И вот наступил день, когда я сменил свои джинсы на костюм с галстуком, подыскал Гильяту нового водителя и отправился покорять этот мир самостоятельно. И в этот момент мне, как никогда раньше, пригодились все мои знания, знакомства и связи, спортивная злость, армейская дисциплина и жизненные ценности, привитые родителями. Я ощутил свою причастность к мужской стае и готов был к настоящим сражениям.
Свою торговлю начал с фирменных джинсов Levi's – развозил их по торговым точкам и рядам по всей Москве. Больших коммерческих центров тогда еще не было, и известные всем, кто жил в ту эпоху, вещевые рынки – Коньково, Лужники, Черкизовский – тоже еще не появились. Прилавки зачастую стояли прямо вдоль улиц. Джинсы оказались ходовым товаром, разлетались просто с космической скоростью.
Помню, как однажды, когда я приехал с партией джинсов к торговым рядам на Проспекте Мира, меня окликнул какой-то парень. Одет он был модно, выглядел отлично, и я не сразу узнал в нем своего давнего приятеля Михаила, с которым во времена срочной службы в Венгрии отрабатывал приемы рукопашного боя и прикрывал его от азиатских дедов. Сюрприз был неожиданный, очень приятный, и мы еще долго обнимались и хлопали друг друга по плечу. Встречу продолжили в ближайшем ресторане, оставив вещи прямо на прилавке.
Приятель мой, похоже, был здесь частым гостем. Выпив несколько рюмок за встречу, мы вспомнили нашу службу, и то как я за него заступился, жертвуя своим очередным отпуском… Он мне рассказал, что недавно демобилизовался и сразу же вернулся в свой спортивный клуб карате. Я ему тоже рассказал немного о себе: как меня чуть не отправили в «дисбат», как вернулся из армии, пережил смерть брата, к которому так и не удалось попасть на свадьбу. Рассказал, как теперь развиваю собственный бизнес.
Встреча оказалась как нельзя более кстати. Михаил был непрост. В торговых рядах на Проспекте Мира он смотрел за порядком, собирал членские взносы с продавцов и отваживал заезжих гастролеров. Как и мне когда-то, ему предложили вступить в местную группировку, и, в отличие от меня, он согласился.
Буквально на следующий день продавцы получили распоряжение отнестись ко мне со всем уважением и серьезностью. С тех пор на всех прилавках Проспекта Мира продавались не только мои джинсы Levi’s, но и весь остальной товар, залежавшийся на складах нашей семейной компании. Никакого вознаграждения Михаил с меня не взял, сказал только, что долг платежом красен, и что это лишь небольшая благодарность за то, что я вступился за него тогда, в начале его армейской службы.
С Михаилом мы продолжали общаться, видел я и еще нескольких крепких ребят из своего армейского прошлого. Они звали меня в свой «бизнес», однако я неизменно отказывался и предпочитал идти своей дорогой.
Это было яркое время. Мне все удавалось, я чувствовал себя молодым и сильным. Красивые женщины любили меня. И как бы ни дорожил я Маргаритой, мелкие приключения на стороне у меня все же случались. Тем более, что на ВДНХ, неподалеку от нашего офиса, постоянно проводились всевозможные выставки, мероприятия и вечеринки, и девушки так называемой модельной внешности, стуча каблучками, дефилировали по аллеям.
Не раз, взяв у Коли его эксклюзивный российский джип, я знакомился с какой-нибудь невероятной красоткой, предлагал подвезти, приглашал в ресторан. Помню одну из них, обладательницу роскошной внешности и властного имени Ольга. Когда фотограф подошел к нашему столику, она вдруг сказала: «А я снимаюсь только за валюту» … Возможно, никакого подтекста в этом заявлении не было, и мы с ней долго еще потом смеялись над этой ее фразой, как над удачной шуткой, однако я тогда подумал, что лучше буду рядом с Марго и ее капризами, чем с одной из таких моделей.
Все подобные истории нужны были мне, как и любому нормальному мужчине, для самоутверждения. Это была своего рода «школа молодого бойца».
И все равно на первом месте у меня была работа. Тут все складывалось хорошо, хотя не обходилось и без конфликтов. К обманам и коварству чужих людей я начинал уже привыкать, однако никак не ожидал подобных проявлений от родственников и друзей.
