Горен весь светился от счастья. Возможность отправиться в поход, пусть даже не в самый длительный, его очень обрадовала. Рогген незаметно подмигнул Горену, и довольные братья продолжили обед. И только Балия явно не разделяла всеобщей радости. Отлучение сына от грядок сулило ей немало хлопот, о которых она совсем позабыла с тех самых пор, как Горен был вверен ей в помощники. Балия сидела немного нахмурившись, не сумев скрыть своего недовольства, как ни старалась. Но окружающих это совсем не интересовало. Вполне довольные принятым решением Драмель и сыновья продолжали уплетать обед, а девочкам и вовсе не было никакого дела до взрослых забот. Они говорили о чем-то своём и ничего не замечали.

Вечером, собравшись вместе в гостиной, отец и сыновья обсуждали подробности предстоящего похода. После недолгих споров, было решено выдвигаться в путь на следующий день, ближе к полудню. До этого времени Рогген и Горен должны были помочь матери с уборкой дома и провести необходимые приготовления в дорогу. Обговорив все вопросы о походе, Драмель и Рогген принялись обдумывать запланированный на ближайшие дни ремонт прохудившейся крыши дома. Горен не был любителем подобных бесед, поэтому вежливо выждал несколько минут, а затем тихонько вышел из гостиной на улицу, спустился по ступеням крыльца в сад, и сел в плетёное кресло Балии.

Осень уже пришла в Вурмекский Лес, а природа будто бы не замечала её. Она всё ещё цвела прелестью цветов, её травы были ещё зелены и налиты соком, но уже прохладное дыхание вечеров неумолимо напоминало о том, что скоро всё это великолепие сменится дождливым унынием и безликим серым однообразием.

Представляя себе картины завтрашнего дня, Горен закрыл глаза. Мысли о том, каким увлекательным будет грядущее путешествие, одна за другой рождались в его голове. Они перебивали друг друга, переплетались между собой и жужжали в унисон, словно пчелиный рой. Совершенно оглушенный ими и запутавшийся юноша незаметно уснул. Таким его нашла Балия. Она не стала будить сына, а принесла из дома тёплый вязанный плед и заботливо его укрыла.

Он проснулся на рассвете, разбуженный Роггеном и, не дожидаясь, пока все члены семьи спустятся в кухню, вместе с братом взялся убирать дом. Ночь, проведённая на свежем воздухе, явно пошла Горену на пользу. Отдохнувший и воодушевлённый он изо всех сил старался помогать Роггену, и к тому времени, как Балия вышла из своей комнаты, они уже закончили уборку и собирали в путь вещевые мешки.

Дорога до восточной стороны оврага была неблизкой. По расчетам отца Рогген и Горен должны были добраться до места только к ночи. Оказавшись в деревне, братья планировали переночевать у дальних родственников, в семействе Лакинов, а утром следующего дня отправиться в мастерскую изобретателя.

Завершив все сборы, Горен и Рогген стояли на крыльце в полной готовности к первому в их жизни самостоятельному путешествию.

– Ну что,– сказал Драмель, похлопывая Роггена по плечу,– Держитесь всё время вместе,– и взглянув на Горена добавил,– Не отходи от брата, будь везде с ним рядом.

– По сторонам не заглядывайтесь. Путь неблизкий, надо успеть затемно,– обнимая сыновей, взволнованно произнесла Балия.

Рогген поцеловал мать и с улыбкой ответил:

– Не беспокойся. Мы справимся.

– Всё, всё,– сказал Драмель,– Вы так прощаетесь, словно больше не увидите друг друга. Собрались, значит пора в путь. Отправляйтесь, дети.

Братья поцеловали на прощание Энель и Агель, вышли за калитку и двинулись вдоль ручья, мимо соседних домов. Ещё несколько минут Балия не уходила с крыльца и всё смотрела сыновьям вслед, но уже сосем скоро, они свернули за одним из домиков, поднялись по выбитым в земле ступеням и исчезли из виду в гуще леса.

– До сих пор не могу поверить, что отец так легко позволил мне идти с тобой,– сказал Горен, когда они вышли на лесную тропу,– Ведь он считает, что я ни на что не годен и могу наделать всем проблем. Как он так запросто согласился, не понимаю?

