Схватки. Я слышу голоса снаружи. Русский язык. Я чую страх матери. Запах боли. Потерпи, родная, ещё немного осталось. Теперь у нас до конца дней установится ментальная связь, пришедшая на смену обрезанной пуповине. Бывало в некоторых воплощениях, что эта связь ломалась. Но тут уж очень сильно надо постараться и провиниться пред вселенной, чтобы мать и дитя разлучились.

Раздался плач. Мой! Крик радости, крик непроизвольный и неконтролируемый. Слышал мнение одних недалёких людей о том, что крик новорождённого – это предсмертный ужас, мол, сознание мгновенно перемещается от умершего к вновь появившемуся на свет. Ох, если бы было всё так просто! Путь человека в сотни раз сложнее человеческого понимания.

Окружающее, как в тумане. Я ничего не вижу, с трудом улавливаю какие-то звуки. Больница? Белые седовласые ангелы? Неважно. Главное, я знаю, что родился. Сложно передать тот миг, когда ты ощущаешь в себе проявившуюся жизнь. Органы чувств ещё успеют адаптироваться, а пока их мне заменит древнее сознание. Начинаю ощущать, как память по крупицам покидает меня. Процесс не быстрый, но к году от моего рождения, он завершится.

Меня положили к маме на грудь. Немного неприятна вся эта слизь на мне; скоро обмоют. Пришла пора знакомиться. Я не вижу маму, но уже ощущаю её всепоглощающую любовь ко мне. Я – это она. Она назвала меня Павликом. Значит, всё-таки мальчик. Не знаю, красивая или нет моя мама, стара или юна, но точно с ней я чувствую себя покойно. У меня есть отец. Где-то вне палаты рвётся с цветами. Нет, пока не до тебя, оставь нас наедине, позволь настроиться друг на друга.

3 Месяца

Моё развитие идёт хорошо. Обходимся без болезней и прочих трудностей. Об этом говорило моё сознание, стиравшее память о прошлых жизнях.

Мои родители не были богатыми или влиятельными людьми. Обычные граждане Российской Федерации. Средние среди средних. Как раз из таких и в таких семьях создаются пьяницы, юродивые и пророки. Мой отец любил выпить. Не знаю насчёт мамы, но себе такую роскошь при мне не позволяла; она кормила меня грудью. Я обожал трапезу, прислоняться губами к её розовому соску и ощущать, как в меня поступает жизненная сила, пробирая моё крохотное тело до самых кончиков. Мы оставались наедине и чувствовали другу друга особенно сильно. Хорошо, что о таком воспоминания сотрутся к году, а то вполне возможно заработать секс-фетиш. Такое пророку не к лицу.

Что можно сказать про маму? Она нежна ко мне, заботлива и участлива. Моё имя, как мне и показалось, было Павлик. Выбрала она его сама, отстранив всех родственников и даже отца от этого дела. Неизвестно точно, кем мне придётся стать: апостолом Павлом или Павлом Первым Романовым. Впрочем, цель есть, и всё в моих руках. Мама – славная женщина, я, наконец-то, сумел её разглядеть и, как следует, изучить. Сложно назвать её красивой, но глаза выдают какую-то внутреннюю прелесть. Я уверен, что отец полюбил маму за глаза. А какие у неё мягкие руки и согревающий голос! Но что-то ещё? Разве больше нечего отметить, перечислить иные достоинства? Нет.

Что можно сказать про отца? Он всегда далеко. Где-то на работе, постоянно работает. Если же отец не работает, то отдыхает от работы. Конечно, весь трудоголизм напрямую связан со мной, ведь содержать ребёнка в современном обществе – дорого. У меня даже нет детской кроватки. А одежда и болезненный вид мамы вызывают определённые опасения. Но отец работает, я его почти не вижу. Меня это задевает, нет, не до обиды – младенцы не могут обижаться, но неприятно. Чего темнить, но отец обо мне всегда говорит в третьем лице, как будто я какая-то вещь или меня рядом нет. Никогда не называет меня по имени; только: ребёнок, да ребёнок. Всё-таки мне кажется, что он любит меня. По-другому быть не может. И я его люблю. Просто работа занимает все силы, и поэтому на выражение чувств их совсем не остаётся. К тому же у меня не самый интересный возраст для отца. Вот подрасту, тогда будем больше проводить времени вместе. Есть ли в моём отце что-то ещё? Нет.

