От мыслей отвлекался он легко; включал радио и, переключая станции, составлял компиляцию: аналитических бесед, развлекательных шоу, приветов, прогнозов, поздравлений, анекдотов и проч. и проч. Это позволяло ему на какое-то время переключить внимание на далёкие вещи: что, где происходит, какие темы сейчас актуальны, какие словечки сейчас в обиходе, кто, что сказал про того, который что-то сказал про него и проч. и проч. – прекрасно развлекает.

В полдень он остановился на заправке, подлил топлива, посмотрел на кафе, и поехал дальше. Не снижая скорости, он аккуратно развернул на коленях платок, достал из пакета гамбургер, открыл минералку и стал перекусывать. Он не хотел останавливаться, не хотел терять времени, не хотел покидать машину, не хотел ни с кем разговаривать. И все следующие населённые пункты он также проезжал не задерживаясь.

Когда начало смеркаться машины стали попадаться совсем редко. Он включил музыку поэнергичнее и погромче и надавил на газ. Наращивая скорость он, оценивая объективно, приходил к выводу, что он уже привык ко всем новшествам и хорошо чувствует машину и ведёт хорошо. Компьютер показывал высокую среднюю скорость и это его радовало. Рвануть короткий спринт любой горазд. А вот ровно и стабильно держать высокую среднюю скорость на большой дистанции, это не каждый сумеет. Также и в бизнесе, также и в жизни. Поддерживать стабильный высокий уровень бизнеса трудно, но это многим удаётся. Но иногда в нужный момент нужно всё таки и рвануть, сделать рывок, бросок. И это могут не все. Надо хорошо знать, когда и как его делать и нужно уметь это делать, чтобы попасть в цель; любой рывок, это хорошо подготовленный, отточенный, запланированный ход. И он умеет это делать. Но километро-часы тянулись и тянулись…

Когда человек долго едет в машине один, и если это приятный путь, он, на стыке контрастных состояний сосредоточенности и рассеянности иногда впадает в странное состояние, похожее на эйфорию или транс. Конечно, он знал, что нельзя делить шкуру не убитого медведя, естественно он помнил, что не стоит говорить «гоп», пока не перепрыгнул, но предвкушение большого куша, предчувствие прибыли, уверенность в себе и удаче, были такими аксиомными, обрели настолько бесспорный характер, что фантазии заполонили воображение и пустоту степного пейзажа и он уже мчался к морю! Сколько лет он не отдыхал по-настоящему?! Истеричные кутежи после авралов не в счёт. Это не отдых. Задремать на морском берегу, лежать, отключив телефон, ничего не делая, не думая ни о чём, никуда не торопясь, но зная, что в любой момент можешь осуществить любое своё желание – вот это отдых. И в этом пути, на этой скорости в этом «не там не здесь» у него возникло, такое пьянящее, такое над-обыденное предвкусие свободы. Настоящей свободы. И распахнулись просторы возможного, и возникла уже потребность другой жизни, и высвобождались и требовали удовлетворения всё более смелые хотения, чувства и желания… И ему уже мерещились и пальмы и лазурь морского простора и молодые стройные фигуры, и та потрясающая мебель и те часы, и дальние перелёты бизнес классом и какие-то смелые решения и что-то из какой-то оперы…

Иногда здорово отпустить воображение. И может он, в конце-то концов, переменить всю свою жизнь? Он реально может сделать это реальным!

Считывая показания приборов, крепко держа руль, чувствуя дорогу и запас мощности под ногой, он чётко контролирует своё движение. Он и дела свои крепко держит в руках и контролирует своё продвижение по жизни, направляет своё развитие, выстраивает свои отношения, распоряжается самим собой и своим временем. А после этой сделки – а она обязательно срастётся – он сотрёт всякие «но» и вырвется далеко вперёд, и тогда можно будет браться за большие дела, и тогда всё будет по-другому. Он чувствует в себе силы, он уже дорос до нужного уровня, у него огромные планы и он поймал драйв. Он прибавил скорость и потянул носом воздух. Ещё раз, ещё и ещё, он принюхивался: ему показалось, что пахнуло чем-то горелым. Похоже на запах жжёной резины. Или пластмассы. Или проводки. Он выключил кондиционер, принюхался – запах нового автомобиля; шикарной кожи, дорогих качественных материалов – аромат успеха. Он опустил стекло, принюхался к потоку воздуха, стараясь понять, был запах или ему показалось. Вечерний степной воздух был чист и свеж. Он поднял стекло и опять принюхался. Показалось – наконец, решил он – наверное, где-то на дороге кто-то сжёг покрышку, такое иногда встречается или где-то в стороне что-то горело, но это уже далеко позади. Многое уже позади.

