Его черная рубашка и такие же брюки немного не соответствовали ласковому летнему вечеру. Но с другой стороны летние вечера в Питере настолько загадочные, что порой приходится из шкафа срочно доставать осеннее пальто. Мужчина неспешным уверенным шагом направился в сторону вокзала с высоченными окнами в два этажа, сквозь которые пробивались алыми пятнами закатные лучи. Вот мимо пронеслась шумная семейка с двумя непослушными детьми, которым срочно понадобилось в туалет, о чём они громко вещали окружающим. Следом тянулась целая вереница студентов с огромными рюкзаками за спиной и стратегическим запасом кур-гриль в руках. А вот и дачники ручьём потекли в сторону электричек, цепляясь друг за друга садовыми инструментами.
Радостный женский голос возвестил о начале посадки на поезд до Петрозаводска и Казимир направился к указанной ей платформе. Он никогда не приезжал на вокзал заранее, потому как терпеть не мог залы ожидания, пропитанные запахом чебуреков и картошки фри. Ещё больше он не любил долгие бессмысленные разговоры ни о чём с незнакомцами, на которых ему плевать. По этой причине он всегда покупал билет в одиночное купе с повышенным комфортом. Наверное, поэтому он любил путешествовать на поезде. Долгое монотонное покачивание и равномерное постукивание колёс позволяли спокойно обдумать текущие проблемы и найти необходимые ответы. А путешествовать ему приходилось много, даже очень. Порой, возвращаясь из одного места в свою квартиру на Невском, он не успевал даже пыль смахнуть с тумбы в прихожей, как снова покидал жилище. Но он не испытывал неудобств по этому поводу. Вот и сейчас он направлялся к своему вагону, думая лишь о цели этой поездки, о таинственных вещах, происходящих в Петрозаводске, и своих действиях для достижения результата.
Разместившись в купе, Казимир умылся, убрал чемодан с вещами на место для багажа, что-то шепнул и достал из материализовавшейся за спиной небольшой кожаной сумки книгу. Хотя книгой в привычном для нас смысле её нельзя было назвать. Толстый кожаный переплёт местами обгорел и истёрся. Центральная часть была покрыта глубокими царапинами, будто кто-то пытался вырвать сей бесценный образчик из лап свирепого хищника. Грибок и плесень изрядно подпортили качество страниц, окрасив их жёлтыми, зелёными и коричневыми пятнами.
С осторожностью и заботой Казимир держал в руках бесценный фолиант. Этот кладезь знаний был официально уничтожен несколько веков назад. Но, несмотря на сей печальный факт, книга лежала на столике перед ним. И никому в мире не известно о её существовании. Только ему, Казимиру, который в очередной раз в своей жизни добился поставленной цели. Теперь ему доступны знания, которыми владеют Лютомор и ещё десяток близких к нему чародеев. А значит, мечта об Этерньеле стала чуточку ближе к исполнению. Он откинулся на мягкую спинку кресла, предавшись воспоминаниям о своей пятидесятилетней жизни, наполненной борьбой, отказом от имени Витя, данном ему родителями при рождении, поисками утерянных, забытых предметов и знаний – обо всём, что привело его к этой поездке и чтению «Исследований смерти» Флориана.
Пронзительный ветер с залива, смешиваясь с каплями измороси, пробирал до костей. Серое шерстяное пальто, местами сильно потёртое и явно не по размеру, начало промокать. Сейчас Витя был даже рад тому, что в сентябре ему выдали именно его, несмотря на заметно больший размер. Зато длинные рукава отлично прикрывали руки от мелкого, холодного и до безумия противного дождя. Лучшим решением было бы вернуться обратно в интернат. Да, у него там нет друзей. Да, он постоянно получает от ребят постарше, которые насмехаются над ним, за его «баронскую» походку, худобу и горделивый взгляд, не признающий авторитетов. Но зато там есть крыша над головой, горячая еда и сухая постель.
Сегодня в очередной раз он подрался с тринадцатилетним Сашкой. Дракой это, конечно, сложно назвать, потому что били, в основном, его. Во-первых, Саша старше и сильнее, во-вторых, был не один. Поэтому у Вити не было ни единого шанса. Но это не могло его остановить, когда тот в очередной раз сказал что-то обидное про его родителей. Они были выходцами из Германии, оставшиеся сиротами в годы войны. Командование Красной армии решило переместить их на воспитание в детский дом в Калининграде, где они и познакомились. Прежде чем погибнуть в автокатастрофе, появившегося в их семье мальчика, они успели отдать на воспитание и обучение в военный интернат для детей.
