– Нет-нет, у них форма пасти более вытянутая, более узкая. Я дам вам ответ, как только получу заключение ветеринара.

Четверть часа спустя медэксперт перешел к внутреннему обследованию. Вскрытие грудной клетки и брюшной полости, полости таза, черепа, извлечение внутренних органов – и все это под визг грудинных пил, скрип скальпеля, металлических прикосновений к мягкой коже, покрытой синими, лиловыми и желтыми разводами. Одри засунула в рот сразу три пластинки ментоловой жвачки. А Николя не смотрел ни на Шене, ни на тело. Он вспоминал фотографии с места преступления, ноготь, застрявший в древесине щита. Может, этого человека бросили в яму на съедение зверю, прежде чем изуродовать лицо и вскрыть живот, чтобы вытащить кусок печени? Кто присутствовал при убийстве? Человек подвергся пытке, потом его изувечили и оставили в грязи под ледяным дождем. Да вдобавок эта непостижимая татуировка, зловещее предсказание…

Коп чувствовал, как в животе разгорается огонь – энергия, необходимая, чтобы с головой погрузиться в новое расследование. Охота началась.

Шене подтвердил смерть в результате разрыва сонной артерии. Кровь из нее выплеснулась под давлением, значит сердце в тот момент еще билось. Когда все органы были взвешены, срезы сделаны и все необходимые образцы изъяты, медэксперт сложил все на место, как в игре «Доктор Мабуль»[17], и зашил, чтобы хоть отчасти придать телу человеческий облик – непростая задача при подобном состоянии лица. Кто-то скучал по этому человеку, кому-то он был нужен и близок, а значит, кто-то однажды придет сюда, чтобы попытаться опознать и, возможно, достойно похоронить…

Когда вскрытие закончилось, Николя убрал в карман опечатанный пакет с чипом и в сопровождении Одри направился к выходу. Оказавшись снаружи, молодая женщина сделала глубокий вздох и подняла голову. Горизонт ограничивался стеклянными башнями Берси и вполне подходил к постапокалиптической картине. Холод дождевых капель на коже успокоил ее и отбил пропитавший их обоих запах мяса с душком и кишечных газов. Николя достал сигарету и прикурил, укрывшись под портиком входа.

– Непросто? – бросил он, предлагая сигарету и ей.

Она отказалась и глянула на сообщение, от которого завибрировал телефон.

– Скажем так: разделка туши – не та часть нашей работы, которую я люблю больше всего. А эта была особенно ароматной.

– Я спрашивал не о вскрытии.

Она не ответила, быстрыми и точными движениями набрала на клавиатуре ответ, широко улыбнулась, открыв ровные зубы, и убрала мобильник в карман. На несколько секунд ее лицо озарилось слабым бледным светом, украденным у хмурого неба. Николя осознал, что пристально ее разглядывает. Он отвернулся и посмотрел на экран собственного телефона.

– По правде говоря, тухлятину никто не любит. Ты на машине?

– На метро.

– Ладно. Тогда пошли.

Он выслушал сообщение, которое прислал Шарко. «Это я. После вскрытия возвращайтесь, и побыстрее. Это сайт в Интернете. И эта штука движется». Он отсоединился и, едва зайдя в метро, связался с адресом, который числился в избранном.

То, что он обнаружил, едва не заставило его пропустить поезд.

С самого утра Одри чувствовала, что ее будто закрутило в вихре. Не было времени ни зайти в оружейную и получить свой «зиг-зауэр», ни глянуть на помещение, которое отныне ей предстоит делить со своей новой командой. Бастион был целым городом. Километры одинаковых коридоров. Двери на сколько хватает глаз. Службы и сокращения – UGP, SABL, SRIJ – что это?! – от которых начинала кружиться голова. В лифте и на седьмом этаже ее встретили приветливые лица, она пожимала руки, но не запомнила ни одного имени или звания. Все было слишком быстро.

Шарко с нетерпением ждал их с Николя у дверей кабинета комиссара Жеко, всего в нескольких метрах от своего собственного. Молодую женщину впечатлил разворот плеч ее начальника, его суровое изможденное лицо, на котором, словно на папирусе, отразились все тридцать лет его службы в уголовной полиции. Она уже навела справки о невероятной карьере этого копа, о громких делах, которые ему удалось раскрыть, и теперь спрашивала себя, сумеет ли она проявить себя на достаточной высоте, чтобы работать в его команде.

