– Извините за ожидание, – деликатно произнесла Афина. – Пришлось немного задержаться.
– Нет проблем, – коротко ответил Аксель.
– Всё так же не жалуете разговоры не по делу? – девушка улыбнулась.
– Если у вас есть вопросы, я готов ответить.
Не то, чтобы она его раздражает. Просто, когда он сидел тут в одиночестве и неотрывно смотрел в одну точку, ему было куда комфортнее. Но этот разговор неизбежен. И Аксель расскажет обо всём, что захочет узнать Афина. Ей это известно.
– Тогда не будем отвлекаться.
Она положила на стол коричневый блокнот размером чуть больше её ладони. Между корочкой и первой страницей вложена шариковая ручка с тёмным металлическим корпусом. Афина подняла взгляд на Акселя.
– Вас нашли вчера вечером. Вы знаете, сколько времени прошло с момента вашего исчезновения?
– Нет.
– Можете рассказать о том, что произошло с вами за время исчезновения?
– Да.
– Помните, что произошло в момент исчезновения?
Исчезновение. Пожалуй, и вправду подходящее слово. Никто не видел – как он пропал, куда пропал и где был всё это время.
– Что было перед этим, вы и сами знаете. О том, что случилось в ту минуту, есть предположения, но за их достоверность поручиться не могу.
– Тогда расскажите с того момента, с которого всё чётко помните.
– Хорошо, но сначала я всё объясню.
Афина подняла ладонь в останавливающем жесте.
– Не стоит. Расскажите о событиях в точном хронологическом порядке. Раскрывайте факты по мере того, как они становились известны вам, не ранее.
Брови Акселя чуть сдвинулись. Он взглянул с недоумением.
– Но так будет намного дольше.
– У нас достаточно времени.
– Но зачем?
– Чтобы детально изучить инцидент, важно как можно достовернее воссоздать картину. Доверьтесь мне, всё-таки я психолог.
На самом деле должность Афины неизвестна. Психологом она называет себя сама. Видимо, ей так нравится.
– Хорошо, – произнёс он, опустив малость озадаченный взгляд на стакан с водой. – Я постараюсь.
Часть первая
Глава 1. Пробуждение
Открыв глаза, он увидел потолок: стерильно белый, из ровных квадратных блоков. Он понял, что находится в больнице ещё до того, как начал изучать взглядом помещение. Декорации палаты подтвердили его догадку.
Это всё ещё Он, лежит в койке, в том же сером больничном наряде. В горах над лесом такое вряд ли носят. Зато теперь эта пижама вполне к месту. Апатично бегая глазами по окружению, Он пришёл к выводу, что здесь ему самое место. Где ж ещё держать тех, кому снятся такие сны?
«Сон!»
Резко отняв спину от кровати, Он затравленно уставился перед собой. При одной мысли о так называемом «сне» желудок резво прыгнул к горлу. По задубевшему телу прошла волна мурашек. Глотка сжалась при воспоминании о холодной склизкой мерзости, заползающей внутрь. Либо это было слишком плохо для сна, либо всё слишком плохо с Ним.
Ну и ладно! Пусть будет сон. Беспечная и чертовски приятная мысль. Расслабив плечи, Он тяжело вздохнул и осторожно опустил босые ступни на прохладный пол. Надо бы выйти, да проветрить голову, пока не зашла какая-нибудь медсестра и не заявила, что Ему необходимо лежать.
Он пошарил ступнями по полу в поисках обуви. Внезапно ногу стегануло тупой болью. Он резко зашипел и съёжился. Нащупав источник дискомфорта на правом бедре, оттянул край штанов и обнаружил большой синяк. Его брови удивлённо подпрыгнули. Неужели и вправду зарядил себе кулаком, как во сне?
Что ж, в больницу зазря не кладут.
На спинке стоящего возле кровати стула обнаружилась одежда. Что ж, побега в планах пока нет, значит можно не переодеваться. Кивнув здравой мысли, Он влез в мягкие белые тапки, распахнул дверь и вышел из палаты.
За окном в конце коридора повисло серое пасмурное небо. Отпустив дверную ручку, Он сделал пару шагов и сладостно потянулся. Затёкшее от долгого лежания тело отозвалось лёгкой истомой. Самое время от души зевнуть.
Хлоп!
Он замер на одной ноге с раскрытым в зевоте ртом и, выпучив глаза, резко оглянулся. Шум захлопнувшейся двери отозвался гулом и утонул в глубине длинного коридора.
