— Я… Я сожалею, моя Леди, — искренне бормочу я. — Я бы хотел, чтобы это произошло в более… ну, в лучших обстоятельствах.

Она вцепляется руками в одеяло и еще сильнее съеживается. Я с болью замечаю, что ей даже не удается посмотреть мне в лицо.

— Прости. Я хотел уйти до того, как ты… Но ты была ранена, и мне не хватило времени…

Ее вздох слишком напоминает рыдание, и я вдруг злюсь на весь свет из-за того, что не могу предложить ей другое решение. Она так близко к сердцу принимала свою анонимность, и это никогда не должно было произойти вот так. Не без ее согласия, не без моего.

Я бросаю на Тикки обвиняющий взгляд. Квами просто кивает, ясные глаза полны невыносимой отрешенности. Это вызывает у меня отвращение, и тем не менее я знаю, что она права: с того мгновения, когда Маринетт открыла глаза и раскрыла себя как Ледибаг, всё было потеряно.

Но раскрытия должны на этом остановиться. Я знаю, на что способна Ледибаг ради Адриана. Я знаю, как Маринетт может реагировать рядом с ним. Нельзя, чтобы она знала про меня.

Прошу тебя. Умоляю… Не проси у меня большего!

— Хотел бы я ответить тебе тем же, моя Леди. Но я…

— Замолчи. Замолчи, пожалуйста.

Ее голос внезапно становится властным, почти резким — Ледибаг! — и я немедленно подчиняюсь.

— Сейчас мне нужен ты. Ты, Черный Кот. Мне тебя не хватало.

К моему изумлению, Маринетт выпрямляется и снова обнимает меня, немного нерешительно, но не менее крепко.

— Я думала, что ты уехал, что уже забыл меня. Я даже думала, что ты… Что Изгнанник тебя…

Ее голос прерывается, объятие становится отчаянным. Она утыкается лицом мне в шею, и я чувствую ее мокрые от слез щеки. Она едва слышно шепчет:

— Прошло всего несколько часов… но мне так тебя не хватало, Кот!

Она разражается рыданиями, молчаливыми на этот раз. Судя по болезненным вздрагиваниям и рывкам, учащенное дыхание становится настоящей пыткой для нее. Я уже не знаю, могу ли я сжать ее в объятиях, настолько она кажется мне хрупкой.

С затуманенными глазами я хрипло выдыхаю:

— Прости, что так ушел. Если бы я знал про Мастера Фу, про Бражника, я…

Она благодарно обнимает меня крепче:

— Всё будет хорошо, Черный Кот. Сейчас ты здесь, и с тобой всё в порядке. Только это важно!

Она плачет, но несмотря ни на что, я слышу в ее нерешительных словах словно улыбку. У меня встает ком в горле. В итоге я с бесконечными предосторожностями обнимаю ее за талию, и она позволяет.

Тикки взлетает, и Вайзз следом за ней. Сверкая глазами, она устало улыбается мне, потом обменивается с Вайззом понимающим взглядом, и оба удаляются. Я вижу в полумраке, как они совещаются, и уже догадываюсь, о чем идет речь.

Бражник. Мастер Фу. Сражение, которое нас ждет.

Я в свою очередь закрываю глаза. Несколько минут я не хочу думать ни о чем.

Ни о чем, кроме нее. Моей одноклассницы, моей подруги. Но также примера для меня, моей силы, моей напарницы.

«Мне нужен ты».

Она хочет видеть рядом с собой не Адриана. Не сына Габриэля Агреста она ждала. А меня. Меня, Черного Кота.

И, я знаю, только ради этого я пойду до конца.

Ради тебя, моя Леди.

I’ll go anywhere you want

Anywhere you want

Anywhere you want me…

Я пойду, куда ты захочешь,

Куда ты захочешь,

Куда ты захочешь, чтобы я был…

====== Глава 12. Тень и свет ======

День -1

Час -8

— Сойдет и так, Тикки. Нам надо вернуться немедленно.

Я прикладываю к боку ледяное полотенце, и боль заставляет меня поморщиться. Через мгновение, которое кажется мне бесконечным, холод, наконец, обезболивает громадный синяк, который украшает мои треснутые ребра. Снег, который мне только что принесла Тикки, является как благом, так и проклятием.

— Сначала я должна перевязать твои раны, — выдыхает она, хлопоча.

— Мне не настолько плохо, мы… — бормочу я сквозь зубы.

— Я сказала: нет. В любом случае, я еще слаба, чтобы трансформировать тебя. Не двигайся, меня беспокоит твоя щека.

