Вместо этого я смотрела на уникальные ландшафтные образования и горы Гавайев этого измерения.

Я думала обо всех вещах, с которыми нам ещё предстояло иметь дело.

Я думала о вещах, над которыми работала, когда в последний раз находилась в этом измерении. По-прежнему стоял вопрос со всеми фрагментами присутствия «дракона», разбросанными по разным измерениям. Я всё ещё не была уверена, что мне следует с этим делать, и стоит ли вообще что-то делать.

Мы с Элли предполагали, что я должна каким-то образом объединить эти разрозненные части.

Так или иначе, я должна собрать их всех вместе.

Воссоединить их в одно существо.

После всего, что произошло за последние несколько месяцев, у меня возникли сомнения, что это такая уж отличная идея. Учитывая урон, который Блэк мог нанести сейчас, сам по себе, я не была уверена, что сделать Блэка более могущественным, объединить ещё больше этой драконьей энергии в его непосредственной близости, или даже связать Блэка с этим через мой свет, было действительно лучшей идеей.

Я также понятия не имела, что это сделает с Кореком.

Поскольку «Корек» на самом деле мог быть той драконьей энергией, по крайней мере, с точки зрения того, как мы с Блэком её испытали, возможно, что это усилит её до такой степени, что ни Блэк, ни я вообще не сможем её контролировать.

«Корек» захватит ещё больше света Блэка.

Та драконья энергия может полностью поглотить самого Блэка.

Это не то, с чем мне особенно хотелось экспериментировать.

В конце концов, я тоже выбросила это из головы.

Закрыв глаза, я погрузилась в накатывающие волны, прислушиваясь к сну Блэка.

Прислушиваясь к его сновидениям.

Странно, но я почувствовала большее облегчение от того, что осталась с ним… наедине с ним… наконец-то… чем от того, что мы обсуждали, или даже от того, о чём я думала.

Может быть, поэтому, когда час или два спустя он открыл глаза, и луна уже поднималась над чёрно-синим океаном, я вообще ничего ему не сказала.

Наклонившись, я поцеловала его, запустив пальцы в его волосы.

Лишь наполовину проснувшись, он ответил на поцелуй.

Я понимала, что поначалу он делал это в основном рефлекторно.

А потом он проснулся по-настоящему.

Его пальцы крепче сжались в моих волосах. Он притянул меня к себе, крепче сжав ладонь, и слегка приподнялся на коленях навстречу мне. Его губы стали теплее, мягче, а жар, исходящий от его света, воспламенился, распространяясь по моему телу, как жидкость.

Затем этот огнеподобный свет начал притягивать меня, притягивать неумолимо, со спешкой и настойчивостью, которые застревали в моей груди, мешая дышать.

Меня снова накрыло пониманием того, как мало времени мы провели вместе.

Меня накрыло пониманием того, что наедине мы пробыли ещё меньше времени.

«Я действительно хотел жениться на тебе там, — послал он, и его мысли звучали едва слышным шёпотом. — На Гавайях. Я действительно хотел, док… чтобы мы поженились по-настоящему, на настоящей чёртовой церемонии. Мне было наплевать на это дерьмо с рекламой. Я хотел устроить настоящую церемонию и напиться с нашими друзьями. Поесть торт. После этого провести несколько недель, трахаясь на пляже».

Я подняла голову и посмотрела в его слегка светящиеся тигриные глаза.

Проведя рукой по его подбородку, я снова поцеловала его.

Его язык стал ещё горячее у меня во рту. Его тело плавилось на моих коленях.

Я затерялась там.

Не знаю, как долго я терялась там.

В какой-то момент он сел, перекатившись вместе со мной на песок.

Я почти забыла, что мы оба голые.

«Мы всё ещё можем это сделать? — пробормотал он у меня в голове. — Мы можем сделать это хоть где-нибудь? Это не обязательно должны быть Гавайи. Я опущусь на колено. Ты можешь выбрать всё, что угодно. Церемония может быть такой маленькой или такой большой, как тебе захочется, Мири. Ты можешь пригласить кого угодно».

Я снова поцеловала его.

«Звучит прекрасно, Блэк. Романтично. Очень романтично».

