— Нам надо уйти. Джон уже нашёл Гарри, и я не хочу, чтобы он говорил со мной, — прошипела девушка ему на уху.

Найл увидел Гарри, лишь слегка раздражённого, с ним и его мамой говорил Джон, и единственной причиной, почему он не был зол, была рука Луи в его руке.

— Хорошо. Домой или в отель?

— Куда хочешь, детка.

— Какая же ты пошлая. Обожаю это.

— Сарказм в твоём голосе заставляет меня задуматься, хочу ли я заниматься с тобой сексом, — сказала ему Джемма, продвигаясь сквозь толпу.

— Ты не можешь просто так говорить «я решила заняться с тобой сексом», когда вокруг столько людей. Господи.

— Это ты так говоришь, что ты не хочешь?

Хоран замер и притянул к себе девушку.

— Я точно хочу, — он мягко поцеловал её губы. Она улыбнулась. Найл подумал, что никогда в жизни он не пожалеет о том дне, когда Джемма пролила на него кофе несколько месяцев назад. Оно того стоило.

========== Лиам ==========

Лиам лежал на полу, удобно расположившись на коленях Зейна, прохладный летний воздух просачивался сквозь открытое окно. Вчера прошёл дождь, но сегодня небо было чистого, слепяще голубого света, а солнце, пробивавшееся сквозь стекло, грело его голые ступни почти так же, как и рука Зейна на груди.

— Детка, — мягко произнёс Малик.

Лиам открыл глаза и нахмурился.

— Почему ты больше не читаешь?

— Думал, ты уснул, — он отложил книгу и провёл рукой по волосам Лиама, что уже заметно отросли. Вряд ли, конечно, Пейн отрастит такие же кудри, как и раньше. С короткими волосами прохладнее, не так потеешь во время пробежек.

Лиам зевнул и приподнялся.

— Я не уснул. Просто наслаждался моментом.

Зейн улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать своего любимого парня в скулы. Удивляло то, каким тактильным он стал, когда в его жизни появился Лиам. Теперь, как только появлялась возможность, он не мог устоять и не потрогать. При людях Малик всегда держал руку на его спине, хватал за руку или обнимал за плечи. Он был очень ревнив, посылая убийственные взгляды каждому, кто посмотрит на Лиама хоть немного зазывно. Наверное, это должно было раздражать. Ага, наверное. Лиаму нравилось такое внимание, да и сам он был тем ещё собственником.

— Я думаю, — начал внезапно Малик, и Лиам воспользовался моментом, чтобы подняться. Что-то в голосе Зейна требовало зрительного контакта. — Про школу, о которой ты мне рассказал.

Лиам не удержался от улыбки, расплывшейся на лице.

— Правда?

— Но есть одна проблема. Мне нужны данные из паспорта, а у меня его нет. Могу подать заявку, но так я пропущу время поступления, придётся ждать до следующего семестра, и я смогу попасть в университет только через год.

Лиам пожевал губу, опуская взгляд. Он подумал о том, что последние два месяца только и говорит об университете. Не только с Зейном, но и с ним тема часто всплывала. Парень не хотел поступать в место, выбранное отцом, но решить всё нужно было до конца месяца. Отец считал дело уже решённым: вместе с аттестатом шло дополнение для поступления, в котором были положительные рекомендации и фраза о том, что он самый многообещающий спортсмен из их города за последние лет пятьдесят. Никакого давления, говорите?

— Что мы будем делать? — Пейн выкинул из головы мысли о себе, потому что прямо сейчас нужно было решить вопрос с Зейном.

Малик вздохнул и провёл рукой по волосам. Новое тату на его руке всё ещё краснело, хотелось провести по нему пальцами.

— Паспорт у моей мамы. Я знаю, что он у неё.

Лиам удивлённо приоткрыл рот, но тут же собрался и изобразил на лице что-то менее впечатлённое.

— Ты… ты хочешь попросить у неё?..

Зейн откинул голову на диван и простонал. Глаза закрыты, но Пейн явственно видел слёзы, готовые вот-вот покатиться по щекам, и у него заныло сердце. Он провёл пальцами по лицу второго парня: по щекам, щетине, ресницам.

— Можешь подождать. Что там тот год?

Зейн фыркнул и открыл глаза. Они покраснели, но слёзы исчезли.

— Я не хочу и день без тебя провести, а тут год. Я же с ума сойду.