Витю часто упрекали местом рождения его родителей. Обычно он старался сдерживать себя, понимая, что это всего лишь провокации. Но не в этот раз. И он ответил ударом в пах. В ответ его повалили на землю и несколько раз больно ударили в живот и по голове, прежде чем прибежал старшина. Тот, естественно долго и вдохновенно читал им нравоучения и наказал уборкой территории. За проведённые в интернате годы Витя отлично изучил все лазейки и дыры в заборах. Дождавшись сумерек, он оделся потеплее и удрал, решив, что никогда обратно не вернётся. Лучше помрёт на улице от голода и холода, но не вернётся.
Несколько часов блужданий под постоянно моросящим дождём и пронизывающим ветром заметно убавили энтузиазма. И, хотя настрой Вити никуда не исчез, где-то на краешке сознания еле значимым огоньком возникала мысль: «Может вернуться?». Но всякий раз это проявление слабости жёстко подавлялось. «Я не хочу обратно к этим заносчивым, самовлюблённым мерзавцам!»
В поисках укрытия Витя пришёл на территорию заброшенной фабрики на окраине городка и разместился в одном из полуразрушенных зданий. Это место было достаточно далеко от детского дома. Здесь его не должны найти. А завтра побег будет продолжен.
Хотелось есть. Сильно. А ещё было холодно. Но найти сейчас сухие дрова для костра было невозможно. Поэтому Витя просто нашёл местечко среди развалин, которое не продувалось холодным балтийским ветром, и, закутавшись поглубже в своё пальто, постарался уснуть.
Среди ночи его разбудили звуки снующих по развалинам людей. Они ходили, переговаривались, словно искали что-то или кого-то. Голосов было много. Шпионы? Милиция? Может это его ищут? Пальто ещё сильней надвинулось на лицо, чтобы стать ещё менее заметным в развалинах, которые стали ночлегом. Через минут двадцать голоса стихли. А ещё минут через десять Витя решился выйти из своего убежища, чтоб разведать обстановку. Он вышел из здания, пробрался в кусты, выходящие на центральный пустырь и пригляделся. Было тихо. Люди ушли. Но куда? На пустыре стояло четыре машины. Да не просто москвичи или запорожцы, а волги. Внутри автомобилей никого не было. И рядом тоже. Будто исчезли. Зато из-под развалин метрах в двухстах едва заметное освещение привлекло внимание беспризорника.
Осторожно продвигаясь сквозь кусты и остатки развалин, Витя вплотную подошёл к цели. Теперь уже не было сомнений, куда делись владельцы автомобилей. Из подвальных помещений разрушенного здания явно приглядывалось освещение, которого здесь не должно быть. Ведь здания разрушены во время войны. А после здесь работ никаких не велось. Однако сомнений не было: свет там точно есть.
Любопытство полностью вытеснило все страхи и заставляло идти вперёд. Обойдя здание по периметру, Витя обнаружил вход в подвал. Однако он был заперт изнутри и воспользоваться им не получилось. Пришлось искать другие варианты. Тщательный осмотр показал наличие нескольких разбитых окон цокольного этажа. Они были довольно узкими, с заострёнными остатками стекла. Но ведь Коля последние одиннадцать лет своей жизни регулярно недоедал и сохранил завидную стройность. Будто готовился к этому трудновыполнимому заданию.
Пять минут мучений, постоянных задержек дыхания, несколько порезов на пальто, и он забрался внутрь. Теперь осталось только найти помещение, в котором происходит что-то неизвестное. Несколько минут блужданий между остатков труб и стен по сырым помещениям, и он наткнулся на небольшое отверстие в стене, сквозь которое прорывались лучи света. Пролезть через это отверстие вряд ли получилось бы, но просунуть голову, чтоб взглянуть поближе вполне возможно. Витя осторожно, стараясь не издавать лишних звуков, подкрался к проёму и заглянул внутрь. Если б он знал, как сильно изменится жизнь после посещения этого подвала.
