.
Теперь Кристофер прекрасно осознал их намерения. Ну что ж, дело ясное. Самый тёмный час, пустая Малхолланд Драйв, его серый Порш. А значит, и бумажник, и хорошие часы, и мобильник. И бездонный каньон. Они приближались с разных сторон, осторожно, следя за ним зорко, как койоты. Что делать в подобных ситуациях, Дойл не знал. Он в принципе не знал, что в жизни бывают подобные ситуации. Он ждал, пока они подойдут ближе. Тогда он поймёт, что предпринять.
