Литмир - Электронная Библиотека

Он шёл, как в атаку, отодвигая противника бранью, и не позволяя ничему препятствовать своему продвижению, готовый преодолеть и победить всё. И вновь ритмично шагая, он опять подбадривал себя: это летучие мыши, да кошки видят в темноте, а человек видит при свете, ничего удивительного, что в стрессовой ситуации, в темноте, в одиночку иногда появляется дезориентация и растерянность. С каждым шагом свет приближается, с каждым шагом он приближается к свету.

Ему только теперь пришло на ум, что ведь раньше люди как-то ориентировались по звёздам. Он остановился и, задрав голову, вгляделся в звёздное небо. Луны в эту ночь не было, не было и облаков и звёзды сияли всем своим бесчисленным великолепием. «Мать честная, сколько же их там»! – ахнул он. И как же во всём этом океане можно ориентироваться? Он, конечно, что-то слышал и о Полярной звезде и о какой-то Медведице и ещё о каких-то созвездиях. Но сейчас, глядя на звёзды, он даже предположить не мог, где какое созвездие и каким образом можно соотнести с ними своё местоположение и передвижение. Выбрать какую-то одну звезду, запомнить её положение и, и, и, что? Как вообще можно выделить в этой мозаике звёзд какую-то одну? Нет, функцию навигатора небесный атлас не выполнит. Холодная бесчисленность звёзд только усилила его ощущение потерянности и микроскопичности. Достаточно того, что свет далёкого Солнца, отражаясь от всех этих звёзд, планет и спутников, хоть немного отражается и на тёмную сторону Земли и делает хоть как-то видимым поверхность степи. Пятно электроотсвета в вышине впереди лучший маяк – решил он и опять подбадривал себя – ночи сейчас короткие, погода чудесная, обувь удобная – всё нормально. Под ногой что-то хрустнуло, в живот ткнулись какие-то колючки. Остановившись, он ощупывал темноту – кустарник. Он был уверен, что идёт вполне осторожно и хоть на несколько метров видит перед собой, но эти кусты оказались полной неожиданностью. Распознай тут тёмное в темноте. Запахло пыльной сухой листвой. Может это посадки вдоль дороги, с надеждой гадал он, может палисадник у дома, может заросли у пруда… Ощупывая руками сухо шелестящие ветки, тыкаясь ногами, он стал медленно продираться вперёд и тут же присел, испуганный оглушительным треском; со всех сторон захлопали крылья, стая птиц резко вырвалась из-под кустов и, рассекая воздух, улетела, исчезла во тьме и всё опять смолкло. Замерев в цепких зарослях, он громко выдохнул и почувствовал, что в него впивается множество иголок – испугавшись, он дёрнулся и запутался в ветках. Выразив птицам вслед своё изумление, а также послав им массу прилагательных, он осторожно выпутался из острых колючек и стал продираться дальше. Тонкие ветки, хрустя, цеплялись, кололись, царапались со всех сторон и все норовили прицельно воткнуться в обожжённую руку. Но через несколько шагов всё исчезло, кустарник закончился. Он, даже с каким-то разочарованием, ощупал пустоту впереди, потрогал кусты позади – просто полоска каких-то кустов – отряхнулся и пошёл дальше. Продолжая свой путь, он ощупывал уколы на руках и бёдрах; крови вроде бы нигде не было, но щипало в некоторых местах очень неприятно. Надо быть осторожнее, бдительнее. Но темпа сбавлять нельзя, шанс ещё есть. Не всё ещё упущено. И он шёл и шёл…

Постепенно, поначалу он боялся в этом признаться, но всё настойчивее ему начинало казаться, будто бы зарево становится ближе. Да, да, определённо зарево стало ближе. Ровным шагом (удивительно, как чутко ноги стали улавливать малейший угол) идти, идти, идти, оставляя всё позади. Уже недалеко, уже недолго осталось. Что же всё не светает? Пускай сейчас вокруг неизвестность, там впереди всё будет чётко и ясно и всё встанет на свои места. Поглядывая на звёзды, он признавал, что абсолютно не различает, сместились они или нет и даже не запоминает расположения наиболее ярких; какие уж там созвездия, какие уж тут координаты. Но то, что зарево стало ближе – это теперь он определял совершенно уверенно. Скорее, быстрее… Физическая усталость это даже хорошо – разгоняет мысли и притупляет эмоции. «Цель светится впереди, задача ясна и проста – иди вперёд и доберись, – подбадривал себя путник, – твоё спасение в твоих ногах». И он шёл и шёл. Шёл, шёл и шёл.

Но трава под ногами шуршала – нет края этой степи, а темнота вокруг гудела – нет конца этой ночи, и отчаяние подвывало – не надо было уходит с трассы. И тогда он выдвигал свои аргументы: «оставаться на месте и ждать, что кто-то тебя подвезёт – безнадёжное дело. Никто ночью не остановится. Только время потеряешь. Рассчитывать на кого-то – значит проиграть. Тут, как и по жизни: ты будешь иметь только то, что возьмёшь сам. Никто никогда не даст ничего хорошего. Иди и возьми. Впереди свет, цивилизация – увидел, пришёл, победил, Спартак не дурак был. И побеждал. И я действую и утром буду вновь на коне». И он шёл, шёл и шёл.