Одно безобразное недоразумение произошло прямо у дверей нашего офиса и, что хуже всего, в присутствии иностранных партнеров. В то утро я был, как всегда, при параде, одетый в стильный костюм с повязанным модным галстуком. Настроение было приподнятое, и одна из участниц той самой делегации во время переговоров посматривала на меня с большим интересом.
У Назима был младший брат Азар, парень с причудами, довольно нервный, но, в сущности, не хуже других. Я не слишком его любил, держал на расстоянии, поэтому, когда в то утро он вдруг принялся что-то мне доказывать и проявлять агрессию, я даже не сразу сообразил, в чем дело.
Азар этот, между тем, злился все больше и в результате мы сцепились. Я повалил его на асфальт, даже придушил слегка и держал, пока он не успокоился. Нас разняли. Из офиса выскочил Коля и встал между нами, но этот парень от этого разъярился еще больше и отшвырнул моего брата в сторону. Вот этого я уже простить не мог. Разум мой мгновенно отключился, остался один только гнев.
Это была какая-то битва титанов, в офисных костюмах, под начинающимся дождем. Азар этот был, хоть и младше, но на вид гораздо крупнее меня. Через некоторое время нас снова растащили, но он последним ударом исподтишка все же умудрился выбить мне шейный позвонок. Корчась от боли, я пообещал, что скоро его достану.
Разумеется, с моей стороны это было ребячество. Никогда не опустился бы я до кровной мести. Однако Назим, старший брат Азара, очень обеспокоился и всерьез просил меня потом забыть обиду.
Это был неприятный случай. И самой неприятной была даже не драка, а ее истинная причина. Как выяснилось позже, конфликт организовал Назим, чтобы поговорить со мной с позиции силы. Ему не нравилось, что я стал зарабатывать слишком много, и казалось, что я переманиваю к себе своего брата Николая. Что ж, это было его право, а для меня стало уроком: я понял, что иногда даже близкими людьми движет самая банальная зависть.
Я старался не обращать внимания на недоброжелателей и упорно занимался своим делом, тем более, что после той судьбоносной встречи с армейским другом, деньги буквально липли к моим рукам. Вскоре судьба свела меня с еще одним влиятельным человеком, неким Алексеем Алексеевичем Печерским, телефон которого передал мне мой друг Филипп. Я и сегодня, уже живя в Испании, поддерживаю связь с этим человеком.
В те годы он возглавлял торговый департамент одного из столичных районов и подчинялся непосредственно мэру Москвы. В его ведении находились более двухсот пятидесяти продовольственных магазинов, универмагов, хладокомбинатов и складов. В моем товаре он был очень заинтересован. Это был ключевой момент в моей карьере.
Мы с ним быстро договорились, и вскоре весь коньяк, вино и ликеры развозился по точкам огромного торга, а первые в стране радиотелефоны «Пантера» скупались не только всеми магазинами Москвы, но и многими оптовиками. Я разрабатывал эту «золотую жилу» абсолютно легально, и вскоре на моем счету был первый в моей жизни миллион.
Даже в рублях это было целое состояние, и мы с братом гордо принесли эти деньги домой. «Маме будет очень приятно», – говорил Коля, и я тоже так думал.
На том же этапе жизни приобрел я еще одно важное знакомство. Юлиан Макаренко, который помогал обналичить наш миллион, был человеком с двумя высшими образованиями – журналистским и экономическим, а его младший брат учился на одном факультете с будущим министром экономики страны, одним из авторов реформ 90-х, и, по словам Юлиана, который называл себя Юрген, «отвешивал ему щелбаны».
Наверное, он был одним из первых в Москве, кто занялся подобными операциями. В те времена никто из нас ничего еще не знал о частной собственности, конвертации денег, бизнес-моделях, стартапах, не было юридической базы для заключения международных договоров, как не было и мобильной связи, интернета, ноутбуков, смартфонов. Мы двигались на ощупь и делали все наугад. Именно Юрген стал моим главным учителем во всем, что касается экономики, протокола общения, ораторского искусства, дипломатии – таковым и остается он до сих пор. Тогда впервые на моих полках появились книги по экономике и психологии. Я читал перед зеркалом стихи Маяковского, развивая дикцию и речь – знаний мне не хватало, да и красноречие никогда не было моим главным достоинством. Я учился вести себя в обществе. Моей настольной книгой на долгие годы стал толстый том сочинений Дейла Карнеги. «Говорить нужно о том, что хочет услышать твой собеседник» … Что же, не такая уж сложная истина.
