Крепко схватив Риту и Свету за руки, Ленка потащила их к Вите. Девчонки то и дело врезались в одетых в военную и медсестринскую форму артистов.

– Осторожнее! Куда прете?! – совершенно по-современному огрызались на них солдаты и медсестры.

– Витя! Привет! – выпалила растерянному парню Ленка, подтащив за собой своих подруг. – Мы слышали, как ты пел! У тебя такой голос! У тебя талант!

Рита в смущении смотрела на Витю. В этом своем облегающем платье он был просто неотразим, и сердце ее подпрыгнуло от волнения. Развернутые плечи, широкая грудь… Рита в изумлении заметила, что через платье у Вити выделяются две маленькие, аккуратные и круглые женские груди. Витя перехватил ее изумленный взгляд и отвернулся в сторону. Горделивая посадка головы, красота и стать тела делали его облик похожим на какого-то мистического Бога, сочетающего в себе мужское и женское начало.

«Наверное, ему специально женскую грудь сделали для женской роли», – успокоила себя Рита.

– О, Герма! Ты все еще не переоделось? – возле Вити появился одетый в солдата высокий парень и нагло пощупал Витю за грудь. Витя зло отбросил его руку:

– Да пошел ты! И вы идите уже! – нетерпеливо и грубо обратился он к девчонкам. – Некогда мне с вами!

– Герма разозлилось! Обиделось! Не обижайся Герма! – парень снова облапал грудь Вити, и снова тот со злостью отшвырнул от себя назойливые руки. Парень противно загоготал, а Рита, не успев еще ничего подумать, метко плюнула ему прямо в раззявленный в гоготе рот.

Парень мгновенно умолк и начал с отвращением отплевываться и орать при этом:

– Тьфу! Тьфу! Ты че падла сделала?! Ты совсем что ли! Тьфу! – он приблизился к Рите, замахнулся, но тут же упал, словно подкошенный, потому что Ленка сделала ему подсечку – она умела драться. Светка тут же скрутила ему руки за спиной, а Рита, подскочив, начала от всей души пинать противного парня носком своей изящной туфельки.

– Э, подруги, вы его убьете! – наклонился над поверженным Витя. – Хотя его и не мешало бы убить!

– Ты! Слизняк! – схватила за волосы парня Рита. – Еще раз тронешь нашего друга Витю, мы убьем тебя! Понял, падаль?!

– Какого еще Витю? – злобно прорычал парень. – Это чмо зовут Вика, и она, вернее оно – гермафродит! Да отпусти ты мне волосы! – дернул он головой, желая освободиться.

Рита хотела еще раз пнуть парня, но тут до нее дошел смысл его слов, и она, отпустив косматые волосы, посмотрела в лицо Вите. Он гермафродит? Он не парень, не девушка? Он… По взгляду Вити она сразу же поняла, что это правда – он, вернее она, или оно – гермафродит.

Витя выпрямился, отступил от них на несколько шагов, как будто почувствовал себя прокаженным, как будто он мог заразить их чем-то.

Светка с Ленкой, тоже в одно мгновение поняли все, они оставили неприятного парня в покое и, поднявшись с пола, встали плечо к плечу возле Риты. Парень, что-то злобно бурча, неловко поднялся, отряхнулся и пошел, спотыкаясь, прочь.

Витя стоял перед ними красивый и несчастный, и в глазах его сверкали слезы, но они не вытекали, потому что он давно уже научился сдерживать их. Его мужская фигура с женской аккуратной грудью выглядела естественно и очень красиво. Знает ли он, как он прекрасен? Рита подумала, что если все гермафродиты так прекрасны, как он, то она всех их просто обожает.

– А мне все равно, что ты… что ты такой! – сделав к нему навстречу шаг, выпалила она. – Я все равно тебя люблю!

– Ритка, у него есть сиськи! – прошипела ей в ухо Светка и повисла у нее на плече.

– А мне пофиг! – она оттолкнула подругу и снова шагнула к Вите. – Витя, я…

– По паспорту я Виктория, – бесстрастно произнес Витя. – Называй меня Викой.

– Викой? – Рита опустила глаза и посмотрела на его выступающую женскую грудь. – Да, да, ты Вика. Но ты же не девушка? У тебя накладная грудь?

– Я не девушка, но я и не парень. Я – оно, и грудь у меня не накладная, а своя собственная. Прости, если я разочаровала тебя. Я не хотела…

– Вознесенская! Ты так и не переоделась? – зычно крикнула грузная женщина из противоположного угла. – Тогда так езжай! В интернате переоденешься!

