Ее глаза стали размером с блюдца.

– Я тоже не стану. Саша там капитан. Она мне никогда не разрешит.

Я снова взглянула на Сашу. Как ей удалось запустить свои когти буквально во все? Как будто ей на роду написано постоянно быть в центре внимания. И никто не может сказать «нет» Саше Харрис.

Теперь я должна добиться, чтобы она не сказала «нет» мне.

Глубоко вдохнув, я немного помедлила и вынула из правого уха наушник, впитывая последние отголоски энергии из саундтрека к масштабному фэнтезийному сражению. Некоторые для смелости выпивают, а мне нужна лишь доза музыки. Мощные аккорды и крещендо заставляли меня чувствовать себя так, словно я смело иду навстречу врагу, готовая к битве.

– Сейчас я это сделаю.

– Я тебе официально запрещаю. – Прия вцепилась мне в локоть, когда я попыталась сделать шаг в их сторону. – Как твоя лучшая подруга, я не могу допустить, чтобы ты оказалась на пути Саши. Сейчас она не догадывается о нашем существовании, и это не должно меняться. Помнишь, что стало с твоей сестрой? Помнишь, на что способны такие люди, как Саша?

У меня сжалось горло от одного только упоминания моей сестры, и я рывком освободила локоть от хватки Прии.

– Думаешь, мне нужно напоминание?

Смерть моей сестры Мэгги научила меня избегать девушек с подлым характером, словно чумы. Я знала, каково это – быть жертвой их жестокости, жить под бременем их насмешек. Я и не догадывалась, что испытывала Мэгги, пока все не зашло слишком далеко. Она была старше меня на четыре года и уже заканчивала школу, когда я училась в восьмом классе, так что после начальной школы мы оказались в разных учебных заведениях. Каждый раз, когда я вспоминала о Мэгги, меня душило чувство вины: я совершенно не замечала, как те девочки издевались над ней.

Когда я узнала правду, было уже слишком поздно.

После того, как она умерла, я порвала со своими подружками. Отчасти из страха, что в итоге их жертвой могу стать и я. Но по большей части из-за того, что их жалость была для меня невыносима. Большинство людей чувствуют себя ужасно неловко рядом с кем-то, кто скорбит о потере. Они пялились на меня своими широко раскрытыми печальными глазами, и из-за их неловкости мне начинало казаться, будто это я должна их успокаивать.

Тогда я была не в силах с этим справиться. Вид скорбящих родителей угнетал меня. Мне требовалось быть сильной ради них. Рядом осталась только Прия, которая поддерживала меня, позволяла мне изливать свои чувства и не смотрела при этом на меня таким встревоженным и настороженным взглядом, как они.

Так что вместо того, чтобы ходить в гости к одноклассникам или кружиться в танце на школьных вечеринках, мы закрывались в моей комнате и устраивали киномарафоны или «джем-сейшены» – я работала над очередной композицией за клавиатурой синтезатора, надев огромные красные наушники, от которых вибрировал сам череп, а она, растянувшись на ковре с Варежкой, читала фэнтези или разучивала фокусы Дэвида Тëрстона из его шоу «Безумная магия» на «Нетфликсе». Прия, как образцовый интроверт, наслаждалась такой жизнью, но я иногда тосковала по возможности ощутить себя частью большой группы.

– Прости, – с напряжением в голосе произнесла Прия. – Я просто не хочу видеть, как тебе делают больно. – Она окинула взглядом Сашу и ее подружек, которые сгрудились вокруг стола, о чем-то оживленно перешептываясь. Они выглядели так, будто прямо сейчас готовы выйти на подиум – особенно по сравнению с девушками за соседним столиком. Там сидела Бекки Уоллес и наша прежняя компания. У них были слишком большие очки, свитера и неаккуратные французские косы.

Внезапно Саша хлопнула по столу, запрокинула голову и от души рассмеялась. Я и представить не могла, что когда-нибудь смогу настолько явно и громогласно демонстрировать уверенность в себе. Люди начали удивленно оглядываться, словно ожидая продолжения шутки. Если Саша Харрис сочла что-то смешным, к этому явно стоит прислушаться.

Пока речь не заходит о тебе.

