Величайшие произведения поэта Джорджа Байрона вошли в анналы мировой литературы, а имя его деда увековечено в названии острова, им же и открытого в Тихом океане, принадлежащего к архипелагу Гильберта.

Набережная Темзы в этот ранний час была пустынной, вдалеке высилась громада Хаммерсмитского моста. Одиночество Эрика скрашивали лишь гребцы в лодках, стремительно проносящиеся по течению реки. Юноша любил не только наблюдать за спортсменами, но и сам нередко налегал на вёсла поучаствовать в состязании на скорость. Эрику так не хотелось опять идти на работу в свой офис экономического рекламного агентства Дорланда, где всегда царило скучное конторское однообразие, постоянные замечания и упрёки шефа, вконец донимавшие его терпение. А этот, вчера потерянный зерновой счёт, надо же случиться так некстати. Стараясь больше не думать о работе, Эрик вспомнил увлекательные рассказы о море и кораблях друга их семьи мистера Маунтстюарта. Он упоминал о неком шведе Густаве Эриксоне с Аландских островов, содержащем целую флотилию парусных кораблей, участвующих в так называемых «пшеничных гонках», доставке зерна из Австралии в Англию.

«Всё, решено! Я пойду в море! Завтра же напишу письмо мистеру Эриксону и попрошусь на один из его кораблей», – пронеслось в голове у юноши.

Ответ из Мариенхамна, где находилась компания Эриксона, не заставил себя ждать. Эрику надлежало прибыть в Белфаст, там в порту отыскать четырёхмачтовый барк «Мосулу», стоящий на разгрузке, и представиться его капитану Микаэлу Сьёгрену.

Так, в 1938 году 19 – летний юноша Эрик Ньюби был принят в качестве палубного матроса – ученика на винджайммер «Мосулу», которому предстоял длительный рейс за зерном в Австралию. Флотилии всегда требовались люди для пополнения экипажей многочисленных кораблей. Во время перехода на долю Эрика выпало много трудностей и испытаний. Не знавший финского языка, юноша тем не менее постепенно постигал искусство тяжёлой работы с парусами под руководством парусного мастера Д. Сёммарстрёма, не чурался выполнять обязанности «бачкового» и мойщика грязной посуды, стирал одежду экипажа, стоял на вахтах, убирал кубрики и гальюны, порой в невыносимо трудных условиях при качке, когда корабль попадал в жесточайшие штормы. Однажды, Эрик чуть не погиб во время бури, убирая паруса высоко на рее, сорвавшись вниз, но, к счастью, в полутора метрах от палубы запутался в такелаже.

Весной 1939 года «Мосулу» с 4875 тоннами зерна на борту вернулся в Ирландию, затратив на переход 91 день. Четырёхмачтовый барк «Мосулу» стал знаменитым благодаря книге Э. Ньюби «Последний пшеничный рейс», написанной им через несколько лет и вышедшей в свет в 1956 году. Автор имел в виду последний рейс перед началом второй мировой войны, да и эра больших парусных кораблей подходила к завершению, им на смену приходили пароходы. В ней подробно, порой с юмором, Эрик описал свои впечатления и приключения, случившиеся с ним тогда на борту корабля. Наш рассказ был бы неполным без описания судьбы четырёхмачтового барка «Мосулу».

В 1904 году Курт Симерс, владеющий гамбургской судоходной компанией своего деда, стал обладателем прекрасного барка «Курт», построенного в Шотландии на реке Клайд У. Хамильтоном. Это был быстроходный стальной корабль более 120 метровой длины с большой вместимостью трюмов (до 5000 тонн сыпучих грузов). Экипаж в три десятка моряков управлялся с 34 парусами, общей площадью в 4180 кв. м. Десятилетиями судно успешно доставляло уголь из Англии в Южную Америку, нитраты из Чили в Германию, кокс из Германии в Мексику. В 1914 году «Курт», прибывший на погрузку зерна в порт Портланд (штат Орегон) под немецким флагом, был интернирован американцами, а через три года конфискован. По прихоти жены американского президента Вильсона барк переименовали в «Мосулу» (что на одном из индейских языков означало «бесстрашный»). Новые названия получили и другие конфискованные корабли – Далбек» стал «Моногахелой», «Стейбек» – «Арапахое». В Америке «Мосулу» менял хозяев, ходил с грузами на западное побережье, в Австралию и Южную Африку. После появления первых пароходов американцы отказались от корабля. В 1935 году знаменитый «собиратель парусов» Г. Эриксон за 12 тысяч долларов купил «Мосулу» для своей флотилии. В апреле 1940 года корабль с аргентинским пшеном ушёл в Норвегию, в это время началась немецкая оккупация Скандинавии. Барк снова конфисковали.

