Осознание этого чудовищного, беспощадного приговора врага естественно прождало и в нас – свирепое, беспощадное ожесточение. Никто не хотел умирать. Никто не хотел попасть в лапы фашистов, зная какая участь его ожидает. Особенно это касалось командиров Красной Армии, коммунистов, политработников, комиссаров. Если пленный советский офицер отказывался прислуживать врагу – его ждала неминуемая смерть. Но прежде, особенно если он попадал в лапы карателей из национальных частей СС36, его подвергали жестоким пыткам, чтобы сломать воинский дух, а после могли совершить ужасное, унизить, лишить последнего – мужской чести. Так уголовники поступают с теми, кого хотят опустить на самое дно своей тюремной иерархии, кого хотят подавить навсегда, внушая отвращение к себе самому, и этим отвращением делая человека навсегда изгоем, одиноким и немощным. Но Добро сильнее Зла. Свет побеждает Тьму!
<…> Любовь к родным, преданность Отчизне, коммунистической партии, страх плена, животная ненависть к врагу и страстное молодое желание жить, – весь этот сплав чувств, калёным железом жёг наше сердца, крутым кипятком шибал в головы, в заледенелые жилы, растапливая в них окаменелую кровь, заставляя её вскипать, бурлить жаждой жить, мстить фашистам… Заставляя нас крепче врастать в эту мёрзлую землю, сильнее дружить, выручая друг друга, и драться до конца! – как бы это пафосно не звучало. – До последнего патрона, до последнего вздоха! Всё происходило на моих глазах…А потому подтверждаю: коммунисты (их было не меньше четверти в каждой роте, подавали достойный пример остальным. Они были счастливы, что первыми идут в бой и первыми погибают в схватках с нацистами.
Немцы радовавшиеся своим успехам в Сталинградской битве, торжествовали перед своей гибелью. Миллионы сражались в летней кампании 42-го года…и миллионы погибли…<…>
Хорошо помню настрой германских войск перед операцией «Уран». «Настрой этот впервые поменялся с первым выпавшим снегом. Новое наступление Вермахта явно пробуксовывало. А впереди, как и в 41-ом, оккупантам грозил кулаком генерал Мороз. Гитлеровцы наконец ощутили себя не только захватчиками-победителями, но и жертвами, которых так же, как и других перемалывал слепой Молох войны. Трудно описать это чувство, но мы будто кожей ощутили это. Фриц всегда кичился, что на его солдатской пряжке, как на том обереге сияло: «Gott mit uns!» Фриц и в Сталинграде, когда припёрло, искал Бога в каждой воронке, окопе, яме или канаве…Но чем ближе время клонилось к русской зиме, тем чаще враг находил только смерть да зловонный дух Дьявола. Бог отвернулся от немцев. Он оставался лишь на страницах псалмов, обгорелые образцы которых мы находили едва ли не в каждой траншее.
Другие настроения заметно начинали чувствоваться и в Берлине. В 41-м успехи Вермахта были неоспоримы. В ходе немецкого наступления оказались смяты все расположенные вдоль границы соединения Красной Армии, советские ВВС понесли огромные потери, после чего танковые корпуса вышли на оперативный простор. На некоторых направлениях успех превзошёл все ожидания. По ряду подсчётов более 1,5 миллиона солдат нашей армии были убиты или взяты в плен. 3 июля 41-го года генерал Гальдер записал в своём дневнике: «Не будет преувеличением сказать, что кампания против большевистской России выиграна в течении 14 дней.»
Но теперь, тот же генерал Гальдер докладывал Гитлеру отнюдь не победные сводки с Восточного фронта…И в голосе его звучала не триумфальная медь, но дроглая, вибрирующая органная нота: «Мой фюрер! Нами задействованы все мощности Европы. Все военно-промышленные концерны и синдикаты во главе с «Арсеналом Рейха» – сталелитейного короля Круппа, – работают на пределе возможностей. Ежемесячно для Восточного фронта с конвейеров сходят 800-1000 бронетанковых единиц…Но эти русские! Эта дьявольская кузница на Урале!.. Verdammten kommunisten! Verdammen sie! 1300-1500 танков! Dass ist fantastisch! Ведь, Люфтваффе рейхсмаршала Геринга разгромило все их заводы!»
