Однажды как-то раз Макака с Павианом
Решили заглянуть в глубокое ущелье,
Чтоб там, в уединенье, обсудить:
Ах, почему зверям живется невольготно
На всем пространстве нашем евразийском?
«А в чем вопрос? – Макака вопрошает. —
Ты посмотри, к примеру, на этого Осла.
Он – попросту осел, куда ни погляди,
Упрямец и балбес. Осел – ОСЕЛ,
И в этом вся причина!»
«А вот Баран, – воскликнул Павиан. —
Ведь он – баран безмозглый!
Баран – всегда БАРАН.
Козел – тот разве лучше?
Он – попросту козел, задира, греховодник.
А этот Конь? Стучит себе копытом,
И никакого толку в этом стуке нет».
Тут подошел к ним Бык.
«Причина есть другая! – он промычал. —
Журавль – он не такой, каким он должен быть.
Летит не так, неправильно курлычет.
Отсюда и бардак в пространстве евразийском!» —
Задумчиво отметил Бык. А надо вам сказать,
Что Эхо скромно жило в ущелье этом с незапамятных времен.
Услышавши такие разговоры, оно их сразу громко повторило,
И вот соседние аулы узнали тотчас все, что говорили
Друг другу тайно
Макака, Павиан и Бык.
На выкрики зверей пришел простой крестьянин.
И «репу» почесал. Подумал он,
Что непонятны эти разговоры
И надо бы порядок навести.
Осла он тут же нагрузил поклажей,
Остриг Барана, а Коню дал плуг.
Ну а Козла поставил он во главе коров, чтоб стадо
Безмозглого скота тот загонял на бойню.
Журавль, Журавль! Что делать с Журавлем?
Открыл крестьянин золотую клетку.
Пускай летит журавлик, пусть себе курлычет.
Лети, лети, у нас свои заботы, и дел земных у нас невпроворот.
А вы, Макака с Павианом, идите вы подальше.
Крутите красным задом, но не здесь.
Чтоб духу вашего здесь больше не бывало.
А Бык? Ну что ты, Бык, пришел? Поменьше рассуждал бы.
Иди осеменяй своих коровок и в этом радость жизни находи.
О мой народ! Вот нам бы научиться
Так поступать, как тот простой крестьянин.
Дать зверю каждому работу по нутру.
Чтобы законы не писал Осел.
Баран с Козлом – чтоб в опере не пели.
А Конь – в балете чтоб не танцевал.
Макак и Павианов – всех прогнать.
Бык – сам пусть выберет занятье по душе.
Ну а Журавлика отправить в небеса,
Чтоб не совался он в дела земные,
Мы без него сумеем дело сделать.
А что же Эхо? Эхо пусть живет.
И если в том ущелье нешироком
Поменьше мы услышим впредь
Речей неумных,
Тогда, глядишь,
И Эхо поумнеет.
