— Свечи в первой сумке, итальянская еда — в коричневой. Я сходил к Гарри, взял четыре любимых фильма Лиама и диск с его любимой музыкой. Там дешёвое вино, презервативы и смазка. Повеселитесь.

Зейн нахмурился, но не спросил, почему Луи уходит. Он просто облокотился на спинку дивана, закрыл глаза и мысленно посетовал, почему же всё так сложно.

========== Лиам ==========

Уходя, Луи похлопал его по плечу, и Лиам улыбнулся ему уголком губ, снимая обувь, а после прошёл в другую комнату, где Зейн всё ещё сидел на диване, закрыв глаза. В голове у Пейна творилось невообразимое. Зейн старается для него, делает всё, чтобы впечатлить? Неужели это правда? Парень скинул рюкзак на пол, и хозяин квартиры тут же испуганно отрыл глаза.

— Чёрт, — простонал он. — Ты должен был прийти попозже.

Хотелось сцеловать это обеспокоенное, уставшее выражение лица, но Лиам не знал, можно ли ему это сделать, поэтому просто сел рядом.

— Ты же понимаешь, что мне всё равно, каким путём мы идём? Что мне не… не нужно помпезное крышесносное свидание? Что я счастлив просто сидеть рядом с тобой на полу, слушая «Макбета»?

Зейн провёл рукой по волосам — мягким и без укладки, что так нравилось Лиаму. Он отвёл глаза, не встречаясь с Пейном взглядом.

— Мне нужно многое тебе доказать, Лиам, понимаешь? Очень, очень много. Я столько налажал, ты заслуживаешь большего, чем эта вся фигня. Ты заслуживаешь лучшего свидания, чем это.

Лиам, не удержавшись, закатил глаза.

— Зейн, — сказал он, немного жёстко. Тот повернулся с таким потерянным взглядом, что по телу у Лиама пробежали мурашки. Он взял руку Малика и сжал её. — Прекрати пытаться дать мне то, что, как ты думаешь, я заслуживаю. Я не хочу этого. Я тебя хочу. И если это значит ходить на хреновые свидания и есть сгоревшую лазанью, то да, я согласен.

— Лазаньи не будет. Я её выкинул.

Лиам отпустил его руку и встал, отталкивая кофейный столик, чтобы дать себе место для манёвров. Порывшись в сумках, оставленных Луи, он находит еду, свечи и свои любимые фильмы, но забирает только первую и ставит упаковки на пол перед ними. Снял картонки, и от спагетти сразу же повалил пар, выпуская в воздух запах томатной пасты и специй. После Лиам достал из рюкзака «Макбета».

— Давай. Мне нужно покончить с этим до конца каникул.

Зейн пару мгновений сидел, просто уставившись в книгу, а потом улыбнулся и сполз на пол. Они поели в перерывах между чтением и записью важных моментов, выражение лица Зейна наконец-то стало спокойным. Лиам закрыл все контейнеры, убрал тетрадь и прижался к нему. Зейн его не оттолкнул, хоть какая-то часть Пейна и боялась такого исхода. Боялась, что вот сейчас Малик рассмеётся и скажет, что всё это — просто шутка. Но Зейн и правда старался. В груди Лиама что-то ныло от этого осознания.

Малик выронил книгу и прижался поцелуем ко лбу Лиама. Тихо, едва слышно, прошептал:

— Я тебя люблю, — слова прошлись холодком по коже, и Пейн тут же повернулся к нему. — Типа, правда-правда люблю. Ты это понимаешь? Это так меня пугает, просто охуеть как, но я говорю правду. Я всё ещё всё буду портить. Я не очень хорошо со всем этим разбираюсь и не думаю, что когда-нибудь разберусь, но я хочу.

Лиам поцеловал его. Легко и сладко. Их губы были слегка липкими от томатного соуса, но Пейну было всё равно, пока Зейн целовал его в ответ. Он снова впился в губы Малика поцелуем — почти болезненным — так, как ему нравилось. Запутал пальцы в мягких волосах и потянул за них, пока губы Зейна не приоткрылись от стона, пока их языки не сплелись.

И тут Зейн его толкнул, да так, что Лиам больно ударился спиной об блокнот на полу. Пружина впивалась в позвоночник, но какая разница, если на его бёдрах сидит его влажная мечта, постанывая прямо в его же губы. Однако, Малик отстранился и с диким взглядом спросил:

— Хочешь, я тебе кое-что покажу?

