1

– Ты убит, – сказал Кир и воткнул копьё в снег.

Медведь замер. Позёмка скользила между лап. Ветер трепал белую шерсть, но медведь стоял как изваяние. Сильный порыв швырнул на могучий торс облако снега. Бер заворчал и, переставляя лапы, развернулся на месте. Ворчанье перешло в глухой рык. Бер поднялся на задние лапы, чёрные глаза злобно сверкнули.

– Не рычи, – примирительно сказал Кир. – Мне просто повезло.

Молодой человек достал из поясной сумки кусок сахара. Медведь опустился на передние лапы и подошёл к Киру. Красный язык слизнул кусочки с ладони.

Мощные зубы хрустели сахаром, а Кир гладил белоснежную шерсть. Медведи редко позволяют так поступать, но перед кусочком сахара устоять не могут. Проглотив угощение, бер толкнул Кира носом, давая понять, что извинения приняты.

– Пора возвращаться, – сказал Кир.

Последнее испытание осталось позади. Требовалось выследить белого медведя и подобраться на бросок копья. Кир потратил два дня, чтобы выполнить задание. Всё это время он обходился без пищи.

Как волхвы объясняли медведям, что надо делать, никто не знал. Но если охотник становился жертвой, участи его не завидовали. Медведь играл с ним как кошка с мышкой. Физические страдания горе-охотника пустяки. Ведь молодой человек ещё на целый год оставался учеником.

Киру это уже не грозило. Улыбнувшись, он вспомнил, как медитировал в ледяной пещере, чтобы обострить восприятие. Как удивился, когда осматривал ментальным взглядом заснеженную равнину, а вместо медведя увидел парящие кучки дерьма. Кир хохотнул. Медведь повернул голову и зарычал. Кир нарисовал в ментальном поле руну воина. Медведь фыркнул и продолжил путь.

Солнце коснулось белоснежной поверхности ледника. Поднялся ветер, захолодало. Последние лучи окрасили облака в малиновый цвет. Пояс богов превратился из призрачной полосы в материальный объект и засиял жемчужным светом. Светящаяся дуга обнимала небосвод от горизонта до горизонта. Задумавшись, Кир чуть не налетел на медведя. Здесь начинался спуск с ледника, и медведь не хотел идти дальше.

– Прощай, друг, – сказал Кир. – Я выследил тебя с трудом.

Выдохнув облако пара, медведь рыкнул в ответ. Он встряхнул мощной головой и двинулся в обратный путь.

До хутора Кир добрался под утро следующего дня. Солнце ещё не встало, но пояс богов почти растаял. В предрассветной мгле частокол походил на опушку далёкого леса. А за ним, изломанными линиями, темнел силуэт терема. Кир толкнул створку. Дверь не подалась. «Молодец. Запирает», – похвалил Кир младшего брата.

Кир подкинул мешок с тёплой одеждой и снегоступами. За воротами раздался приглушённый звук. Одним рывком Кир перемахнул над частоколом. Ноги бесшумно коснулись земли. Но сила инерции заставила согнуться, и ладони упёрлись в мешок. В лицо ударило горячее дыхание.

– Агас, фу! – прошептал Кир.

Пёс чуть слышно заскулил. В шею ткнулся влажный нос. Кир погладил косматую голову, пёс часто задышал и закинул лапы на плечи.

– Я тоже рад тебя видеть, – чуть слышно сказал Кир.

Кир поднялся по ступеням и толкнул дверь. Створка бесшумно подалась внутрь. Кромешная тьма пахнула травяным ароматом. Мать всегда полоскала бельё с настоем чабреца. В родном тереме Кир мог ходить и в полной темноте. Здесь он знал каждую доску. Пятая ступенька знакомо скрипнула, когда Кир поднимался на второй этаж. Дверь в его комнату была открыта. Кир вошёл внутрь и, скинув одежду, повалился на кровать.

Кир резко открыл глаза. Комнату заливал яркий свет. Младшие братья и сёстры скакали по кровати и визжали, как поросята. Кир понял, что поспать ему не дадут.

– Хватит! – Кир пытался перекричать орущих детей.

Старшего брата не слушали. Кир сел, но получив тяжёлой подушкой в лицо, упал на кровать. Кир повернулся на бок и спустил ноги на пол. Младшая сестрёнка запуталась в длинной рубахе и упала. Кир подхватил девочку на руки, чтобы она не скатилась с кровати.

