– Вы хотели, чтобы я рассказывал с самого начала.

– Но эти двое, я ничего о них не знаю. Их не было с вами, когда вас нашли. Вы точно ничего не упускаете?

На пару секунд Аксель замолк, опустив глаза к стоящему перед ним стакану – тому самому, который неотрывно разглядывал в течение своего рассказа.

– Нет, – уверенно заявил он. – Всё началось именно так.

– То есть, они рассказали вам о том, что с ними произошло?

– Нет. Просто в самом конце…

– Постойте, – торопливо перебила Афина, подавшись вперёд.

Она глубоко вдохнула и поправила очки, спешно анализируя ситуацию. Ей действительно необходимо, чтобы он рассказал всё по порядку. Афина точно знает, что Аксель не юлит и не пытается её запутать. Он просто не способен на это.

«Несмотря на все его таланты, ходить сквозь стены и становиться невидимым он не умеет, поэтому не мог так подробно проследить за той парочкой. Зато память у него хорошая, даже прекрасная. Такой ни за что не упустил бы важной детали», – рассудила она.

Похоже, есть лишь один вариант – позволить рассказу идти своим чередом. Ну и надеяться, что позже всё встанет на свои места. В общем, быть благодарным слушателем, как и положено психологу.

– Прошу прощения. Я начала терять нить разговора. Больше этого не случится, – виновато произнесла Афина.

Надеяться на обаяние и прочие штучки бессмысленно. С этим истуканом подобное не пройдёт.

– Давайте продолжим. – она улыбнулась. – Мне придётся иногда задавать вам вопросы и кое-что уточнять. Но если в какой-то момент это потребует преждевременного раскрытия важных деталей, то прошу вас сделать мне замечание.

– Без проблем, – ответил Аксель.

Афина снова всмотрелась в его лицо. Острые черты носа и подбородка создают обманчивый образ хрупкого паренька. Он и вправду немного худощав, но ей хорошо известно, что под одеждой скрывается подтянутое, жилистое и сильное тело. Мысленно улыбнувшись этому факту, она, как бы в оправдание, напомнила себе, что он всё-таки её пациент.

Афина уловила отголоски напряжения во взгляде собеседника, упорно всматривающегося в стакан.

– Мне кажется, вас что-то беспокоит, – произнесла она.

Аксель поднял на неё глаза и спустя несколько секунд ответил:

– Мы здесь для того, чтобы я доложил о случившемся. Не понимаю, зачем превращать это в рассказ с сюжетом? Я мог бы составить полноценный письменный отчёт.

– Будь этого достаточно, мы бы с вами, возможно, никогда и не встретились, – улыбнулась Афина. – Помнится, однажды я попыталась донести до вас значение наших бесед и вашего присутствия здесь. Что вы тогда сказали?

– «Дайте мне задачу, и я её выполню. Другой информации не требуется», – уверено процитировал самого себя Аксель.

– Я понимаю – вам кажется, что с моим подходом поставленная задача необоснованно усложняется. – девушка вздохнула, ткнув концом ручки в блокнот. – Чтобы вы поняли значение подобных мер, мне пришлось бы пуститься в очень долгие объяснения. Но если кратко – то важны не только сведения о случившемся.

Убрав ручку от блокнота, Афина указала ею в сторону Акселя.

– Важны вы. – она убрала с лица выбившуюся каштановую прядь. – Те двое, о ком вы говорили, тоже имеют значение. Поэтому и необходимо зафиксировать каждую, даже самую малую деталь. Письменный отчёт не даст и трети сведений, которые можно получить из разговора. Всё-таки я психолог.

Аксель не ответил, молча следя за тем, как она кладёт ручку рядом с блокнотом.

– К тому же я возлагаю большие надежды на эту историю. Она может обернуться весьма любопытной практикой. Это интригует. – Афина не удержалась от лёгкой улыбки краем губ.

Он поднял на неё непонимающий взгляд.

– Вас это удивляет? – невинно спросила она. – Как и любая девушка, я мечтаю быть заинтригована чем-то особенным.

– Вы заинтригованы? – спросил Аксель, изогнув бровь.

– Ну, – Афина неловко потупилась. – По правде говоря, пока я больше озадачена. Но уверена, впереди будет много потрясающих открытий.

– Тогда я продолжу.

– Благодарю.

Она могла бы подумать, что этим он выразил стремление впечатлить её. Но это ещё наивнее, чем ежедневно поедать любимые пирожные, свято веря, что в мире существуют неизменные вещи.

