Китобоец уходил всё дальше и дальше на север, днями и ночами становилось холоднее, сказывалось суровое дыхание Арктики. Большую часть времени капитан судна проводил в «вороньем гнезде», так называлось место наблюдения за морем и китами, расположенное высоко над палубой, рядом с мачтами. Иногда он брал сына с собой, и тот, зябко поёживаясь от холода, закутанный в тёплые шкуры, разглядывал расстилавшееся над ними безбрежное морское пространство. Со дня на день вдали и вокруг стали появляться белые ледяные поля. Корабль ловко маневрируя среди льдов, уверенно продвигался по гренландским водам.

Прошло уже много дней с момента отплытия из Уитби, но киты так и не появлялись. В один из самых холодных арктических дней отец и сын, рассматривая с высоты море, наконец, увидели вдали долгожданные фонтаны, выбрасываемые движущимися китами на поверхность. Гарпунёры, предвкушая долгожданную добычу, прыгали в спускаемые с корабля, лодки, чтобы поскорее отправиться на охоту. Всё их мастерство состояло в правильном расчёте броска острого гарпуна с привязанной к нему бухтой линя для последующей транспортировки убитого кита.

Фрэнк со страхом наблюдал за происходящей охотой. Он видел, как гарпунёры убили одного кита. Внезапно на поверхность моря вынырнул детёныш, оторвавшийся от сопровождавшей его матери, и сблизился с одной из лодок. Пока он не издавал призывных звуков китобои загарпунили и его, хотя они знали, что мать будет предпринимать чрезвычайные меры, чтобы спасти своё дитя. Охваченная ужасом, она кружила вокруг лодки, которая сильно раскачивалась из стороны в сторону. Фрэнк стал свидетелем трагического момента, когда лодка гарпунёров взлетела над водой, перевернувшись, и из неё в разные стороны попадали в воду ошарашенные китобои. Разъярённая мать в отместку за гибель своего детёныша отомстила людям. Увиденное так поразило мальчика, что он надолго потерял дар речи. Жестокость на берегу, преследовала его и на море. Он больше не поднимался в «воронье гнездо», а во время охоты старался отсиживаться в одной из кают судна. Отец понимал состояние сына, но ничего не мог поделать. Он также испытывал чувство вины за убийства невинных животных, но это было его дело, сулившее большие деньги, и без которого он обрекался на нищенское существование. Тогда он понял, что его дорогой мальчик никогда не станет капитаном китобойца, и смирился с этим.

С тех пор прошло несколько лет. Повзрослевший Фрэнк посвятил себя служению богу, став капелланом плавучей церкви на старом фрегате, отбуксированном из Плимута, и открытой для поклонения в 1828 году. Всей душой юный капеллан чувствовал, что только молитвой прощения можно искупить жестокость и пороки, как на земле, так и на море.

Подполковника

Жарким августовским днём, уставшие от верховой езды по испанским дорогам, путники – Джордж Байрон и его неизменный друг Джон Кэм Хобхауз прибыли в Гибралтар. Настроение у молодых людей было приподнятое, полные впечатлений от знакомства с полюбившейся за долгий путь Испанией, они осматривали теперь живописное британское владение. – «Ты, наверное, знаешь, Джон, что в здешних местах живут единственные в Европе полудикие обезьяны – маготы?» – обратился к своему другу Джордж. – «Да, ответствовал тот, – и Гибралтар будет британским до тех пор, пока в живых останется хоть одна из них».

Но вот взоры друзей приковала высокая гора, вздымавшаяся над морской гладью. «Помнишь, по истории – Джабал Тарик – гора Тарика, от этого слова и происходит название пролива. Когда – то очень давно, здесь прошла армия арабского полководца Тарика ибн – Зияда. Впрочем, нам надо спешить, чтобы получить свой багаж, отправленный раньше из Лиссабона, и успеть погрузиться на пакетбот, идущий в Ла – Валетту», – продолжал Байрон.

Совсем недавно двадцатилетний Джордж Байрон вместе с другом закончили Тринити – колледж при Кембриджском университете и отправились в большое путешествие. Впереди их ждали Мальта, Албания, Греция.