Он протянул ей руку, твердую, как полено:

– Сразу в омут с головой. Добро пожаловать в преисподнюю.

– Счастлива в ней оказаться, майор Шарко.

– Зови меня Франк или Шарк, как больше нравится. И мы на «ты». Как было в морге?

– Ну… поначалу холодновато, но к этому быстро привыкаешь.

Он улыбнулся ей. Они зашли, она первая. Максим Жеко кратко поздравил ее со вступлением в ряды и пожал руку Николя. Затем комиссар предложил пройти в оперативный штаб, примыкающий к его просторному кабинету. Помещение, которое могло вместить человек десять, было оборудовано по последнему слову техники, с большим столом, защищенными телефонами, телевизорами. Николя сел рядом с Одри и шепнул ей:

– Ты уже видела Франка Шарко, нашего босса, Максима Жеко, начальника уголовной полиции. А это… Простите, вы…

Он смотрел на женщину лет сорока с открытым лбом и короткими светлыми волосами, откинутыми назад.

– Я Летиция Шапелье, специалист из BEFTI, Отдела расследований мошенничества в области информационных технологий. Мы располагаемся на третьем этаже. Я штатское лицо и занимаюсь новыми технологиями. Обычно сижу перед экраном у себя в кабинете, но меня вызвали на это дело.

Одри сдержанно ее поприветствовала. Несмотря на косметику и подтянутый вид, Шапелье показалась ей усталой или больной: глаза и кончик носа у нее покраснели, как будто ее мучил насморк.

– А это Жак Леваллуа из антитеррора, наш сосед по этажу, – продолжил Николя. – Это ему ты обязана своим местом в команде, потому что он предательски нас покинул после многих лет доблестной и верной службы.

– И не жалуюсь. Очень приятно.

– Напротив Паскаль Робийяр и Люси Энебель, твоя новая семья. Люси по совместительству жена майора.

Люси махнула ей рукой:

– Ага, по совместительству. Добро пожаловать.

Быстрый обмен кивками. Одри постаралась запомнить имена и должности, прежде чем обратить свой взгляд к четырем большим экранам, занимавшим всю дальнюю стену. Обычно они в реальном времени показывали записи любой камеры наблюдения в Париже и его ближайших окрестностях, и их можно было переключать прямо отсюда. Нечто вроде облегченного варианта Big Brother[18] по версии Управления, чьей главной задачей была борьба с терроризмом, а также отслеживание подозреваемых по всему маршруту их движения. Но на этот раз только два верхних экрана были отведены под наружные камеры. Что касается нижних, то один показывал электронный скан письма с угрозами, а на другой было выведено содержание интернет-страницы manifeste-angedufutur.com.

Одри ознакомилась с письмом и посмотрела на соседний экран. Он показывал два цилиндра метра два высотой, накрытые крышками и расположенные меньше чем в тридцати сантиметрах друг от друга. Она узнала большие резервуары, какие устанавливают в саду у водостоков, чтобы собирать дождевую воду. Они были прозрачными, что позволяло видеть их содержимое.

Внутри были заперты мужчина в синем рабочем комбинезоне, покрытом масляными пятнами, и молодая женщина в темно-синих спортивных штанах. Скорчившись на полу, они сидели спиной к объективу. Помещение, казалось, было освещено мощным прожектором, явно расположенным позади снимающей камеры. Между двумя цилиндрами можно было рассмотреть подвешенную к потолку толстую веревку со скользящей петлей. В глубине – стены из неотделанного бетона, внизу электрические кабели, которые змеились по полу и исчезали за занавесом. Наверху экрана высвечивалось странное послание:

Максим Жеко остался стоять в торце стола, упершись о него ладонями. Хрупкий, вполовину легче Шарко, костюм на три размера меньше, но этот сорокалетний мужчина с заострившимися чертами лица, состоящего из одних углов, и глазами такой черноты, что из нее не пробивалось ни одного лучика света, внушал уважение.