Тонкий, но властный голос Тикки эхом отдается в пустом магазине, и я замолкаю. Моя квами занимается моими ожогами, не забывая время от времени откусывать печенье. На одеялах вокруг меня рассыпаны перевязки, бинты, обезболивающие и мази, которые они с Вайззом, должно быть, разыскали в соседней аптеке, пока я была без сознания. Также я замечаю несколько пакетов из отдела сэндвичей, и Тикки перехватывает мою гримасу отвращения.

— Тебе надо поесть, Маринетт. Ты не ужинала, а ночь обещает быть долгой.

От обезболивающих меня тошнит. Я предпочитаю ничего не отвечать, пока Тикки изучает мою раненую щеку. Она осторожно прикладывает влажный компресс с мазью, и стреляющая боль в ожоге тут же обостряется. Я закрываю глаза, дыхание перехватывает. Я подавляю очередной приступ нервных слез, но мою квами не обмануть.

— Маринетт? Поговори со мной, пожалуйста. День был тяжелым…

Глаза щиплет. Я сжимаю зубы и выравниваю дыхание, пока треснутые ребра не напомнили о себе. Поговорить о чем, в любом случае? Время поджимает. И я уже достаточно наплакалась в объятиях Черного Кота!

Черный Кот…

Я поворачиваю голову, чтобы вглядеться в конец пустого отдела. Черный Кот ушел, чтобы выпустить Плагга и восстановить силы. Тикки вздыхает, держа в лапках большую повязку.

— Маринетт, посмотри сюда, пожалуйста.

Я подчиняюсь, активируя наушник, который дал мне Вайзз. Перед левым глазом разворачивается фиолетовый фильтр, но к моему отчаянию, личная сеть Леди Вайфай по-прежнему бездействует. Наверное, Вайзз прав, подчеркивая, что существование наушника подтверждает, что Алья в порядке, но это меня почти не успокаивает. Она едва избежала взрыва. До того, как я потеряла сознание под ударами Изгнанника, я точно видела, что она ранена, возможно, серьезно.

— Посиди спокойно еще минутку, — шепчет Тикки.

Дрожа, я позволяю ей перевязать мою обожженную щеку.

— В городе тихо, пожары укрощены, Маринетт. Это, конечно, хороший знак. На данный момент ты ничего не можешь сделать. Запасись терпением.

Обычно она торопится проглотить печенье, и я подозреваю, что она нарочно тянет время, чтобы не дать мне слишком скоро снова стать Ледибаг. Сбитая с толку, я покорно не двигаюсь, пока она закрепляет повязку. Когда она, наконец, отступает, я настойчиво протягиваю ей другое печенье.

— Остальные по-прежнему сражаются с Изгнанником. Если мы не поторопимся, Черный Кот вернется туда без меня.

— Я бы удивилась, это не в стиле Плагга. Слишком опасно было бы разделять вас снова.

Тикки отвергает печенье и склоняется над царапиной на моей руке. Она уже занялась моим левым запястьем и обернула его эластичным бинтом, чтобы зафиксировать вывих.

— Плагг должен был предвидеть безрассудство Черного Кота: он не позволит своему Носителю снова трансформироваться, пока Ледибаг не будет работоспособна. А твое предыдущее Чудесное Исцеление уничтожило мои резервы, мне необходимо еще двадцать минут.

— Но…

— И мы обе знаем, что ты не в состоянии сражаться, и не только из-за ран, Маринетт, — она смотрит одновременно сурово и с сожалением. — Эта торопливость не похожа на тебя, моя Ледибаг. Пожалуйста, объясни.

Возражения умирают у меня на губах, одно за другим. Тикки молча возвращается к перевязкам. Я съеживаюсь, растерянная. Я не могу перестать думать о взгляде, который бросил на меня Черный Кот, прежде чем исчезнуть.

«Прости, моя Леди».

— Я… Я видела, как он теперь на меня смотрит, Тикки, — наконец, глухо бормочу я. — Черный Кот вел себя, как… как…

Я не умею выразить то, что меня беспокоит, но хотела бы забыть это любой ценой. Тикки снова попадает в точку:

— …Как с Маринетт?

— Как с гражданской, — уточняю я. — Как с кем-то, кого надо защищать.

— И? Это плохо?

Глядя в большие ясные вопрошающие глаза Тикки, я уже ни в чем не уверена. С тяжелым чувством я опускаю веки. Мне кажется, я еще чувствую объятие Черного Кота: когда я цеплялась за него с энергией отчаяния, он, напротив, был необычайно осторожен, словно я фарфоровая. Ничего общего с объятием сегодня во дворе Мастера Фу — таким крепким, что у меня перехватило дыхание.