— Никто не говорил тебе, что ты липучка?

Тогда Малик обнял его за талию и притянул к себе так близко, что от запаха одеколона, дыма и клубники, которую они ели, закружилась голова.

— Я не липучка. Я просто хочу проводить всё время с любимыми людьми, потому что они не всегда будут рядом.

— Я буду, — поцелуй в щёку. — Всегда, пока ты сам того хочешь.

Да, он знал, что обещать такое глупо — ему восемнадцать, в конце-то концов. У них подростковый роман, и как бы он не любил Зейна, думать о том, что это продлится вечно, как думают и все школьники, было слишком самонадеянно. Разве что стоит подумать о том факте, что Лиам не видит себя где-то, где нет Зейна.

— Я липучка, а ты тот ещё глупыш.

— Ты же только что отрицал.

— Хорошо, хорошо, я прилипчивый.- Он закатил глаза. — Я коала, а ты эвкалипт.

— Так что мы будем делать с твоим паспортом? — спросил Пейн приглушенно, спрятавшись в складку между плечом и шеей Малика.

Зейн гладил его волосы, а Лиам позволил ему думать, не прерывая ход мыслей.

— Попробуем попросить. Попытка — не пытка.

— Хорошо.

Малик угукнул и продолжил копаться в его волосах.

— А ты? Если не решишь, куда поступать, то поступать будет некуда.

Лиам сел рядом, тоже откинувшись на диван.

— Просто, — он запнулся и потёр щеку. — Я знаю, что он разозлится. Но если я пойду в тот университет, то только то и буду делать, что играть. Вот в чём дело. Есть точное расписание моего пребывания на поле, пропущу тренировку — и прощай стипендия. Но вот вдруг через пять лет я возненавижу регби? Или получу травму? Одна серьёзная травма — конец спортивной карьере. И что мне потом делать? Если я сделаю так, как хочет отец, то на всю жизнь останусь просто игроком.

Зейн хмуро смотрел на него, молча какое-то время.

— А если не спорт, чем ты хочешь заниматься?

— Не знаю. У меня никто и никогда этого не спрашивал.

Малик ухмыльнулся и внезапно повалил его на пол, садясь сверху.

— А я спрашиваю. Прямо сейчас. Мир полон возможностей, чего же ты хочешь, Лиам?

— Я… пожарный, — ответил тот, называя первое, что приходило в голову. — Доктор. Ветеринар. Что-то важное.

— Вот не надо мне тут этот фигни со спасением мира, — потряс головой Зейн. — Не надо менять чью-то жизнь, чтобы делать что-то важное. Типа… Если для тебя важно регби, значит, оно важно. Вот и всё. Так чего Ты хочешь?

— Я правда хочу заниматься регби. Да, меня всю жизнь заставляли, но я не один из тех детей, кто ненавидит то, чем его заставляют заниматься. Мне нравится. Я в этом хорош.

— Но?

— Я скорее тренер, чем игрок. Я люблю играть, правда, и не хочу прекращать, но я хочу и веселья. Не хочу, чтобы всё ложилось только на мои плечи. Хочу научить других людей играть, как я. Хочу научить их наслаждаться, как я уже не могу.

— Так сделай это. Играй за команду университета. Занимайся ещё чем-то, чем хочешь. Потом стань профессионалом, пока не надоест, накопи хренлиард долларов и уйди в отставку — преподавать в той же школе, где я буду учить детишек английскому.

— Так просто. Просто сделай.

— Просто сделай.

— А ты серьёзно хочешь стать учителем?

Зейн поднялся, улыбаясь.

— Я не хочу. Я это сделаю.

Лиам не удержался и бросился на второго парня, перекатываясь, чтобы оказаться сверху.

— Буду пугать своих игроков, что выгоню из команды, если они не будут стараться на твоих уроках.

— И это не моя вина. У игроков регби аллергия на Шекспира, — издевался Малик. — Будешь готовить нам бутерброды по утрам, и мы съедим их в учительской.

— Все ученицы в тебя влюбятся.

— Иногда я буду проводить уроки на улице, возле стадиона, просто чтобы посмотреть, как ты там бегаешь, весь такой потный и разгорячённый.

— У меня будет свой кабинет. Ты будешь сбегать туда после игры, и мы будем целоваться на столе.

— Детка, мы будем трахаться на столе, — поправил его Зейн.