Капитаном двухмачтового пакетбота, на который взошли друзья, оказался седой старичок, совсем не походивший на бравого морского волка. Проверяя своих пассажиров, он зашёл в каюту, занятую молодыми людьми. Обращаясь к Джорджу, он спросил: «Сдаётся мне, сэр, уж не родственник ли вы адмиралу Джону Байрону, с кем, однажды, довелось мне выходить в море?» «Как, кэп, вы знали моего деда? Это весьма интересно!» – ответил Джордж. «Да, адмирал Джон был настоящим отважным моряком, только вот в плаваниях его постоянно преследовали бури и штормы, за что и получил прозвище – Джек – непогода», – капитан пустился в воспоминания, а друзья, не перебивая, слушали.

Эскадра коммодора Джорджа Ансона в составе кораблей – «Центурион», «Глостер», «Сивир» («Суровый»), «Пёрл» («Жемчужина»), «Уэйдже» («Пари»), «Трайел» («Испытание») и ещё двух вспомогательных транспортов направилась от берегов Англии на поиск испанских судов. Семнадцатилетний моряк Джон Байрон нёс службу на двадцати восьми – пушечном «Уэйдже». При выходе в Тихий океан, у берегов Огненной земли, корабли эскадры попали в жесточайший шторм, какого ещё не встречали даже опытные старые моряки. «Сивир» и «Пёрл» затонули сразу, остальные корабли разбросало так, что они потеряли друг друга из виду. На флагмане тоже были большие потери, он лишился восьмидесяти человек, а оставшиеся в живых, ослабели настолько, что не могли нести вахту. К счастью, «Центурион» оказался вблизи острова Хуан – Фернандес, ставший опорной базой экспедиции, вблизи испанских владений в Чили. Пробыв на острове почти четыре месяца, оправившись от болезней и тягот, выпвших на их долю, моряки приступили к выполнению своей основной задачи – уничтожению испанских кораблей. Им удалось захватить несколько купеческих судов, в трюмах которых находились золото и серебро. Нагруженные ценным грузом, «Центурион» и «Глостер» взяли курс на запад, к Китаю. Новые испытания выпали на оставшиеся корабли Ансона, жестокий шторм настолько потрепал «Глостер», что его пришлось сжечь, а малочисленную команду, деньги и продовольствие перегрузить на «Центурион». От некогда большой английской эскадры остался лишь один флагман, загруженный донельзя людьми и добычей.

В составе части уцелевшего экипажа двадцати восьми – пушечного «Уэйдже», основательно потрёпанного в начале экспедиции тем злополучным штормом, был и юный Джон Байрон. Их взяли в плен испанцы и заключили в чилийскую тюрьму. Почти три года пробыл Джон в неволе, но ему удалось бежать и на французском корабле вернуться в Европу. Вернулся на родину и «Центурион», в его трюмах находилась богатая добыча. После возвращения в Англию Джон Байрон продолжил свою службу на флоте, участвовал во многих морских баталиях. Однажды, судьба снова свела его с Джорджем Ансоном. Во время абордажной схватки раненый Джон спас офицера от верной гибели. Постоянные неполадки с кораблями и попадания в штормовые переделки преследовали Джона Байрона так, что стали настоящим уделом его морской службы, и если уж он выходил в море, то всегда наверняка начиналась буря.

Прошло время, адмирал Джордж Ансон стал первым Лордом Адмиралтейства, а Джон Байрон – коммодором. Принимая во внимание былые заслуги коммодора Адмиралтейство поручает ему возглавить кругосветную экспедицию на кораблях «Дельфин» и «Томар». Не смотря на выпавшие на долю экспедиции трудности и невзгоды, заключавшиеся в испытаниях кораблей частыми штормами и авариями, она после двадцати трёх месяцев плавания успешно завершилась. Джон Байрон получил чин адмирала и владения в колонии

Позднее великий английский поэт так напишет в своём послании к Августе (Epistle to Augusta): -