– Чтоб ты… – тихо огрызнулся Он, пугливо прижав руки к груди.
Мысленно выругав дверь, а потом и себя, бедный пациент тяжко вздохнул и поплёлся к окну. Но, не пройдя и трёх шагов, снова замер и с беспокойством глянул назад.
«Как тихо».
Не просто тихо – глушь, ни единого звука. Где медсестры, доктора и больные? Где гул электрооборудования? Около минуты Он простоял не шелохнувшись. Ни намёка на посторонний шум.
Напряжённо сглотнув, тихонько доковылял до конца коридора и уставился в окно. Многоэтажки, тротуары, дороги, припаркованные автомобили, затянутое мрачными тучами небо, плотный туман – обычный пейзаж обычного города. Стоило бы расслабиться. И всё же Он не расслабился. Вместо этого прилип лбом к стеклу, старательно высматривая на пустых улицах признаки жизни. Ни прохожих, ни проезжающего транспорта, ни кошек, ни птиц. И, конечно же, гробовая тишина.
Он отпрял от окна и быстро засеменил по коридору, шаркая по полу тапками. Дойдя до перекрёстка в четыре направления, встал по центру и суетливо осмотрелся. Куда ни глянь, везде безмолвие и пустота.
– Э-эй! – нерешительно окликнул Он.
«Э-эй!» – предательски унеслось во все стороны. Особенно долго эхо отзывалось в коридоре слева, конец которого исчезает в темноте.
Долгая безответная тишина. Мелко задрожав, Он подошёл к ближайшей двери без таблички и потянул за ручку. Закрыто. То же с дверью напротив, и с другой, и с третьей.
«Да что за дела?!»
Вот теперь совсем страшно! Он бросился к своей палате и забежал внутрь, успев заприметить табличку с надписью «Палата №1».
Захлопнув дверь и навалившись на неё спиной, медленно сполз на пол и обхватил колени. Сотни дурных мыслей тяжелым грузом навалились на мозг. Куда все делись? Что это за место? Его бросили? Почему Он здесь? Как попал сюда? Кто…
«Кто я?»
Рот раскрылся в немом вопросе, безжизненный взгляд упёрся вперёд, ноги безвольно выпрямились, развалившись на полу. Он ничего не знает. Ничего не помнит. Значит, не таким уж и фарсом оказался этот дурной сон.
Потеряв на несколько секунд способность мыслить и шевелиться, Он замер. А потом внезапно вскочил и толкнул дверь в уборную. Из зеркала над раковиной на Него растерянно уставился стройный юноша лет восемнадцати, с мягкими чертами, большими светло-голубыми глазами и прямыми светлыми волосами, свисающими почти до подбородка. Обычное лицо. Или некрасивое? Или, может быть, привлекательное? Кто бы ответил…
Увы, разглядывание отражения не дало никакой ценной информации. Трогая себя за щеки и подбородок, Он смотрит на незнакомого человека. И это… очень тяжело, и несправедливо, и обидно. Губы задрожали, в глазах помутнело. Утерев рукавом подступающие слёзы, Он обнял себя за плечи, вышел из уборной и сел на койку.
Не зная, как быть, юноша просидел какое-то время в давящей до писка в ушах тишине. Неужели у Него нет ничего, кроме чувства беспомощности? Хоть чего-нибудь, даже самой мелочи?
Обведя подавленным взглядом комнату, юнец наткнулся на замеченную ранее одежду на стуле.
«Вот оно!»
Он схватил вещи и крепко прижал к себе. Это Его одежда! Из всего увиденного после пробуждения, это Его единственные личные вещи. Пусть Он ничего не помнит, но раз одежда есть, значит кто-то Ему её подарил, или сам купил, или украл. Неважно. Это доказывает, что у Него есть жизнь, в которой Он что-то совершал, кем-то был!
Эти неуклюжие мысли так ободрили Его, что сразу появились силы думать и действовать. Он стянул с себя больничный костюм и торопливо надел белую футболку, спортивные брюки, рубашку в клеточку и кеды. При осмотре в зеркале показалось, что одежда великовата. Юнец спешно отбросил эту мысль, затянул потуже ремень и засучил по локоть рукава рубашки.
Он вышел из палаты и быстрым шагом направился вперёд, пару раз неловко наступив пяткой на длинную штанину. В конце коридора виднеются двустворчатые стеклянные двери, за которыми ступеньки на другие этажи.