– Эй, мелюзга, вы его затопчите, – в комнату протиснулся отец. Под льняной рубахой бугрились мускулы. На серой ткани красно-синий орнамент горел огнём. Рубаху опоясывал широкий ремень. При движении золотая пряжка отбрасывал блики. Чёрные свободные штаны заправлялись в алые сапоги. Отец шагнул на средину комнаты, и подмётки почти музыкально скрипнули.

Дети стали прыгать на отца, и он превратился в копошащийся клубок. Отец ставил детей на ноги и, поддав по мягкому месту, выпроваживал из комнаты.

– Вы тоже идите, – сказал отец брату и сестре постарше. Они стояли у двери и не принимали участия в побудке.

Отец закрыл дверь, детские голоса стихли. Стул жалобно скрипнул под тяжестью богатыря. Отец посмотрел в окно и, огладив бороду, сказал:

– Ну что ж, поздравляю с последним испытанием. Ты вернулся первым и смог поспать. Другие после испытания сразу отправились на Священную поляну.

Кир одним рывком вскочил на ноги. Судорожно двигаясь, он пытался натянуть штаны.

– Не суетись, – сказал отец, нахмурившись. – Ты теперь воин, и вести себя должен подобающе.

Кир успокоился и не спеша оделся. Отец осмотрел Кира и покачал головой. Кир подошёл к зеркалу. Тёмно-русые волосы топорщились, как прутики из метлы. Кир макнул деревянный гребень в плошку с водой, и борьба началась. Кир драл гребнем непослушные заросли. Капли воды летели на зеркало. Вскоре отражение в зеркале озорно сверкнуло серыми глазами. Отец вздохнул и сказал:

– Пусть хоть так. Завтракай да пойдём.

Кир спустился в горницу. Семья уже позавтракала, и с длинного стола убрали скатерть. Для Кира оставили глиняный кувшин с молоком и кусок пирога. Кир собирался одним махом покончить с едой, но вспомнил наставление отца.

Кир встал из-за стола и только теперь увидел мать. Она вошла в комнату и остановилась в дверях, наблюдая за сыном.

– Мам, ты чего? – Кир заметил, как мать украдкой смахнула слезу.

– Я от радости, ты совсем взрослый стал. Вот, одень, – мать протянула рубаху.

Воротник и рукава льняной рубахи украшал орнамент. Красные и синие нити прятали в угловатых завитках молитвы-обереги. У каждого рода орнамент имел свои особенности. Над рисунками бежали едва заметные строчки стежков. Когда Кир решит создать семью, жена добавит молитвы-обереги своего рода. Узор станет таким же широким как на праздничной рубахе отца.

– Одень, – сказала мать.

Кир натянул рубаху через голову и, одёрнув полы, расправил складки.

– Большая, – сказал Кир.

– Ничего. Ты как отец. Он обучение таким же тощим закончил. Это позже он стал мышцами обрастать.

– Я не тощий, я поджарый, – сказал Кир.

Кир подошёл к матери и обнял. Заметив седую прядку, Кир подумал, что её почти не видно.

– Иди, отец ждёт, – мать легонько оттолкнула сына.

– Не плачь, ладно, – попросил Кир.

– Ладно, – ответила мать и улыбнулась.

Отец ждал у ворот. Шагнув в сторону, чтобы лучи солнца падали на Кира, оглядел его. Широкий кожаный ремень стягивал праздничную рубаху так, что она не выглядела большой. Серебряная пряжка бросала яркие солнечные зайчики, отец прикрыл глаза ладонью. Темные свободные брюки и ярко-красные сапоги выглядели безупречно. Отец довольно хмыкнул и шагнул за ворота.

– А как же… – сказал Кир, указав на конюшню.

– Пойдём пешком, – сказал отец.

Солнце оторвалось от горизонта, но воздух оставался холодным. Последние пряди тумана нехотя таяли над зелёным лугом вокруг хутора. Кир и отец поднялись по тропинке на пригорок и, не сговариваясь, обернулись. У ворот стояла мать и семеро братьев и сестёр. Кир помахал рукой. Те замахали в ответ. Отец положил Киру на плечо тяжёлую руку, и они пошли по тропинке.

Перемахнув по каменному мостику через ледяной ручей, тропинка забежала в лес. Под кронами вековых деревьев царил полумрак. Древний лес служил пристанищем множеству птиц и зверьков. Крики и щебетанье буквально оглушали. Но Кир не радовался, ни ручью, где водилась огромная форель, ни птичьим голосам. Путь до портала он прошёл как во сне.