Поначалу, когда я закончил наблюдать за своими родителями, меня охватил некий страх. Они слишком простые для той роли, что предназначена их ребёнку. Причём простые в плохом смысле. Впрочем, я понимаю, что они не успели раскрыть себя полностью за три месяца. К тому же от родителей передаётся не внутренняя сила, ум и тяга к высшему, а лишь заболевания, гены и отчасти черты характера. Я уверен, что в нужные моменты во мне проявятся материнская отзывчивость и отцовская отстранённость. Я должен стать не просто противоречивым для достижения цели своего воплощения, но самим противоречием. Такими были Будда, Конфуций, Христос и Мухаммед. Странно, но сейчас существует две мощных цивилизации, у которых не было своего пророка–наставника, хотя бы уровня Лао-Цзы или Малахия. Это Россия – русско-славянская цивилизация и Америка – западно-американская цивилизация. Одна слишком долго смотрела на запад и восток одновременно, не зная куда двинуть воз, словно в басне «Лебедь, щука и рак». Другая – слишком молодая и прибывает в пубертатном мироощущении через греховность. Вместе со мной в Америке тоже должен родиться пророк. Я уверен, что она будет женщиной. Надеюсь, что мои родители смогут дать мне достойное образование. Надеюсь, что моё подсознание заставит стремиться к новым и новым знаниям, не смотря ни на что.

Моя мама очень любит музыку. Она любит неприхотливо и просто. Когда я не сплю, включает одну и ту же песню про туфли с красной подошвой. Ван Гог, Мариинка, Михаил Иванович Глинка. Мама отдаст меня в искусство, я уверен. Истинный пророк должен уметь творить.

Отец мой очень любит спорт. Когда он отдыхает, и когда я не сплю, из телевизора постоянно доносятся звуки свистка, крики болельщиков и голоса комментаторов. Спортивное состязание – традиция, эволюционировавшая из кровавых гладиаторских боёв в безобидное соревнование. Я забыл, каково жить в Древнем Риме – память продолжает подчищать воспоминания прошлых воплощений. Но спорт примечателен тем, как мужская конкуренция консервируется в рамках определённой игры. Спорт побеждает смерть, но не смерть от времени. Отец отдаст меня в какую-нибудь секцию, я уверен. Истинный пророк должен быть крепок телом.

Всё это неважно, главное, чтобы в семье всё было гармонично. Мама не пилила отца, а отец не бил маму. Пусть меньше пьёт и больше проводит времени со мной. А, может, напомнить ему о том, что меня зовут Павлик, то ли в честь Апостола Павла, то ли в честь Павла Первого Романова.

Истинный пророк должен быть самой гармонией, ведь только в ней противоречие имеет право существовать в одном целом.

6 Месяцев.

У нас гости. Слишком сильно шумят. На меня никто не обращает внимание, даже мама. Она перестала кормить грудью, отняв возможность чувствовать, как жизнь сочится и разливается по мне. Взамен – искусственное детское питание, которое отец достаёт где-то по блату. «Блат» – очень русское слово. Странное восприятие этого корма, будто вековечную тьму пытаются осветить не божьим светом, а электрическим фонариком. Теперь формально меня кормит отец и это тоже странно. Связь с матерью слишком рано начала слабеть. Зато я уже научился издавать какие-то звуки, отдалённо напоминающие человеческую речь. Значит, скоро моё сознание обнулится. Я уже сейчас не помню большую часть своих воплощений.

Мама отдаляется. Даже свою любимую песню стала включать реже. Что такое? Я чувствую, что она несчастна.

Зато с отцом у нас как будто налаживаются отношения. Он несколько раз назвал меня по имени. Несколько раз поиграл с погремушками. Пусть я до сих пор сплю либо в коляске, либо с мамой, ведь своей кроватки у меня нет, но отношения точно налаживаются. Да, отец всё ещё далёк и отстранён, но уже видимый. А на той неделе вообще произошло нечто чудесное. Ко мне пришёл отец, от него немного пахло алкоголем, но ничего страшного – терпимо. Отец потрещал моими погремушками, а затем достал какую-то картинку из кармана.