Только содрогание Ваниного тела, которое с быстрой периодичностью передавало удары от груди к спине, показывало, что его сейчас бьют.

– К бою! – Вова перешёл на истошный крик. – К бою, с-суки! К бою!

Ваня рухнул, а я стоял, соображая: «Вот это он кому сейчас это говорит? Если он чуть выше и плечистей – это ещё не аргумент, чтоб положить меня “К бою!”!!!»

Конечно, я напрягся, и в душе захолодело, но я умел упираться не хуже Вани, только мне для этого ступор был не нужен.

– Чё орёшь?! Ты это кому?! – Я уже и сам орал, так как в стрессовых ситуациях тихо вести себя ещё не умел.

– Что?! – Он двинулся в мою сторону и резко остановился.

Открывшаяся дверь потянула за собой воздух и подсказала, что сейчас в неё кто-то войдёт.

– Эй, – Шиханов воровато обернулся и пнул Ваню снизу под рёбра, – быро встал!

Ваня встал моментально – что что, а на всевозможный шухер наша реакция была безупречна. Даже этот пинок в бок был излишен, так как вшитая в учебке условность[24] подняла бы Ваню до того, как старшина роты вошёл бы в дверь.

– Ну что, Вова? Я так понял, ты в кино сегодня не пойдёшь?! – Старшина отодвинул меня, как занавеску, в сторону и прошёл вовнутрь. – А этот что здесь делает?!

Ваня стоял в двух метрах от порога и, добродушно улыбаясь, демонстрировал свою лояльность к новой власти.

… Мне повезло дважды – я до армии прочитал «Бравого солдата Швейка» и потом увидел его воочию. Может, потому Ярослав Гашек и не закончил свой фолиант, что его герой, провалившись во времени, застрял рядом со мной?! В Ване, как и в его прототипе, не было ничего личного, он был настолько откровенен и изначально чист, что возмущение командиров в его присутствии превращалось в поглаживание по голове, а залёт у Дедов – в словесную вычитку прописных истин армейского неуставняка…

– Ну вы чё, блядь?! Не понимаете, чё ли?! – Старшина быстро подошёл к Ване и, схватив его за шкирку, притянул к тому месту, где стоял я. – Шиханов, я же говорил, что дальше линии стола никто заходить не должен! Ты что, издеваешься что ли?!

– Да нет, товарищ прапорщик! Я просто хотел ему стопкой выдать подменку. Что мне её самому носить что ли!?

– А хотя бы и самому! Два метра, блядь, не рассыплешься! – Лицо прапорщика побагровело, и даже тусклый свет каптёрной лампы не спрятал румянец его неудовольствия.

– Ну ладно, – не по уставу согласился Шиханов и, отсчитав, выдал нам две стопки повседневного обмундирования. – Так, отнесёте в кубрик, и пусть каждый подберёт себе по размеру. Один пусть вернётся за нательным бельём.

В кубрике уже была ярмарка. Четыре мужика, явно уже уволенные в запас, собирали тельники, а взамен разбрасывали майки или зашарпанные и линялые тельники.

… В десанте есть два вида тельников. Это полосатое нательное бельё в простонародье называют без разбора тельником. Согласно товарному талону и форме они делятся на майки и фуфайки. Форма майки вам понятна, она применяется в тёплое время года, а вот фуфайка и есть сам тельник – он плотный, с присутствием шерсти и с длинными рукавами. Вы и сейчас не купите настоящий тельник – вам вручат вискозное говно, а вот армейский десантный тельник (думается, что и морской) – это эксклюзив, который охота иметь при себе всегда. Нет лучшего подарка братишке и чести тебе – носить его!…

– На, – мне в лицо прилетела майка, – быстро тельник давай!

Наши парни уже стояли с голым торсом и сиротливо примеряли обноски.

– Что это? – Я держал залинялую вещь и не понимал, как эту ветошь можно носить?!

– Хули, что?! Свой тельник снимай, надевай этот!

– Сам носи! – Я бросил майку в обратном направлении, но она, не долетев, упала возле ног её первообладателя.

– Ты что, блядь! Пизды хочешь? – Свирепость стоящего мужика была неподдельной, тем более что в спину ему дышали ещё трое!

– Нет, только это майка, а на мне – тельник! – Стрессов было достаточно, и в какой-то момент времени я уже готов был сдаться.

