Антуан перекрестился.

– Только кобыле моей и спасибо, что сгинуть не дала вашему покорному слуге.

Слушатели, наконец, выдохнули и тоже осенили себя крестом. Закончив, рассказчик поклонился, как «менестрель из Парижу». Толпа в последний раз окатила его восторгами и стала расходиться:

– Вот это да! Какой только напасти не встретишь!

– Говорю вам – волк это был. Клянусь святым распятьем!

– Всё это россказни лукавого, храни нас Господь!

Заворожённый историей Вейлор совсем не обратил внимания на собравшихся. Только после того, как люди разбрелись по углам, стало ясно, кто здесь завсегдатай, а кто просто не мог обойтись без припасов на дорогу. У окна, сдвинув столы, шумно обедали городские стражи. По всему видать, они ещё не ложились спать после ночного дозора. У двери ели скромный обед три рыбака. Еще до приезда сюда и без учёной степени бакалавра можно было определить по запаху род их занятий. Иные уже тихо дремали, обменяв последнюю монету на миску похлёбки. Другие спорили, играя в кости.

И тут кто-то выкрикнул на весь зал:

– Полуденный Рыцарь!!!

Вейлор опешил. Этот возглас его словно пронзил. Помимо огромного удивления он испытал волнение и непередаваемое тепло, постепенно наполняющее всё его нутро. «Полуденный Рыцарь» – было его детское прозвище из прошлой далёкой жизни, уже почти совсем забытой. Только один человек мог его так называть. Юноша сразу понял, кого имел в виду дядюшка, когда говорил, что его узнают. Конечно же, это Дамиен, «Полуночный Рыцарь»!

– Вейлор! Дружище! – вскричал подбежавший юноша.

На его загорелом лице белки глаз сияли перламутром.

– Я никак не ожидал тебя увидеть здесь! – радостно улыбаясь, воскликнул Вейлор.

– А ты возмужал и окреп! – Дамиен с удивлением разглядывал друга, ухватив за плечи. – Рыцарь!

– Ты изменился не меньше, – ответил тот изумлённо.

На широких плечах Дамиена поверх стёганого оплечья позвякивала кольчуга. Перед шампанцем стоял настоящий воин, гордо носивший красный крест на чёрной гербовой котте. Крепкой рукой он прижимал меч, подвешенный на поясе на двух широких, идущих крест-накрест ремнях. Странно было видеть старого друга в одежде сержанта храмовников.

«Хотя почему странно? – подумал Вейлор. – Если бы он был благородного рода, то смог бы даже стать рыцарем Ордена».

Много лет назад дядя Андре привёз в родовой замок сироту, молчаливого смуглого мальчика с непривычным для округи тёмно-янтарным оттенком глаз. Дядюшка всегда относился к нему с любовью. Мальчишки росли вместе. Отец Вейлора поощрял их детскую дружбу.

– Ну, не томи, рассказывай, где пропадал. Клянусь, это достойно баллады.

– Гляжу, ты ещё не потерял интерес к рыцарским романам.

– А ты не прекратил походы по всем злачным местам. Я должен был догадаться, что это ты, раз дядя отправил меня в подобное место.

– Я сам не ожидал. Только что возвратился с юга.

Истории лились одна за другой. Незаметно для обоих опустел кувшин. Дамиен поведал о путешествии на край земли и жизни у моря, а Вейлор – о своих блистательных поединках. Друзья вспоминали, как они, ослушавшись, сбегали поглазеть на турниры. О том, как однажды вскрыли винный погреб, и даже о постыдной истории на мельнице, за которую они так и не были наказаны. Не замечая никого вокруг, они снова окунулись в детство.

– Выходит, твоя мечта сбылась? – спросил Дамиен.

– О чем ты говоришь?

– Ты всегда мечтал стать турнирным рыцарем и биться на ристалище, как тот воин или граф. Кстати, как его звали?

– Ульрих фон Лихтенштейн! – гордо произнёс Вейлор и добавил с толикой грусти в голосе: – Ты прав, сбылась!

– Что же ты не рад, друг мой?

– Вчера я должен был одержать победу, но потерпел поражение.

– Видимо, на то были причины, – ободряюще заметил Дамиен, – готов поспорить, что здесь замешана женщина!

