Вскоре они поднялись наверх.

И увидели среди елей развалины. Неимоверно древние, огромные и прекрасные.

Когда-то это была усадьба. С каменной круглой стеной, в которой до сих пор виднелись двенадцать ворот. Арки рухнули давным-давно, но белокаменные стены, гладкие и светящиеся, как снег, устояли. Посреди мощеного двора стоял дом, давно лишившийся кровли. Длинный зал вмещал, наверное, множество гостей. У дома было двенадцать пристроек.

Братья подъехали ближе. Они стояли у стены, не зная, в какие ворота войти — почему-то обоим это казалось важно. Затем Старший закрыл глаза и тронул коня. Голова на мгновение закружилась, и он снова увидел румяную женщину с белыми крыльями и в белом венке. Пахнуло яблоками. Он стоял во дворе. Младший въехал в западные ворота, и Старший почему-то вздрогнул. Тряхнул головой, прогоняя наваждение.

— Ну, что же. Идем, брат.

Они спешились и вошли, ступая по остаткам радужной и золотой черепицы рухнувшей крыши. Они вошли и увидели погасший очаг и стоявший на тагане большой серебряный котел, почерневший от времени. По краю котла шел узор из двенадцати повторяющихся фигур. Знакомых фигур, слишком знакомых...

А за котлом сидел, склонив голову, тот, кто их ждал. Они еще не видели его лица. Они видели переливающуюся разными цветами мозаику на полу — светящиеся камни. Те самые. Узор кольцом охватывал очаг. Двенадцать фигур, уже неразличимых, разрушенных временем. Старший шагнул вперед и провел рукой по краю котла — котел еле слышно, глухо запел низкую тугую ноту.

«...И был у них в Доме котел Истины. Если наливали в него воды, то от слова правды, произнесенного над ним, вода закипала, и пел котел. И вода становилась напитком бессмертия...»

Старший тряхнул головой. Сказки обступали его со всех сторон. Было страшно.

И тот, кто ждал их, поднял лицо.

Странное это было лицо. Оно было красивым — но совершенно не запоминающимся. Казалось даже, что черты его лица все время незаметно меняются, текут, как вода.

Точно также нельзя было сказать, какова его одежда — она тоже струилась и менялась.

Он смотрел на Старшего, словно чего-то ждал. Чего? Надо что-то сказать? Что-то сделать? Он уже готов был заговорить, как вдруг в голове прозвучали слова из сказки, словно кто-то нарочно прочел их звонко и четко.

«... — А когда ты окажешься там, — сказала старуха, — не говори ни с кем, пока с тобой не заговорят первым».

Старший вздрогнул и сжал губы. Глянул на Младшего. Тот молчал, видимо, полагаясь на брата.

Молчание тянулось и тянулось, и тот, что ждал их, наконец, дернув ртом и зло посмотрев на принцев, протянул:

— Входите и будьте гостями.

И они вошли.

— Назови же себя, гость, — сказал хозяин.

«... — И не называй никому своего имени...»

Старший помолчал, улыбнулся. Он вошел через самые западные врата.

— Зови меня Закатным гостем.

Хозяин засмеялся. Смех его был похож на резкое скольжение грубой ткани по свежезатянувшейся ране.

— Закатные врата — врата владыки смерти.

— Кто знает, к кому она придет в гости? — ответил Старший.

Хозяин снова замолчал — теперь он обдумывал все слова гостя, словно искал в них скрытый смысл.

— Что же, начнем игру, — сказал хозяин.

— Я не ради игры пришел.

Казалось, этот ответ даже несколько ошеломил хозяина. Несколько мгновений он молчал, не сводя взгляда с принца. Старший опасался, что сейчас с ним что-то сделают — но нет. Или здесь были какие-то свои правила и законы?

— Тогда зачем ты здесь?

— На то у меня есть свои причины.

Кошачий глаз стоял прямо над холмом. Полночь.

Хозяин все больше недоумевал и тревожился.

— Ты должен играть со мной.

— Почему я должен?

— Таков обычай.

— Он не от начала времен был таким.

Хозяин снова замолчал, сверля взглядом Старшего.

— Чего ты хочешь?

— Зачем тебе знать?

— Ко мне не приходят просто так. Ко мне приходят просить.

— Мне ничего от тебя не нужно.

— Тогда зачем ты здесь?!