– Все, подруги, не поминайте лихом! – махнула рукой Виктория-Витя и, захватив по пути большой пакет, направилась на выход, но потом оглянулась и, глядя Рите в глаза, красиво пропела: «…За то, что выдумала я тебя таким, каким ты не был…»

Рита потом долго вспоминала эти слова и пыталась убедить себя, что она действительно выдумала себе Витю, что он никогда не был тем, чем она его себе представляла. Но в глубине души она точно знала, что любит Викторию-Витю все равно. Пусть, не как мужчину, а просто как человека. И пусть он гермафродит, пусть! Какая разница, что он такой, если его взгляд проникает в самое сердце, а его пение заставляет души плакать и замирать перед величием его таланта…

Глава 2

– Мне с вами было комфортно, – призналась Вика, задумчиво глядя в окно на осенний парк. – Вы втроем были девочками, но походили на мальчиков. Мне казалось, что вы такие же, как и я. Иногда мне хотелось признаться вам, что я на самом деле не девочка и не мальчик, но я боялась. Мне казалось, что если вы узнаете, какая я, то отвернетесь от меня, не поймете…

– Мы бы от тебя никогда не отвернулись, и все бы мы поняли, я уверена в этом. По крайней мере, на счет себя я точно уверена. Да и Ленка тоже бы все поняла, она такая замечательная была! И Светка тоже… Я их обожала. Ты и они вдвоем были самыми моими любимыми подругами. Помню, что ни сестра, ни мать не понимали меня. Говорили, что я дружу с какими-то пацанками. Им хотелось, чтоб у меня были обычные подруги в платьях, которые играют с куклами, прилежно вяжут или вышивают, а не носятся по пустырям и не лазают по подвалам. А мне скучно было трясти тряпочки и нянчить кукол. Вот отцу нравилось, что я такая. Мою мать с сестрой он называл курицами, а мной гордился. Да и мне, если честно отец нравился больше матери. И чисто внешне он был лучше нее. Мать моя была маленькая, кругленькая и жирненькая, а отец высокий и сухощавый.

– А я даже не знаю, кто мои родители, да и не хочу я этого знать, – Вика посмотрела на Риту, и той снова показалось, что Вика глядит прямо в центр ее существа. – Помнишь, ты мне рассказывала, как в семь лет ты увидела голых баб в бане, и, испугавшись их вида, решила, что никогда не будешь толстой?

– Конечно, помню! – удивленно сказала Рита. – Я вообще все помню, что с нами тогда было. Удивительно, что ты это запомнила!

– Мне тогда очень сильно хотелось тебе сказать, что и я в семь лет тоже приняла одно решение… Но я промолчала. Не смогла. Слишком уж многое мне пришлось перенести из-за моих нестандартных особенностей… – Вика замолчала, а Рита нетерпеливо ждала продолжения ее рассказа. Какое же решение могла принять в столь раннем возрасте эта удивительная женщина-мужчина?

– Я уже тогда четко осознавала, что у меня никого нет, что рассчитывать я могу только на себя. Я не ждала, как другие дети, что меня кто-то удочерит или усыновит, и четко знала, что я всегда буду одна. Вообще одна. Без семьи, без родителей, без мужа и жены – я всегда буду одна. Я это поняла и приняла. Ты решила в том возрасте никогда не толстеть, а я решила, что всегда буду идти по жизни одна, и всегда и во всем буду рассчитывать только на себя.

– Но Витя! То есть Вика! Я читала про таких, как ты. Им можно сделать операцию и тогда они смогут стать либо мужчиной, либо женщиной и тогда они могут создать полноценную семью. Некоторые даже детей заводят. Главное выбрать пол…

– Вот именно – главное выбрать пол! Но я никогда не могла определить, кто я – мальчик или девочка, мужчина или женщина. Мне и то и то нравится. Но больше всего мне нравится быть такой, какая я есть – сочетать в себе оба пола.

Рита смотрела на нее во все глаза и не понимала, как это так. А как же секс?

– Вижу, что ты не понимаешь… – определила по ее взгляду Вика. – Вот поэтому я и молчу о себе всю жизнь, никто все равно не поймет… Но я уже привыкла не распространяться о себе. И знаешь, ведь по-настоящему никто, даже самые близкие люди не могут добраться до сути тех, кого они любят. Мы все одиноки в этом мире, и как бы ни силились через любовь преодолеть свое одиночество, все равно остается что-то такое, что в тебе никто не сможет понять. Любить человека, спать с ним, рожать от него детей и при этом до конца не раскрываться ему, не знать его… Такое происходит сплошь и рядом. А еще смерть. Перед ее лицом особенно чувствуешь себя изолированным ото всех, и даже страстная любовь к кому-то на пороге смерти превращается во что-то глупое и несущественное.