И только Вейлор хотел открыть сердце другу детства, как через порог в таверну с грохотом ввалился заезжий господин. Широко шагая и звеня шпорами, он подошел к свободному столу. Бросив небрежно несколько монет, человек опрометчиво выкрикнул:

– Хозяин! Лучшего вина!

На улицах Парижа царили спешка и суматоха. Ги шёл впереди, провожая капитана к нужному дому. Пьёвро держался поодаль, стараясь затеряться среди людей и не привлекать излишнего внимания. Одежда, потерявшая свой цвет от солнца и морской соли, так кстати теперь не выделяла его в толпе.

Скопившийся впереди народ смиренно внимал страстным призывам. Кто-то вдохновенно пророчествовал, вещая о будущем. Спрут безучастно проходил мимо, когда вдруг раздался возглас:

– Ты!!! – завопил толстый, приземистый человек в лохмотьях.

Пухлым пальцем он словно пронзал толпу собравшихся. Горожане послушно расступились и замерли, оценивая взглядами фигуру в чёрном потёртом камзоле, появившуюся в конце живого коридора. Пьёвро, неожиданно оказавшись в центре внимания, остановился.

– Тебе здесь не место! – раздался глас проповедника.

Капитан незаметно подал рукой знак для Ги, чтобы тот держался вдали и не вмешивался, затем повернулся к толстяку.

– Так не задерживай меня, – сказал он, намереваясь продолжить свой путь.

Но босой пророк быстро пошёл сквозь расступившуюся толпу к нему навстречу, бойко постукивая деревянным посохом.

– Ты ещё слеп! Шагаешь прямиком во тьму! – изрёк он, затем обратился к своей новоявленной пастве: – Мы все приходим в этот мир слепыми котятами.

Поведение человека в нищенском одеянии было странным и настораживающим. Торчащие во все стороны волосы застыли засаленной гривой. Просторная туника была не в силах спрятать живот, напоминавший бочонок. Для обладателя столь крупного тела он двигался очень резво. Спрут никак не мог разобрать его истинных намерений за безумством в покрасневших глазах.

«Упитанный для бедняка», – подметил капитан.

Однако всё же напрягся. Ведь от чудаков вроде него можно было ожидать чего угодно.

– Откуда тебе знать, где моё место?

Толстяк снова обратился к народу:

– Знает ли дитя, сидя в утробе, материнскую любовь? Знает ли птица, впервые летящая на юг, в какой тот стороне? Они знают это от рождения! Как и провидец знает, – человек указал большим пальцем на себя, – что будущее наступит, хотя его и не видел.

– Меня тоже не подводят мои глаза, – уверенно сказал Пьёвро, – я вижу безумца перед собой!

Провидец переменился в лице, затем расплылся в улыбке:

– Безумец, – умильно улыбаясь, произнёс толстяк, – и такое я слыхал. Мне давали много имён: «Лишённый ума», «Уродец», «Отшельник». Что ещё могла сказать слепота этих глупцов!? Но я не безумнее тебя. Ведь это ты доверяешь только своим глазам.

Он приблизил щекастое лицо к моряку.

– Ты один не знал, что придёшь сюда, хотя всё уже сошлось для того, чтобы это произошло.

Капитан был не особо рад выслушивать подобные пророчества от проходимцев. И, отмахнувшись, надменно произнёс:

– Прибереги поучительные речи для своей паствы. Пророк был бы последним, к кому я бы пошёл по собственной воле…

– Пророк?! – Отозвался человек, изобразив загадочный вид. – А вот это что-то новенькое. У меня нет дара, я просто не мешаю себе смотреть…

Спрут уже собирался покинуть это сборище, как вдруг странный человек заговорил о том, что являлось его, Пьёвро, личной правдой. И это остановило капитана.

¬      – Я вижу, твою жизнь забрало море, но знай: оно её и вернёт.

Странно было слышать от незнакомца то, что он и сам давно позабыл. Но всё же эти слова отозвались в душе. Однако моряк решил не показывать вида и равнодушно спросил:

– Да что ты об этом знаешь?

Народ стал перешёптываться, людям явно нравился неожиданный поворот.

– Вижу лишь: лодка без вёсел плывёт против течения. Ведь передо мной невольник своих деяний.

– Что это значит?

– Так ты ещё и глухой?! – громко отозвался пастырь.

Вокруг загоготали, а нищий пророк продолжил: