– Неужели? – укоризненно смотрит на меня Милена. Не нравится ей мой тон.

– Да, – высокомерно вскидываю голову. – Фракс использовал то упражнение, которое когда-то задал нам с тобой, Милена. Он поменялся с Эммой разумом, только ей не хватило сил, чтобы попасть в его – вот она ничего и не помнит.

– Это всего лишь догадка, – Милена явно не хочет признавать мою правоту.

– Но логичная, верно? И единственная.

– Может, и так, но сейчас она бесполезна. Нужно позаботиться об Эмме. Почему ты ведёшь себя так холодно?

– А вот и нет, – скрещиваю руки на груди.

– А вот и да. Ты думаешь только о себе, как всегда, – ругается она и невольно надувает пухлые губы.

Я хочу возразить, но замолкаю, лишь укоризненно качаю головой. Эмма нас не слушает и не слышит – шмыгает носом, стараясь справиться с дрожащими руками. Ничего не говоря, выхожу из комнаты. Слышу, как Милена возмущённо что-то бубнит мне вслед.

Спускаюсь вниз. В гостиной на диване сидит мама, смотрит в одну точку и глупо улыбается.

– Бедная мама, – вздыхаю. – Лёгкая добыча.

Встаю перед ней и медленно говорю то же самое, что и Эмме, только без помощи часов. Затем хлопаю в ладоши, и она начинает удивлённо моргать.

– Каролина? Я так рада тебя видеть!

Милена с Эммой появляются на лестнице – первая держит последнюю за плечи и помогает в спуске. Закатываю глаза и отворачиваюсь. Мама что-то болтает, но я не вслушиваюсь. Открываю холодильник, беру еду – каждый раз, как прихожу в сознание, живот начинает беспощадно урчать.

Сажусь за барную стойку и уплетаю какие-то бутерброды. Милена с Эммой садятся рядом. Эмма всё ещё выглядит растерянной.

– Не могу поверить, – бормочет. – Не понимаю.

– У неё такой шок, – сочувственно смотрит на неё Милена.

Я молчу – если бы она знала, какая буря творится в моей душе. Впрочем, душа моя уже заморожена, и я не хочу её размораживать. Лучше ничего не чувствовать, чем чувствовать всю эту боль.

«Я ошибся в тебе».

Вздрагиваю, сосредотачиваюсь на бутербродах. Пальцы предательски дрожат, но Милена продолжает гладить Эмму по плечу и не замечает.

– У тебя всё в порядке? – всё же спрашивает она у меня, повернув голову. – Ты спала почти неделю.

– Почти неделю? – поднимаю бровь. – Да уж.

– Тебе казалось, ты проспала меньше? – спрашивает.

Я не отвечаю, лишь пожав плечами. Столько всего случилось, что я не была бы удивлена, если бы проспала месяц.

– Говорят, чем лучше помнишь сон, тем крепче и меньше спал, – говорит Милена, чтобы поддержать разговор, который я, в свою очередь, поддерживать не хочу. – Наверное, ты его плохо помнишь?

Кидаю на неё косой взгляд.

– Есть две проблемы: я помню его отлично и я уверена, что это не сон.

– Ты не хочешь рассказать, что ты там вообще видишь? – осторожно просит она, закусывая губу. – Просто… я не могу найти никаких логичных объяснений происходящему, понимаешь? Объяснений, которые не казались бы сверхъестественными.

– Понимаю. Но, боюсь, других объяснений нет. В любом случае, они займут слишком много времени. Мне надо опять возвращаться.

– Уже?

Вместо ответа встаю и направляюсь к лестнице. Милена вздыхает, берёт Эмму под руку и идёт за мной. На пороге в свою комнату я застываю.

На белоснежной мятой простыне кровати лежат развязанные полоски ткани. Фракс ушёл.

– Боже мой! – восклицает Милена, когда заглядывает в комнату через моё плечо. – Этого не может быть. Он сбежал!

Я молчу, хватаю верёвки с кровати. Смотрю на Милену.

– Он не мог сам их развязать, – прищуриваюсь. – Вы с Эммой оставались здесь какое-то время, когда я ушла.

– Ты думаешь, мы ему помогли?! – ахает Милена.

Я уже собираюсь сказать, что у неё есть какая-то таинственная причина, которая вполне могла бы обернуться против меня, но Эмили вдруг произносит:

– Никто их не развязывал. Они развязались сами.