Что ж, ни первая операция «Барбаросса» в 41-м, ни вторая «План Блау» в 42-м – «лёгкими летними прогулками» у Вермахта не получились. Да, Гитлеру удалось достичь на Восточном фронте невероятно многого, но свою сверхзадачу – уничтожить Советский Союз – он осуществить так и не смог.
Да, группа армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока добилась большого успеха в течение первой же недели кампании, окружив войска советского Западного фронта в «котлах» у Белостока и Минска. К середине июля немецкие передовые части Гейнца Гудериана были в 300 км от Москвы. Однако Блицкрига – «Молниеносной войны», – которая изменила карту Европы…на Востоке у Рейха не получилось.
Гитлер, после доклада генерала Гальдера о положении немецких войск в Сталинграде, пришёл в бешенство, рвал и метал: «Вы идиот, Гальдер! Это гнусная ложь! Это возмутительно, чёрт возьми! Молча-ать! Сего просто не может быть, потому что не может быть!! Откуда такие сведения? Моча-ать! Это вражеская дезинформация! Чёрная еврейская сперма их главного чревовещателя Левитана! Моего личного врага! Которого я прикажу первым кастрировать на Красной площади, вырвать поганый язык, а потом, как собаку вздёрнуть, на кремлёвской звезде. Scheisskerl! Вы слишком много слушаете вражескую Москву, Гальдер. Вот у вас и съехали мозги на бок. – Откуда у коммунистов такие производительные силы? Они что совсем не спят?? Откуда у них столько сырья? Откуда запасные армии, а именно танковые! Хотел бы я знать…Вы мне ответите головой, Гальдер за эту паскудную ложь! O, mein Gott! С вашим развитием, как у незрелой репы, Гальдер, вам следует быть не главным инспектором войск, а вторым помощником свинопаса на хуторе голоштанной Польши! Verpiss dich…37»
Генерал Гальдер с треском подкинул свой пост и до лучших времён отправлен в отставку. Для наведения железного порядка в танковых частях, фюрер вызвал легендарного генерала Гудериана, одного из видных полководцев, разработавших немецкий удар через Арленны, назначив его главным инспектором бронетанковых войск.
Гудериан, один из творцов молниеносных побед начала войны в 1939-1941 годы, изо всех сил старался увеличить количество и повысить качество танков, а также помог принять на вооружение новые типы машин, такие, как Pz.V «Пантера» и Pz.VΙ Aust. E «Тигр Ι». Но он категорически возражал против ведения каких бы то ни было новых наступлений и резонно настаивал с рядом других видных полководцев Вермахта, – перейти к стратегической обороне. Вопреки страстным реваншистским желаниям Гитлера, в немецком командовании, в связи с осознанием невозможности реального восполнения ужасающих потерь последних двух лет, – победило взвешенное предложение Гейнца Гудериана. Германия теперь зализывала глубокие раны, бросив все силы на возрождение былой мощи своих войск.
Примерно такой же непримиримый расклад в мнениях произошёл и в Верховной Ставке в Кремле. Жуков и заместитель начальника Генштаба генерал Василевский твёрдо-аргументированно выступили за оборонительную тактику. Сталину же с частью руководства жестко настаивал на том, чтобы провести ряд закрепляющих успех наступательных операций с ограниченными целями для облегчения положений оккупированных населённых пунктов – к западу от Сталинграда. Однако, когда ещё и ещё раз были взвешены все «за» и «против» – итоги оказались, явно не в пользу сталинских планов.
После капитуляции немецких войск в Сталинграде в феврале 1943 года, казалось, что должен обрушиться весь южный фланг Вермахта. Однако гитлеровцам удалось удержаться, а более закрепиться на новых рубежах. Но и это не всё. Они выиграли сражение под Харьковом и стабилизировали линию фронта. А с началом непроходимой весенней распутицы-бездорожья Восточный фронт намертво застыл, протянувшись от пригородов Ленинграда на севере к западу от Ростова на Чёрное море.