Ещё одна сильная вспышка жара вышла из его света.

Он дёрнул меня ещё глубже под себя, запрокидывая мою голову назад, чтобы поцеловать мою шею, прокладывая путь вниз к моей груди. К тому времени, как он оказался во мне, боль в моём свете была настолько сильной, что я всхлипывала, хватаясь за его спину и кусая губы, чтобы не укусить его.

«Ты можешь укусить меня, док, — послышался его низкий, глубокий шёпот. — Ты можешь кусать меня, когда захочешь. Ты можешь делать всё, что захочешь».

— Я думала, тебе это не нравится, — выдохнула я, впиваясь ногтями в его спину. — Я думала, тебе не нравится, когда я это делаю… что это напоминает тебе о вампирах…

Он вонзил зубы мне в плечо.

Я потрясённо ахнула.

Моё тело выгнулось дугой, порочно скользнув по его телу, и он издал низкий стон.

Его тон снова стал глубже, тяжелее… я едва не кончила от одного этого факта, но он остановил меня, используя свой свет.

Он обхватил мои бёдра руками, останавливая нас обоих, останавливая физически, и его кожа вспыхнула под моими руками, когда он закрыл глаза. Его голос сделался низким, таким глубоким, что я прочувствовала каждое слово вплоть до своих ног и кончиков пальцев.

Я так давно не слышала этот его тон, что мне стало больно.

— Ты бы сделала это, док? — грубовато спросил он. — На том пляже этим вечером? Если бы я всё же спросил, бл*дь… если бы мне представился бл*дский шанс спросить тебя…

Когда я попыталась прижаться к нему, он крепче стиснул мои бёдра, удерживая меня.

Его голос по-прежнему походил на низкое, тяжёлое рычание.

— Gaos… untielleres…

Я задрожала, прикрывая глаза.

Этот тяжёлый тон, появлявшийся в его голосе, его говор на языке видящих, эмоции, которые я слышала в его словах, его жар, заполонивший мой свет… всё это сводило меня с ума, бл*дь.

Каким-то образом я забыла.

Я забыла, как это было, когда мы оставались наедине.

Я забыла, каково это — когда между нами всё хорошо.

Думая об этом, я поняла, что это исчезло.

Эта молчаливая, замкнутая отчуждённость… эта пропасть, висевшая между нами после Ника, после того, что случилось на крыше… она исчезла.

Она наконец-то исчезла.

Осознание этого вызвало слезы на моих глазах.

Глядя в эти светящиеся кошачьи радужки, я крепче прижала его к себе, смаргивая слезы и пытаясь отдышаться.

— Так вот почему? — выдавила я. — Вот почему ты не хотел заниматься со мной сексом?

Я почувствовала в нём эмоциональную реакцию, настолько сильную, что задохнулась, схватив его за руки. Я почувствовала, что он смотрит на мои слёзы. Он целовал моё лицо, целовал мои закрытые глаза, и я целовала его в ответ, дотягиваясь до его волос, притягивая его, обхватывая его ногами.

Он вошёл в меня до упора, и мой разум опустел.

Он сделал это ещё раз, уже медленнее и глубже, и по мне пробежала жёсткая дрожь боли. Я опять едва не кончила. Когда он остановил меня в этот раз, я раздражённо вскрикнула.

Я чувствовала в нём печаль, но он не закрывался.

Осознав, что я ощущала его закрывшимся с тех пор, как я вернулась к нему в Калифорнии, практически всё время на Гавайях, ещё до того, как кто-то начал активные попытки нас убить, я почувствовала, как на глаза навернулись слёзы.

В этот раз я не стала их сдерживать.

Я вспомнила ссору, которую мы затеяли в пустыне, как раз перед тем, как упала боеголовка.

Я вспомнила его эмоции тогда, почти полную потерю контроля над его светом, даже в тот момент.

Он обвинял меня в том, что я не впускаю его, закрываю свой свет, лгу ему об этом. Не думаю, что кто-то из нас упоминал Ника где-либо в этом разговоре… но Ник висел там, между нами, как какой-то призрак.

Теперь я не чувствовала его присутствия.

Он исчез.

Он наконец-то исчез.

«Я люблю тебя», — послал он.