Глава 2. Наречение

– А ты уверен, что в этом сне был именно я? – поинтересовался брюнет, обходя фонарный столб.

– Лицо я разглядел не так хорошо, но похож. А вот одежда – один в один. Да точно ты, – настойчиво подтвердил Он, но тут же осёкся и беспокойно затараторил. – Ой. Ну, э… может и не ты. Не так уж и хорошо я помню. О! Вот так сбоку совсем не похож. Ну точно не ты. И… и кто вообще этим снам верит? Иногда такое приснится! Такое… вообще-то не помню, какое. Но… Я же больной, а больные в больнице лежат. И сны у них больные. Зачем ты меня слушаешь?

Озадаченно наблюдая за Его метаниями, мужчина подумал, что эдакому шизику и вправду ещё не такое пригрезится. Чем не повод утешиться мыслью, что участь быть зарубленным насмерть теперь не так уж и предрешена? Не то, чтобы он верил чужим сновидениям, но от души малость отлегло.

– Может, тогда вернёшься и долечишься? – предложил незнакомец.

– Точно-точно. Лучше я… – Он замер на месте и возмущённо зыркнул. – Эй!

Первое время они аккуратно шли вдоль домов и постоянно озирались, помня о шорохах в больнице. Но вскоре успокоились, вышли на середину проезжей части и стали с интересом осматривать скудные пейзажи туманного мегаполиса. Автозаправка, магазин одежды, автомастерская, высотка, ещё высотка, много-много высоток. Ни намёка на присутствие жизни. Настоящий город-призрак.

– Давай придумаем себе прозвища? – предложил брюнет.

– Прозвища?

– Надо же как-то друг к другу обращаться, пока не вспомним настоящие имена. Ты придумай мне, а я тебе.

Юнец замялся. Увидев Его растерянность, мужчина рассудил:

– Нужно что-то покороче, чтобы легко запомнить – не больше двух слогов. Что-нибудь необидное. И пусть будет как-то связано с тем, кому даёшь прозвище.

– Сколько правил, – удивился Он.

– Для тебя стараюсь, – пожал плечами мужчина. – А прозвище я тебе уже придумал – «Первый».

– Почему «Первый»?

– Ты первый, кто мне встретился. И палата твоя была «№1», сам же говорил. Так что как раз про тебя, и звучит нормально. Одобряешь?

– Первый, – проговорил Он и кивнул. – А неплохо. Тогда тебя буду звать «Второй».

– Халтуришь, – фыркнул «Второй».

– Не нравится?

– Не в этом дело. Если встретим ещё двоих, то один из них будет «Четвёртый». Слишком длинно. А после «Десятого» что начнётся? И если кто-то не захочет номерное имя, то совсем пропадём.

– Тогда будешь «Умник», – проворчал юноша.

– Внезапно.

– Ничего не внезапно – умничаешь и умничаешь, – насмешливо улыбнулся Первый, скрестив руки на груди.

– «Умник». Хорошо, нравится.

– Серьёзно?

– Конечно. Быстро сообразил.

– Да я… просто первое, что на язык легло.

– Потому ты и Первый.

Умник усмехнулся. Интересный ему встретился паренёк. Несмотря на странные выходки и пророческие сны о погибели, он кажется добрым и безобидным. Брюнет даже поймал себя на мысли, что испытывает к Первому что-то вроде душевной симпатии. Там, в больнице, юнец так искренне обрадовался простым словам ободрения. В тот момент мужчина даже подумал, что те слова вертелись на языке с первых мгновений встречи с этим чудаком.

– Кушать хочешь? – спросил Умник, разглядывая тусклые вывески фастфуда, только что вынырнувшего из тумана.

– Нет, вроде.

– Я тоже.

– Разве это не странно?

– Давно не ел?

– А? Да я не о том, – отмахнулся Первый. – Разве так и должно быть? Разве таков мир, в котором мы живём?

Он выбежал вперёд, наступив пяткой на штанину и едва не рухнув на асфальт.

«Мог бы уже подогнуть штаны», – задумался мужчина.

Юнец широко развёл руки и обернулся к Умнику, указывая на пространство вокруг.

– Когда я очнулся, мне казалось, что за дверью палаты ходят доктора и медсёстры, заглядывают к людям в соседних комнатах, о чём-то говорят, думают, волнуются. Я ничего этого не помню, но ведь так оно в больнице заведено?