Немцы использовали его то как ремонтную мастерскую, то как склад амуниции. Не раз «Мосулу» становился целью английских бомбардировщиков. После войны он опять перешёл к Густаву Эриксону. Однажды, шторм бросил «Мосулу» на отмель, а затем волны окончательно завалили его на бок. К тому времени ушёл из жизни Г. Эриксон. Корабль оказался на краю гибели, но нашлись неравнодушные к его судьбе люди – два норвежских промышленника, которые отбуксировали судно в Нарвик. Переходя из рук в руки, «Мосулу» оказался в собственности Шведского Союза земледелия и использовался как зерновой склад. В 1961 году был передан Финляндии. Прошли годы, и в 1970 году корпус «Мосулу» купила одна американская ресторанная корпорация. Реставрация вернула ему прежний облик и корабль стал популярным рестораном на воде в Филадельфии, действующим и поныне.

Эрик Ньюби впоследствии написал ряд книг о своих других путешествиях и прожил долгую интересную жизнь, часто вспоминая свою юношескую одиссею на прекрасном барке «Мосулу» («Бесстрашном»).

С высоты крепостных стен, недалеко от старинных каменных ворот Баргейта, юный Монтегю смотрел на город, раскинувшийся далеко внизу. С моря задувал свежий ветер, трепал волосы, холодком пронизывал лёгкую одежду мальчика. Об этом городе, расположившемся на юге Англии, в месте слияния рек Итчен и Тест, у пролива Солент, он знал ещё в Лондоне по рассказам деда Генри. Своим возникновением Саутгемптон был обязан Сэру Бэвису Хэмптону – легендарному герою XI века, а во времена римлян назывался Клаусентумом. Отсюда совершал свои походы Ричард Львиное Сердце, уходили в далёкие плавания многие корабли.

Не так давно семья Доусонов перебралась сюда из Лондона, поближе к морю. Было это вполне необходимым делом, так как отец семейства – заядлый яхтсмен и инженер не представлял своей жизни без участия в разных соревнованиях, постоянно совершенствуя свои суда, да и жильё на побережье стоило не так дорого, как в столице. С самого рождения, всё окружающее Монтпегю «дышало» морем и морскими просторами: будь то картины, развешанные по стенам и выполненные дедом – художником – маринистом, многочисленные модели знаменитых кораблей английского флота, отцовские чертежи яхт, рыболовные снасти и снаряжение, разговоры семьи за столом. Подрастая, мальчик, словно губка, впитывал, запоминая незнакомые названия морских терминов, листал книги о путешествиях, пробовал рисовать по примеру деда.

Свою первую картину Монтегю нарисовал в пять лет под впечатлением детских наблюдений. В хорошую погоду заходящее солнце касалось поверхности моря и постепенно скрывалось за его кромкой. Проходили мгновения, и багряный закат украшал горизонт, создавая игру красок угасающего света завершённого дня. Дебют «Заката» юного Монтегю был успешным, вызвав неподдельное удивление и восторг у взрослых.

Мальчик подолгу любил рассматривать картины художников – маринистов, подмечая, как изображал тот или иной мастер мельчайшие детали, использовал свет и тени, как схватывал то, что называют гармонией движущегося корабля, моря и неба. А ещё, подолгу любил бродить в одиночестве по набережной Саутгемптона, слушая звуки порта, наблюдая за уходом и прибытием кораблей. Особенно интересовали его ростры парусных судов, искусно выполненные то в виде фигуры прекрасной девушки – русалки, то сказочного животного, то в виде устрашающего воина – исполина. Стройные абрисы парусников запечатлевались в памяти, а морской лексикон становился всё более понятным.