Я и Милена скептически переводим взгляд на неё, но она спокойно продолжает:

– Посмотрите внимательнее. Они растянуты. Очевидно, он долгое время пытался выбраться из них, растягивал, знал, что они ослабнут. Так и вышло. Ему оказалось совсем не сложно выпутаться из них.

– А ведь правда, – испуганно бормочет Милена, тоже замечая растянутость ткани.

Задумчиво смотрю на белые полоски своей старой сорочки на своих ладонях. Затем, облизнув пересохшие губы, тихо произношу:

– Он всё это время мог вернуться в своё тело. Он мог быть в сознании.

Милена громко сглатывает, нервно теребя пальцами подол своего платья.

– Боже мой, – шепчет она. – Я дура. Как я могла не заметить, что он приходил в себя?

– Нет, – сжимаю ткань в кулак. – Это я дура. – Кидаю её обратно на кровать и сажусь на пол. – Мне нужно как можно скорее вернуться. Раз он пошёл на такой шаг, это значит только одно – я продолжаю идти по верному пути.

– Но что нам делать? – выдыхает Милена тихо, будто бы едва дышит.

– Сначала поищите Фракса – он не мог уйти далеко. Если на улице не найдёте, посмотрите в доме, вдруг он спрятался где-то здесь. Но вряд ли, так что просто приходите в себя и ждите меня. Следите, чтобы мама не пускала кого попало. Она там всё ещё не может оклематься.

– Ладно. – Милена смотрит на меня сверкающими от пережитых эмоций карими глазами. – Удачи тебе. – Слабо улыбается. – Не знаю, для чего ты всё это делаешь, что видишь там, в своих снах, но это влияет на тебя очень сильно, Каролина. Будь осторожна.

Я равнодушно киваю в ответ и закрываю глаза. Она совершенно не понимает, через что я прохожу в этих злосчастных «снах».

Глава 2

Снежный человек приходит ко мне, как только я открываю глаза, и просто приветственно кивает.

– Была тяжёлая ночь, – глухо произносит он, его лицо снова закрыто шарфом.

Я ничего не отвечаю и жду продолжения. Ему явно не нравится, что приходится вести диалог самому. Шапки на нём нет, видны отросшие грязные волосы чёрного цвета, который после шампуня вполне мог бы стать русым.

– У тебя ледяные глаза, – вдруг задумчиво говорит он. – Голубые. И холодные.

Я поднимаю бровь, продолжаю молчать. Тот мотает головой, будто приходя в себя.

– Завтрак, – сухо сообщает он, поворачивается и жестом показывает идти за ним.

Вздыхаю и послушно встаю.

– Завтрак – не банально ли? – безразлично бросаю я, плетясь за ним.

– Не для гор, – не оборачиваясь, мрачно отзывается он. – Как твоё имя?

– Каролина.

– Закар.

Имя подходит.

Мы выходим в ещё одно сделанное из льда помещение, но здесь посередине располагаются деревянные стол и стулья, которые очень выделяются на фоне всего ледяного. На столе лежат несколько тарелок с не очень приятным содержимым – в них орехи и какие-то мёртвые насекомые.

– Ты же не?.. – вырывается у меня, но тот уже усаживается за стол.

Берёт одного таракана и без колебаний кидает его в рот. Меня мутит, когда он начинает хрустеть.

– Это очень питательно, – сообщает тот, дожевав. – Еда как еда.

– Да, для гор, – сажусь и отодвигаю тарелку от себя. – Я не голодна, – сглотнув подкативший комок, выговариваю.

Внезапно замечаю искорки смеха в зелёных глазах, когда он смотрит на меня и видит, как я морщусь, боязливо смотря на тарелку.

– Хотя бы орех? – предлагает. – Знаешь, как тяжело добыть здесь хоть какую-то еду?

– Не представляю, – вздыхаю. – Понимаю твоё желание принять меня как почтенного гостя, но, повторяю, я не голодна.

Его плечи разочарованно опускаются, глаза грустнеют. Он берёт ещё одного таракана и, ничего не говоря, ест сам. Тишина. Я вздыхаю, хватаю орех и кидаю его в рот. Стараюсь его раскусить, но он очень твёрдый. Наконец, распадается на не менее твёрдые части, которые я, чтобы не мучиться с ними, решаю проглотить.

– Как я объелась, – драматично произношу. – Ничего больше съесть не могу.

Внезапно я вижу, что снежный человек едва сдерживает смех, и хмурюсь.