Рогген ухмыльнулся, и покачав головой ответил:

– Вчера ты был таким, сегодня ты можешь оказаться другим. Отец верит, что из нас выйдет толк. Мы же его дети.

– Может ты и прав,– сказал Горен и, подумав, добавил,– А может и он прав. Не такой уж я и бестолковый.

– Если машина Фелика действительно окажется тем, что надо, мы постараемся уговорить его изготовить такую и для нас. Представь только, как отец будет нами горд,– мечтательно произнёс Рогген.

– Было бы неплохо. Осталось только добраться до деревни,– ответил ему Горен.

Братья весело переглянулись, и обхватив друг друга за плечи, зашагали вперёд по узкой протоптанной тропе.

Ещё по-летнему тёплый лес кипел жизнью. Его обитатели во всю трудились, готовясь к приближающимся холодам. Птицы утепляли свои гнёзда сухим мхом. Белки натаскивали в дупла сосновые иголки и развешивали на сучьях грибы. Лесные свиньи вместе с подросшим выводком отъедались на ягодных полянах. Даже хомяки, в чьих норах всегда было чем подкрепиться, суетливо сновали между деревьев, собирая всё, что могло бы прокормить их зимой. В своей ненасытной жадности, они не гнушались поживиться и на мышиных территориях у ореховых деревьев. Заявляясь туда всей роднёй, воришки бросались к упавшим орехам и, перекатывая их перед собой, убегали прочь. Однако, мыши тоже копили запасы к предстоящей зиме и поэтому их встречи с хомяками неизбежно приводили к драке. Увидев, как непрошеные гости разворовывают орехи, мыши с визгом кидались в бой. После их неистовых атак редкому хомяку удавалось уйти невредимым, а тем более унести с собой хоть один орех.

Дикие пчелы тоже встретили осень усиленными работами. Они торопливо кружили над ореховыми деревьями и лесными цветами, спеша собрать живительные крохи с уже готовых отцвести растений. Обладая особой сообразительностью, эти насекомые не только запасали к зиме меда больше обычного, но и утепляли свои ульи. Задолго до наступления холодов они начинали собирать пух, оставленный лисами и птицами на сосновых иглах, и крепили его к внешней стороне улья, вдавливая лапками в воск. К заморозкам пчелиный дом оказывался настолько облеплен пухом, что становился похож на меховое кольцо, одетое на сосновый ствол. В таком теплом улье холода были пчелам не страшны, и они спокойно пережидали зиму, поедая накопленный мёд и прибывая в дремоте до наступления весны.

А пока тепло не покинуло Вурмекский Лес, и в воздухе ещё витал дух не простившегося лета, пчелы и другие живые создания наслаждались возможностью ощущать его, прикасаясь к тому, что цвело, благоухало и полыхало красками.

Солнце уже клонилось к закату, когда братья Моглы решили сделать привал. Они расстелили свои накидки на земле и, развернув свёртки с едой, принялись ужинать.

– Скоро мы будем на месте,– сказал Рогген, откусив кусок пирога со свекольной ботвой,– Немного отдохнём и снова в дорогу. Бродить в темноте по лесу не самое лучшее занятие.

Горен снял сапоги, и широко расставив ноги, разлёгся на накидке.

– Устал,– со вздохом сказал он, отряхивая руки от крошек,– Но это приятная усталость.

Рогген продолжал жевать пирог и молча глядел на брата. Улыбнувшись, Горен продолжил:

– Это не с мамой в огороде в земле ковыряться. Сейчас я чувствую, что делаю что-то по-настоящему важное.

Хмыкнув, Рогген ответил:

– Значит, помощь матери для тебя дело не важное? Выходит так? Гулять часами по лесу куда важней? А я тебе скажу, что твоя работа в огороде это и есть самое важное. А ну ка представь, как бы мама одна со всеми делами справлялась. Она и на кухне, и с девочками, и по дому. Куда ей везде успеть одной? Нет, братец. Ты делаешь нужное дело, когда, как ты говоришь, ковыряешься в земле. А сейчас, не лежи без толку, ешь быстрее и пойдём дальше.

После этих слов Рогген достал из своего мешка бутыль с квасом, откупорил пробку и протянул его младшему брату. Горен сделал несколько глотков и утерев рот рукавом, снова развалился на накидке.