И вот всем своим напряжённым восприятием он начал как-то улавливать, что вокруг наступает какая-то перемена, ночь как-то меняется. Свечение в небе, как будто бы, становится менее чётким, менее ярким. Но не от того, что оно затухает, а потому что всё небо вроде бы, понемногу, едва заметно начинает светлеть. И даже уже явственно начинает проступать и обозначаться линия горизонта. Неужели… Вот и звёзды как будто тускнеют. Да, да начинает светать. Эта ужасная, мучительно бесконечная ночь скоро закончится. Скоро рассвет. Ноги сами прибавили шагу. Скоро взойдёт Солнце! С каждой минутой видимость улучшалась, пространство, словно раздвигалось, и постепенно проступал рельеф. Равнина, но уже различимы пологие холмы, уже появляются какие-то пятна, какие-то оттенки. Никогда в жизни он так физически не чувствовал радость: вот тут в груди всё распирает и что-то трепещет – рассвет! Солнце встаёт! Он уже не один. Он прибавил шагу. Утро наступает. Наконец-то. Сейчас всё прояснится. Про-яс-нит-ся! Какое это счастье – вновь обрести способность видеть! Разве мог он раньше оценить какое это сокровище – зрение. Вот уже везде оттеняются какие-то формы: верхушки холмов проступают светлыми пятнами, чёрными мутными провалами обозначаются низины, темнота вокруг, растворяясь, забелела туманом. Как-то сразу воздух стал свежим, прохладным, вкусным. Впереди вырос отлогий, но высокий холм – скорее на него взобраться, будет дальше видно. Наконец-то эта чернота исчезает, наконец-то эта кошмарная ночь позади. Появляются цвета. Цвет зари – самый прекрасный цвет. И не надо никаких названий; пурпурный, лиловый, алый – названия бесцветны. Заря имеет цвет зари. Восход – цвет радости! Он взошёл на холм и повалился на колючую траву на пологой вершине, разулся, раскинулся, и только теперь, глядя в светлое небо, почувствовал, как он устал. Эта ужасная ночь закончилась. Такой мучительно долгой ночи не было в его жизни. Но она позади. Он приподнялся на локте, готовый обозревать окрестности. Небо на Востоке было уже совсем светлым. Тонкие сплюснутые облака яркими полосами протянулись над горизонтом. Он жадно с надеждой смотрел, как показалось Солнце, как быстро оно вырастает из-за края земли, как начинается день. Защебетали птицы. Засверкали верхушки холмов, туманными полосами протянулись низины. От нетерпения он встал и, готовый увидеть дома, дороги, столбы, машины, смотрел по сторонам. И ничего не видел. Ничего, кроме пологих степных холмов во все стороны до самого горизонта. «Просто ещё рано – постарался успокоить он себя – видимость ещё плохая, туман, дымка какая-то и… и просто такого быть не может». Он медленно поворачивался и смотрел и смотрел кругом. Все его силы и упования переместились в зрение. Вон, вон, что это? Просто куст. А вон там? Пятно песка или соли на бугорке. А вон там… Он поворачивался и поворачивался глядя кругом…Всё было уже хорошо видно до самого горизонта. И нигде от горизонта до горизонта не было видно ничего, кроме буро зелёной травы, низких холмиков, пятен кустарника да извилистых полос низин под чистым небом. Мужчина продолжал поворачиваться на месте. Не может этого быть – его рассудок отказывался принять картинку такой действительности – этого быть не может. А это свечение, в какой стороне оно было? Теперь и этого не разберёшь. Кругом на 360 градусов одинаковый пейзаж. И тут его психика не выдержала. Он ещё не понял, не признал, что он заблудился, не принял этого факта, рассудок ещё не вынес такого заключения, но слепая убеждённость, что вон там должен быть город и вот его там нет, сорвала чеку самоконтроля. Истерика паническая, феноменальный сбой человеческой программы, похожий на белую горячку или приступ буйства сумасшедшего. Преуспевающий бизнесмен, целеустремлённый, волевой мужчина в самом расцвете сил, стильный кавалер, мачо – визжал и плевался на все стороны света, показывал кому-то кукиши по самый локоть, неистово матерно вопил во всю глотку, подскакивая, ударял пятками землю, дико выпучив глаза, прыгал, пытаясь ударить кулаком небо и проч. и проч. Потом, загибая пальцы, он выкрикивал какие-то цифры и воя, кусал свои пальцы, словно старался укоротить эти цифры. Наконец, схватив себя за голову, он упал, скрючился и, сдавливая рыдания, заскулил.

7
{"b":"685461","o":1}