– Хуй с тобой! Поноси пока свой, при первой бане тебе его обменяют на поношенный, и ты будешь как все, – примирительно заявил просящий. Его напор спал, а голос перешёл на уговор. – Тебе, на хуй, какая разница? А твой тельник полетит на гражданку и украсит достойную грудь дедушки. Дедом станешь – свой тельник отобьёшь. Понял?!

Аргумент был ясным, но всё равно?!

– Нет, – отрезал я, – тельник поменяю только на тельник. И то, если он будет достойным.

– Хорошо, – подытожил дедушка и, подобрав брошенную мной майку, удалился.

Смотреть на наших было и смешно, и жалко. Майка, доставшаяся Чалому, едва доходила ему до пуза. Нет, пуза у него не было, ну просто представьте, что это так и улыбнитесь. У некоторых были реальные или, как сейчас бы назвали, креативные дыры.

– Так, воины, – Вова Шиханов самолично принёс стопку кальсон и положил на первую табуретку. Он на секунду оцепенел от увиденного, а потом, оценив внешний вид пораженцев, подавил улыбку и приказал: – Скидывайте свои трусы, и все одевают подштанники!

Нательное бельё было выдано нам как полугодовой комплект обязательного обмундирования. Мы смеялись над тёплыми подштанниками белого цвета, так как наше первое полугодие прошло в армейских трусах, а вид этого элемента обмундирования напоминал фильмы про Отечественную войну, когда белые драпали от Чапаевцев, ну или наоборот!

И вот теперь нам приказывают переодеться в них и, сломав свою гордость, подчиниться. Смешно по первости, тоскливо от стыдливости, но вполне практично с точки зрения гигиены и теплоты. Повседневная форма одежды своего состава не меняет, она едина во все времена, и только нижнее бельё защищает твоё тело от мороза и всевозможного натирания грубой тканью обмундирования.

Умея быстро одеваться, мы в считанные секунды приобрели вид пораженцев в подштанниках, а затем, поковырявшись в стопке подменного обмундирования, каждый, подобрав под себя повседневную форму, окончательно растворился в единообразии принявшей нас части.

– Так, – на пороге кубрика появился Кучеренко, – надели бушлаты, взяли табуретки и – строиться на плац.

С нами из Каунаса прибыли и наши бушлаты, которые выдавались сроком на один год. Мы подвязали их на свои РД и злились на них, так как они портили наш лощёный выпускной вид!

– Ты, – Шиханов ткнул в меня пальцем, – останься, поможешь прибраться. Потом я тебя отведу.

Что что, а команды нас научили выполнять слаженно. Кубрик опустел, и мы с Вовой остались вдвоём.

– Тебя как зовут? – Шиханов проявил действительный интерес.

– Саня.

– А фамилия?

– Куделин.

– Послушай меня, Саня Куделин! Ты сегодня уже дважды отличился, смотри – нас много, и мы тебя сломаем, а если не сломаем мы, то тебя доебут свои!

– Пусть попробуют, – негромко огрызнулся я и отвернулся.

Предательство слёз известно всем. Они так нежданно наполняют твои глаза в надежде освободить породившие их железы, что это приводит к замешательству. Вроде и не слабость вообще, но их появление порой так нежеланно, что впору сквозь землю провалиться!

– Ты что думаешь, и меня не ломали? – Он постарался заглянуть мне в глаза, но я усилил свой отворот. – А я, между прочим, кандидат в мастера спорта по борьбе!

– Ну и хули, а я по боксу второй юношеский имею, но мне и этого достаточно. – Я, наконец, справился с недугом, а непрошеную влагу просто смахнул рукой.

– Ты зря. «Тебе с нами жить», – почти примирительно сказал он.

– Слушай, Шиханов, я пришёл служить и в будущем буду офицером, и никто мной управлять не будет!

Вова чуть замялся и посмотрел оценивающе.

– А, – подытожил он, – ну посмотрим!

Под его надзором я молча собрал всё парадное обмундирование и шинели, потом все РД и перенёс в каптёрку. Разместив всё по назначенным каптёром полкам, я был удостоен первой пачки сигарет из положенного солдату армейского пайка, но можно, я расскажу о них потом, а то этот день ну никак не может закончиться.