Он включил дальний свет и ускорился по прямой в освещённую ровную даль. Хорошо когда нет машин, ехать ночью по трассе с дальним светом хороших фар, один на один с машиной, один на один с дорогой, один на один с целью – особенное удовольствие. Есть только путь, который ты сам выбрал, цель, которую ты сам поставил и, освещая путь, преодолеваешь расстояние и препятствия и мчишься вперёд и больше ничего не существует, вокруг темнота. Удерживая высокую скорость, поглядывая на навигатор и держа в голове карту атласа, он высчитывал, сколько остаётся до нужного ему поворота. Он предполагал, что за ним дорога не будет такой ровной и придётся сбавить скорость и, ускоряясь сейчас, хотел немного опередить график и дать себе небольшой запас времени. Фора ему была не нужна, он всё просчитал с запасом – он просто хотел чувствовать скорость.

Поворот показался ровно там и тогда, как он и подсчитывал. И он отключил навигатор и, притормаживая, свернул и, всматриваясь в дорогу, поехал на юг. И к его удовольствию эта дорога была ничуть не хуже трассы, и когда попадались редкие ямки или выбоины, он объезжал их, не сбавляя скорости – потрясающая манёвренность и устойчивость, и цепкость шин! Восхищаясь неутомимостью мотора и плавностью подвески, он в который уже раз благодарил создателей этого чуда техники: конструкторов, инженеров, дизайнеров, технологов, сборщиков, всех специалистов – разрабатывая эту модель, они точно знали, чего хотят достичь. Воплощая свой замысел, оттачивая взаимодействие всех узлов и агрегатов, добиваясь слаженной работы всего электронно-механического арсенала, они приподнимали планку всех прежних показателей. И они достигли желаемого – никогда прежде человек, пребывая в максимально комфортном положении, так оптимально эффективно не управлял своим перемещением в пространстве. Он летел над дорогой, не чувствуя сопротивления воздуха, не ощущая никакой массы, позабыв о гравитации, наслаждаясь силой и мощью в своих руках, используя землю только как опору для своего толчка. От переполняющего его восторга он закричал, как ковбой в том фильме, громко, звонко и на вдохе хапанул полные лёгкие едкого дыма – густой плотный столб гари ударил ему в лицо и настоящее переменилось…