Старший понимал, что идет по грани.

— Чтобы сыграть с тобой в мою игру.

— Здесь только моя игра, — рассмеялся хозяин.

— Как хочешь. Тогда не будет между нами уговора.

— Тогда ты не будешь королем.

— Буду.

— Ты не выйдешь отсюда.

— Я гость.

Хозяин зашипел.

«Видать, тебе очень нужно, чтобы я заключил с тобой уговор. Очень. И быстро».

— Добро. Сыграем в твою игру. Ставки?

— Кто проиграл — тот исполнит три желания выигравшего.

— Идет, — засмеялся гость.

«...У него нельзя выиграть...»

«Ты не умеешь играть честно. В этом твоя сила и твоя слабость».

— Слышал я, что есть на свете котел, который закипает от слова правды, сказанного над ним.

Хозяин усмехнулся.

— И что?

— Это — тот самый котел, — сказал Старший, и на мгновение зажмурился от ужаса, а когда осмелился открыть глаза, вода в котле бурлила.

— Ты умеееен, — протянул хозяин. — Я знал. Добро, что ты пришел. С тобой мы многого достигнем...

Старший промолчал.

— Игра наша будет такова — мы будем задавать друг другу вопросы над котлом. И если кто из нас скажет неправду — он проиграл.

— Идет, — рассмеялся гость, и глаза его сверкнули алым. — Кто начинает?

— Я гость, — сказал Старший.

— Что же, право гостя ненарушимо! — снова расхохотался хозяин. — Но если ты проиграешь, то вы оба будете в моей власти!

— Играем.

Младший стоял за кругом — снова за кругом. Но на сей раз и он странным образом был в игре. Он стоял и смотрел на восход, на темный горизонт. Время тянулось невыносимо медленно. Котел кипел без огня — оба говорили правду, обходя истину.

Брат тянул время. Младший понимал это и молил звезды кружиться быстрее, чтобы скорее настал рассвет. А с ним — ничейный час, когда этот, сидящий напротив брата, будет бессилен. «И играли они в загадки, и так заигрался чародей, что не заметил, как наступил рассвет, и обратился в камень...»

Нет, этот камнем не станет. Но что-то будет, что-то будет.

Дотянуть до рассвета.

А игра становилась все азартнее, все быстрее и опаснее были вопросы.

— Назови себя!

— Буря зовут меня, зимняя ночь зовут меня, тоскливый ветер зовут меня, тьма зовут меня!

— Жадный зовут тебя!

Вода чуть не выплеснулась из котла, когда хозяин застыл с открытым ртом. Он попался. Он слишком увлекся.

— И это истина, — проговорил Старший почти шепотом.

— Задавай же свой вопрос, — сквозь зубы проговорил Жадный.

«Солнце, приди. Приди скорее», — молил Младший.

— Ты не можешь покинуть этот дом без уговора, — даже не задал вопрос, а просто сказал Старший, и снова плеснула вода. — Ты заперт здесь? Отвечай!

— Не смей приказывать мне! Ты знаешь, что я могу сделать с тобой?

— Ничего. Я здесь гость. Ты сам пригласил меня.

Вода забурлила.

— Ты не навсегда здесь.

— Верно. А ты — навсегда.

Вода бурлила, начиная наливаться пронзительно-голубым. Старший вдруг засмеялся. Младший посмотрел на небо. Светлеет или кажется?

— Я сейчас не буду задавать вопросы. Я буду просто говорить, — вдруг сказал Старший. Голос его был властным, холодным, звенящим, как металл. — Этой ночью игры мы равны. Не так ли?

Вода плеснула.

— Вот что я скажу. Ты — Жадный. Ты обманщик. Ты не пришел на поединок против моего отца потому, что ты — не король. Ты проиграл бы поединок королей. Здесь ты тоже не хозяин — ты обманом отнял это место у своих братьев и сестер. Ты заперт здесь — и в этом мире, и в этом месте. Ты не всесилен. Иначе..., — он засмеялся, — иначе ты давно все бы сделал так, как тебе хочется!

Вода плясала в котле, и котел начал потихоньку гудеть, словно пел.

Младший смотрел в небо. Моргнул — правда ли окоем оторочила еле заметная серая полоска? Или морок?

— Твое время кончилось. Я не буду заключать с тобой уговор. Я не дам тебе клятвы. В этой земле будет течь моя власть и сила!