У меня внутри все сжалось. Я могу позволить страху по-прежнему определять мое будущее, если я и дальше буду бояться таких девушек, как Саша. Или я могу подняться над всей этой чертовой мутью, из которой состоит жизнь в старшей школе, и сделать то, что нужно, чтобы начать учиться музыке и в будущем создавать невероятные саундтреки для кино и телевидения.

Я должна это сделать. Просто обязана.

Кроме того, каков худший сценарий? Она может отказать. Или посмеяться надо мной. Поиздеваться надо мной. Превратить меня в посмешище, так что я сама захочу…

– Уф. – Кто-то, пробираясь позади меня, задел мою руку, заставив отвлечься от этих мыслей.

– Извини! – бросил через плечо Зейн Картер, направляясь к столу Саши.

Пока я потирала руку, Прия пристально разглядывала его.

– Боже. Он до тебя дотронулся.

– Это еще слабо сказано.

Прия уже много лет сохла по Зейну. Он был вылитой копией ее любимого фокусника, Дэвида Тëрстона. Учитывая его сверкающие зеленые глаза, лохматые каштановые волосы, четко очерченные скулы и неизменную ухмылку, сложно было ее в чем-то обвинить.

Ну, мне самой эта ухмылка не слишком нравилась.

Она немела, широко распахнув глаза, всякий раз, когда он появлялся в поле ее зрения, и от нее невозможно было добиться чего-нибудь осмысленного. Мне показалось, что за зимние каникулы она наконец забыла о нем (лично я забыла), но пару дней назад, отправившись с мамой в магазин за продуктами, она заметила, как он изучает этикетку на протеиновом коктейле в седьмом отделе. Я запомнила, что это был седьмой отдел, потому что Прия рассказала мне об этом семнадцать раз.

– Знаешь… если мы подойдем вон туда, – произнесла я, – тебе, быть может, удастся поговорить с Зейном. – Мне нужно осуществить задуманное, а это будет намного проще, если мне не придется разговаривать с Сашей в одиночку.

– Что? – удивленно воскликнула Прия. – Он же со мной не разговаривает. Даже не думай.

– Почему нет? Я слышала, он в прошлом месяце порвал со своей девушкой. – Я подтолкнула ее локтем. – Может, теперь он тобой заинтересуется.

– Ага, конечно!

– Давай просто проверим! – я ухватила Прию за запястье и, не обращая внимания на ее сумбурные возражения, потащила к столику, где сидели Саша и Зейн. Он печатал что-то на смартфоне, опираясь локтями о колени, а девочки над чем-то хихикали.

– Привет, ребята…

Ох. О нет. Рядом с Зейном уселся Робби Нельсон, его товарищ по бейсбольной команде. Он торопливо дописывал домашнее задание. Я не сразу заметила его, потому что бейсболка скрывала его лицо. Он поднял взгляд на меня, и у меня в животе тихонько заурчало.

На лицо Робби было невозможно не засмотреться – с точеными чертами, выразительным прямым носом, угловатым подбородком и серыми волчьими глазами, которые заставляют того, на кого он смотрит, чувствовать себя оленем в свете фар. Хотя я не попадала в поле зрения Саши – как я и планировала, – с Робби я то и дело пересекалась взглядом в школьных коридорах. Он наклонял голову, словно изображая вопросительный взгляд, и смущенно улыбался. Я всегда отводила взгляд первой, опасаясь, что кто-то упрекнет меня, что я на него пялюсь. Поскольку у нас не было никаких общих занятий, он, наверное, даже не знал, как меня зовут.

Но я не могла допустить, чтобы он вывел меня из равновесия. Мне обязательно нужно поговорить с Сашей.

– Ну так вот, привет, – начала я снова. Я отбросила волосы назад и широко улыбнулась, стараясь не обращать внимания на дрожь в коленях. – Как провели каникулы?

Все пятеро одарили меня отсутствующими взглядами. Я продолжала улыбаться, пытаясь сдержать жар, грозивший залить краской мою шею. У меня в голове стало совершенно пусто, я как будто забыла, что такое слова. Все сценарии, которые я продумывала, принимая утренний душ, смешались в моей голове. О чем вообще говорят популярные ребята? Вот черт. Они устроились на самом высоком насесте, а мы – словно червяки, копошащиеся на полу курятника. На что я вообще надеялась?