Зажмурившись, он давит тормоз, что-то бабахает, и он утыкается лицом в подушку. Задыхаясь, он распахивает дверь и рвётся выскочить из машины, но его держит ремень и он никак не может его отстегнуть. Он бьётся в судорогах удушья бесконечно долгие три секунды, наконец, он вываливается из машины и, хрипя и кашляя и хватая ртом воздух, корчится на земле. Озираясь, он видит сквозь слёзы, что из машины валит плотным напором чёрный дым, настолько густой, что не видно света плафона на потолке. Разглядывает он это невероятное зрелище опять бесконечно долгие секунды две. Он ещё успел отметить, что музыку ещё слышно, что лежит он и машина стоит на земле, а значит, он слетел с трассы, вокруг никого и ничего нет, и отчего он слетел, и почему сработала подушка – непонятно. Но тут же всё ускорилось до неуловимости происходящего; дотянувшись, он жмёт кнопку открывания задней двери, бросается к ней, открывает и отшатывается от напора дыма. Но, всё же, пригибаясь, хватает огнетушитель и, выдернув чеку, возвращается к передней двери. Повернув сопло огнетушителя, он жмёт рычаг и направляет струю газа на приборную панель, под лобовое стекло, на торпеду, туда, откуда, как ему кажется, валит дым. Музыка всё ещё звучит. Задерживая дыхание, он быстро дёргает ручку открывания капота, бросается, поднимает капот; в чёрном бурлящем непроглядном дыму огня не видно, он направляет струю газа на мотор, клубы газа, шипя, усиливают бурю дыма. Отворачивая лицо и приседая, он посылает струю по бокам, где жгуты проводов, на катушки и разъёмы и опять по центру и газ заканчивается. Огнетушитель фыркает и стихает. Тяжело дыша, отыскивая глазами огонь, водитель отступает и останавливается с пустым огнетушителем в руках. Огня нигде невидно. Только густой чёрный дым по-прежнему валит из чрева автомобиля, изредка пробивается свет плафона в салоне, где-то что-то шипит, но огня нигде невидно. Медленно ступая и пригибаясь, он заглядывает в салон; чёрный едкий чад – ветра нет – он возвращается к мотору и, не дыша, пытается что-либо рассмотреть. Ни огня, ни искорки он не видит – что происходит, он также не понимает. Отступив назад, он опять замирает. «Что это было? Потушил? Всё цело? Всё позади?» – лихорадочно стучит у него в голове. Он стоит и, тяжело дыша, смотрит сквозь чёрные клубы дыма на свой автомобиль и не верит происходящему. Сначала тусклым пятном изнутри озаряется поднятый капот, потом что-то фыркает и пламя мощным напором вырывается из моторного отсека. Вскрикнув, мужчина подскакивает к бамперу, с силой опускает капот, хватает огнетушитель, давит рычаг, отшвыривает его, бросается в салон, не вдыхая, ощупью находит бутылку минералки, возвращается к капоту – захлопнут, возвращается к салону, открывает, бросается, поднимает капот и отскакивает, обожжённый напором пламени. Пригибаясь, он всё же подступает и льёт воду из бутылки в огонь. Бутылка быстро пустеет, огонь полыхает ещё сильнее и уже рвётся в салон. Мужчина бросается к двери; из всех воздуховодов и щелей, шипя и шкварча, мощными форсунками бьют разноцветные языки пламени. Он распахивает заднюю дверцу и тянется к кейсу с деньгами и документами, что-то горящее брызгает ему на руку, он кричит и вдыхает ядовитый дым, отпрыгивает, падает, что-то прилипшее к коже руки горит. Крича и извиваясь, он тушит руку, придавив к пыльной земле, и вновь кидается за кейсом к машине, но что-то взрывается, и он опять отлетает и падает. Лёжа он видит снизу, в ярком озарении пламени, как горит земля под мотором, а трава по окружности, трепеща, тянется к центру, пламя втягивает воздух снизу – автомобиль пылает, как кузнечный горн. Он чётко видит, как напористо полыхает резина, как зелёным огнём горит, пузырясь, лакокрасочное покрытие, как коробится обшивка двери, как плюются огнём уплотнители, как лопается пламенем кожа кресел. Стёкол уже совсем нет – и всё это он рассмотрел опять за долгие пару секунд – ему даже вспомнилось, как в каком-то салоне ему обстоятельно рассказывали о жаропрочных, пожаростойких композитных материалах – полыхает всё! Огонь бушует, яростно грохоча, пламя, неистово закручиваясь страшными вихрями, выстреливает в небо клубы чёрного дыма. Что-то взрывается, какие-то ошмётки летят в стороны, пламя разрастается. Мужчина подползает и ещё раз пытается выхватить из пылающей машины кейс, но огонь опять плотно охватывает руку, лицо опаляет напор пламени и, визжа и матерясь, он откатывается от машины. Заслоняясь рукой от нестерпимого жара, он глядит на чудовищный пожар и, уже не пытаясь что-то сделать, отползает подальше. Бахает, корёжась железо, свистит, пылая резина, что-то шипит, трещит и хлюпает, гудят потоки огня. Происходящее на его глазах настолько катастрофично, что оно не может восприниматься как реальность – этого не может быть, это какой-то глюк, сон, бесконечно долгий кошмарный сон. На самом деле автомобиль сгорает быстро. Пламя угасая, сжимается, обнажая чёрный безобразный остов, жар убывает, разноцветные язычки огня, обгладывая по местам покорёженный скелет, тускнеют. Едкая вонючая гарь, потеряв тягу, расплывается в воздухе. Не заслоняемые более ослепляющим пламенем, в ночном небе проступают звёзды… Погорелец замер, сидя неподвижно с вытаращенными в темноту глазами.