Бутылка виски опять каким-то образом опустела.

В итоге Дин провалился в беспокойный сон. Он проснулся несколькими часами позднее с похмельем и усталостью от особенно неприятного «комбинированного» кошмара, в котором Сэм и Кас — а заодно и кошка Мэг — все вместе попали в водопад, пока Дин в отчаянии бегал по берегу, пытаясь бросить им веревку, которая была слишком короткой. Проснувшись, Дин обнаружил, что его руки, плечи и даже лицо практически горят от покалываний. Из-за похмелья он также чувствовал лихорадку и тошноту. В комнате казалось слишком жарко, и на мгновение ему почудилось, что его вырвет.

Он сумел сглотнуть желчь, поднялся на ноги и поплелся в ванную, чтобы заглотнуть ибупрофена. Потом лег на диван с холодным полотенцем на лбу и лежал, пока не почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы встать и приняться за вечерние дела.

Он перешел к обычному вечернему распорядку: снова проверить основной номер телефона и все запасные номера. Проверить все адреса электронной почты. Послать жизнерадостный ответ Саре («Нашел важную наводку. Прости, что не звоню, нет сигнала. Скоро выйду на связь»). Снова проверить спальню Сэма. Снова проверить спальню Каса. Еще раз проверить территорию перед бункером на случай, если кто-нибудь прибыл, пока Дин спал. Сообразить ужин (сегодня это горстка брецелей, кусок засохшей говядины и пирожок с клубничной начинкой. Углеводы, белки и фрукты — полноценный рацион).

Потом самая важная часть вечернего распорядка: достать бумажник и посмотреть еще раз на фотографии маленького Сэмми и Каса у елки. Вынуть перо из кармана рубахи и положить на тумбочку.

Раздеться, надеть пижаму. (Дин невольно заметил, что оделся сегодня совершенно понапрасну.) Почистить зубы… умыться…

Сесть на кровать. Положить руку на угол кровати, где раньше, бывало, садился Кас.

«Я заметил, что он не попросил ее уйти», — сказал Кас. Именно так он понял, что Сэму нравилась Сара. Кас сказал: «Она навестила его спальню, и я заметил, что он не попросил ее уйти».

Каждый раз, когда Дин, проснувшись, заставал здесь Каса, — каждый раз — он просил Каса уйти.

Потому что волновался, как бы Кас не понял все «неправильно». Но как было «правильно»?

Это как теперь, что ли, было «правильно»? Теперь Дин был один, чего и добивался. Совершенно один. Никого больше рядом не было. Не было вообще никакого риска, что Кас поймет все «неправильно», и никакого шанса, что Сэм что-нибудь заметит. Об этом Дин волновался? Что ж, об этом можно было больше не волноваться, потому что Каса больше не было, и Сэма тоже не было. Об этом можно было больше не волноваться. Теперь не было никаких рисков.

Проходили долгие минуты; Дин так и сидел на кровати, положив руку на угол покрывала. Горел тусклый прикроватный ночник, бросая желтые пятна света на пустые стены. В коридоре снаружи было тихо и пустынно. Дин задумался о том, который час. Полночь, может быть? Сложно сказать… ну, это в общем-то было и неважно. Сколько бы времени ни прошло, часы потекут дальше, как текли всегда; он поспит, потом проснется; снова будет есть, будет пить; будет принимать душ, стирать одежду, выйдет за выпивкой или прокатиться в Импале; может быть, зайдет в какой-нибудь безымянный бар, машинально пофлиртует с какой-нибудь девчонкой, на которую потом сорвется, если она сделает ошибку и проявит интерес. В конце концов он прочтет все книги в библиотеке, и может быть, его травмы в конце концов заживут, и может быть, когда-нибудь он сможет поехать обыскать лес, и после снова начнет охотиться, уже один. Но комната Сэма так и будет пустой, и комната Каса будет пустой, и никто уже никогда не придет в спальню Дина и не сядет на угол кровати.

— Я все проебал, Кас, — пробормотал Дин вслух, сидя один в ночи.

Он сидел еще долгое время, уставившись на свои босые ноги и поглаживая рукой покрывало на углу кровати. Было почти оглушительно тихо.

— Чего я боялся, черт побери? — произнес он.

Повисла долгая молчаливая пауза. Дин смотрел на ноги.

