<p>

МЕДЛЕННЫЙ ВАЛЬС</p>

   У Серёжи серые глаза, и желтоватые, пшеничного цвета волосы, легко выгорающие на солнце. Мы знаем друг друга сто лет. Дружили и работали вместе наши отцы, а мы в параллельных классах учились. Я помню начало...

   Азовское море, маленькая турбаза рядом с рыболовецким совхозом, в крохотном, тогда ещё никому не известном местечке. Жаркий ветер, и запах чабреца, который мы собирали по склонам холмов. Вечерами Серёжка ловил слетающихся на свет фонарей жуков, сажал их в спичечные коробочки, и приносил мне, уговаривая потрогать. Но я боялась. Днём я плавала на матрасе, и мечтала, как налетит вдруг ураган, унесёт матрас в открытое море, а Серёжа отвяжет рыбацкую лодку, кинется мне на выручку в бушующую стихию, и, конечно, спасёт. Урагана так и не состоялось, но мы всё равно сдружились. Ровно так, как могут дружить мальчик и девочка.

   Ах, Серёжа! Сколько записей было сделано в альбоме только ради тебя! "Что сильнее — дружба, или любовь?" - на этот вопрос девичьей анкеты я до сих пор не знаю ответ.

   Иногда он носил мой портфель, порой мы вместе гуляли. Среди одноклассниц ползло завистливое: "Ирка с Серёжкой ходит".

   Потом мы расстались. Сергей перевёлся в лицей при Техническом университете, - готовился поступать куда-то в Москву. Прекратилась и наша дружба. Помнится, я жутко страдала, и даже плакала, переживая "измену".

   Куда поступать, решительно не представляла. Идти по гуманитарной линии, в мед? Не подходит - химию я секла хорошо, но крови боялась панически. Податься в пед, стать учителем? Не с моим характером. Так, после недолгих раздумий, химфак универа стал желанной, хотя и случайной целью.

   Мы столкнулись в дверях приёмной комиссии:

 — Серёжа?! Ты что здесь делаешь?

   Он медлил, будто не узнавал, усмехнулся:

 — То же что и ты, наверное.

 — А как же Москва? Не поехал?

 — Да вот... не сложилось, короче — поморщился, и я поняла, что не хочет на эту тему он говорить. Но мне-то, мне-то какая разница! Главное, что...

 — Ты куда подаёшь?

 — На информационные технологии. А ты?

 — Химфак.

 — А-а-а... В монастырь собралась? - снисходительно улыбнулся. Я закивала как дурочка, будто была очень рада оказаться в "монастыре".

 — Ладно, пока! - и умчался.

   А мир вокруг расцветал! Весело суетились абитуриенты, улыбались из-под очков пожилые преподаватели. Предстоящие экзамены, волнение, подготовка — всё, буквально всё выглядело сплошным праздником! Я почему-то знала — наверняка поступлю! А потом... потом мы опять будем вместе...

   И мы были. Встречались по утрам на остановке. После занятий, если расписания совпадали, ждали друг друга, ехали вместе домой. А на большой перемене, между третьей и четвёртой "парой", ходили в "Лакомку" — меню студенческой столовки нас не устраивало.

   В то время все носили "варёные" джинсы. Мне всегда больше шли юбки, но и я не могла устоять против повальной моды. Изделие турецкой фирмы Mavi, приобретённое на "толкучке", имело бледно-голубой, почти белый цвет, и сидело будто влитое. В мамином взгляде сквозило неприятие, но она только скептически поинтересовалась:

 — И ты будешь в этом ходить?

   Я покрутилась перед зеркальной створкой шкафа — джинсы облегали фигуру неимоверно плотно. Моя и без того немаленькая попа казалась в них ещё больше. В другой раз я бы, наверное, одумалась, но сейчас что-то подзуживало изнутри: "Покажи себя! Сколько можно?!" И я ответила не терпящим возражений тоном:

 — Да! Буду!

   Таскала я эти штаны, как говорится, "в каждый след" - в университет постоянно, ну и так, куда придётся. Одела я их и в тот злополучный день.

   В "Лакомке" всегда толпы народу — студенты и случайные прохожие, забежавшие перекусить, или купить чего-нибудь вкусненького в кулинарии. Серёжа взял нам по безейному эклеру и стакану какао. Все сидячие места были заняты, я ждала его у стойки, расположенной вдоль окна. Перехватила поднос, рассчитывая помочь, но тут кто-то толкнул меня под руку. Стакан упал, какао выплеснулось, обрызгав худую высокую девушку с чёрными мелированными волосами. Она отпрянула резко, смерила меня коротким злым взглядом, процедила сквозь зубы:

 — Смотреть надо! Кор-р-ова толстая!

   Я опешила. Слова извинения застряли в горле. В поисках защиты бросила взгляд на Серёжу, а он... быстро отвёл глаза... Всего краткий миг, но мне было достаточно!

   По белым джинсам растекалась коричневая клякса. Сергей выхватил из кармана платок, кинулся затирать, будто платком можно стереть происшедшее. Я стояла в оцепенении, и больше всего хотела провалиться сквозь землю, вот прямо на этом самом месте. На лекцию не пошла, помчалась домой, а там сорвала с себя ставшие ненавистными штаны, забросила на самую дальнюю полку, и больше уже не надела.

   Потекли дни. Мы всё так же встречались на остановке, но что-то оборвалось... А может, ничего никогда и не было, кроме моих фантазий?

   Не есть после шести — это закон. И я упразднила ужины. Не есть сладкого — это закон. И я отказалась от любимых своих шоколадок. Не мешать углеводы с белками — это тоже закон. И мамина стряпня перешла в категорию вредной пищи. Ничего не помогало.

   Я села на яблочную диету. Но оказалось, что наесться свежими яблоками невозможно. Я запекала их в духовке. Трудней всего давалось ограничение жидкости. Меня, привыкшую гонять чаи по десять раз на дню, постоянно мучила жажда.