— Надо было попросить тебя остаться, — прошептал он.

Наконец он понял, что надо лечь. Чувствовал он себя плохо: лодыжка ныла, голова болела, руки болели, все болело, и ему снова стало жарко и тошнота вернулась. Он так устал и чувствовал такое недомогание, что едва не плюнул на последние приготовления ко сну, но в конечном итоге дотянулся до тумбочки, чтобы взять перо и бережно спрятать под подушку. Потом он вытряс болеутоляющих и снотворных таблеток из пузырьков, всегда стоявших возле ночника. Он проглотил таблетки всухую и забрался под одеяло. Чтобы урвать несколько часов сна, пока его не разбудит в четыре утра следующая порция кошмаров.

В общем и целом это был заурядный день.

========== Глава 28. Из пепла ==========

На следующий день Дин поднялся с постели с температурой, ватным ощущением во рту и больной с похмелья головой — и наступил на камешек.

Он раздраженно нахмурился, глядя под ноги. Камешек был мелкий, но болезненный. Снова камешек… в последние пару месяцев Дин периодически заносил их в бункер из проезда. Он всегда старался по возвращении вытирать ноги, но чертовы камешки появлялись все равно и каким-то образом разносились по всему бункеру. Иногда они встречались в самых неожиданных местах. Как, например, здесь, в спальне.

Дин наклонился, чтобы поднять досадный камешек. Голова отдалась пульсирующей болью. Он выпрямился, зажав камень в пальцах, и, напрягшись, пригляделся. Камешек был мелкий, неровный, продолговатый. Не больше четверти дюйма в длину, кремового цвета. Он походил на пресноводную жемчужину неправильной формы.

Дину пришло в голову, что все последние камешки, которые он собирал в бункере, выглядели именно так. Мелкие, продолговатые, белесые.

Вообще, если задуматься… эта проблема с гравием появилась только в последние пару месяцев. Дин полагал, что это из-за грязи, образовавшейся в результате гроз, но… минуточку… Разве снаружи не лежал обычный гравий? Заурядный серый гравий? Без белесых камешков?

И, если подумать, парочка таких камешков уже попадалась Дину в спальне. По меньшей мере два. Дин помнил два случая вполне отчетливо, потому что оба раза, когда он заметил камешки, ему было хреново — он чувствовал себя больным и несчастным.

Секундочку… Оба раза ему было очень плохо.

Оба камешка появились в его комнате в те ночи, когда ему было хуже всего. В «черные» ночи, как охарактеризовал их Дин. В те ночи, когда его мучали особо неприятные кошмары и ему было особенно плохо: и температура, и последствия повреждения нервов ощущались острее всего.

И прошлой ночью ведь тоже было плохо!

И вот, появился еще один камешек.

Дин осторожно отложил камешек на тумбочку, вдруг засомневавшись, стоит ли прикасаться к нему. Он изучал камешек некоторое время, но тот лишь безобидно лежал, так что в конце концов Дин решил перейти к обычному утреннему распорядку.

В этот раз, вернувшись с утреннего обхода бункера, он вытер обувь особенно тщательно, а затем взялся подметать все комнаты, дотошно осматривая полы.

Вскоре он нашел еще один камешек у дивана, где спал в предыдущий день после просмотра «Дороги домой». У дивана, на котором он проснулся с особо плохим самочувствием.

Дин опустился на четвереньки у дивана и с подозрением ткнул новый камешек палкой метлы, не рискуя брать его в руки. Камешек выглядел так же, как предыдущий.

Дин собрал их оба в совок — камешек из спальни и тот, что нашел у дивана, — и стряхнул в стеклянную банку, которую затем плотно закрыл крышкой.

Он не был уверен, не являлось ли все это просто нелепой паранойей. Но с другой стороны, Винчестеры ведь всю жизнь культивировали постоянную здоровую паранойю. Так что Дин продолжил подметать бункер, обходя комнаты и осматривая каждый дюйм пола. В большинстве комнат не обнаружилось ничего интересного, но он нашел еще один камешек у двери гаража, за автобусом. А когда спустился в подвал, где была дьявольская ловушка для Кроули, там оказалось еще два камешка. Такого же размера и цвета: продолговатых белесых. Они лежали рядом со сгоревшими остатками бенгальских огней, оставшихся от Кроули.