— Да что угодно.

Зейн фыркнул и поднялся, после предлагая и Лиаму руку помощи. Тот её принял, а после они так и пошли, держась за руки, потому что никто не хотел выпускать ладонь второго первым. Они словно были созданы друг для друга, их руки. Это было так идеально, что Лиам хотел бы остаться в этом моменте на всю жизнь.

— Это в моей комнате. Обещай не смеяться.

— С чего бы мне смеяться? — он нахмурился.

Малик пожал плечами и остановился перед закрытой дверью своей комнаты. Он медленно её приоткрыл и пропустил Лиама вперёд.

Пейн уже бывал здесь, но не успел осмотреться. Теперь же он вглядывался в детали: шкаф слева, большая кровать в центре. Тумбочка у стены, над ней окно, на стене картина. Прекрасная картина, выполненная в мягких коричневых и ярко-красных тонах. Пятна краски не складывались в рисунок, а были просто красивой абстракцией.

— Это ты нарисовал? — Лиам повернулся к Зейну, который нервно кусал губу. Он не знал, почему так подумал, но было что-то в этой картине такое… Хаос под контролем. Именно такие чувства во многих отношениях вызывал у него Зейн.

— Я вроде как вдохновлялся тобой. Несознательно.

Пейн ещё раз посмотрел на картину, пытаясь Увидеть. Возможно, у него даже и вышло. Это оттенки, коричневые и красные. Красиво. А Лиам ведь самый обычный. Вместо этих слов он просто поцеловал Зейна ещё раз, мягко и расслаблено, как мог бы делать вечно, если бы кто-то ему позволил.

— Нам нужно выйти из спальни, — выдохнул Зейн в поцелуй.

— Или остаться в ней.

Малик отстранился, его глаза болезненно поблёскивали. Он провёл рукой под футболкой Лиама, вверх по спине, и тот искренне пожелал, чтобы одежда на них испарилась сама собой.

Зейн наклонился к нему, но не для поцелуя. Губы мягко прошлись по линии челюсти вниз, слегка сжимаясь. Он легко прошёлся по шее, посасывая кожу. Глаза Пейна закрыты. Наверное, там останутся следы. Наверное, нужно будет скрывать их от родителей. Но какая разница, если сейчас Зейн ведёт его к кровати?

Колени Лиама подогнулись, коснувшись кровати, и он упал на спину, утягивая за собой и хозяина апартаментов. У него уже стояло, эрекция больно впивалась в ткань джинсов, а какая-то часть его паниковала, что они торопятся, что пора бы замедлиться. Но значительно большая часть кричала о том, что они и так слишком медлили всё это время.

Зейн сел так, что ноги его обнимали Лиама, и стянул футболку. Лиам хотел бы прижаться к нему, хотел бы провести языком по татуировкам, но Малик стянул и с него футболку, так что пришлось привстать, чтобы быстро всё это провернуть.

Ногти Зейна на его груди. Прогиб в спине. Кожа к коже, пожалуйста, кожа к коже.

— Блять, ты так усложняешь мой отказ.

— А почему ты должен отказываться?

Зейн вздохнул и встал. Сразу стало холодно и захотелось, чтобы он вернулся на место. Он лежал, смотря в потолок, и начал:

— Я не хочу, чтобы ты думал, что мне только это от тебя и нужно. Я хочу тебя, очень сильно, но это не всё, чего я хочу.

Лиам прилёг рядом и провёл кончиками пальцев по дорожке волос от пупка к застёжке джинсов.

— Ты думаешь, что если у нас будет секс, я решу, что это всё, что тебе от меня нужно?

Зейн повернулся к нему и кивнул.

Лиам вздохнул и двинул рукой в привычном жесте — откинуть волосы со лба — но вдруг вспомнил, что их там больше нет.

— Мы не сможем так вечно. Не сможем беречь друг друга, как хрустальные вазы, потому что боимся, что там может случиться. Мы всё разрушим, стараясь достичь идеала, Зейн.

Зейн упёрся на одну руку.

— Так и что ты предлагаешь?

— Нужно просто позволить всему случаться. Испортим — так испортим. Нужно намного больше, чем сожжённая лазанья или вопросы по «Гамлету», чтобы я тебя разлюбил.

— Как самоуверенно.

— Не одному же тебе быть наглым.

— Это ты виноват, — заявил Зейн, притянув его на себя. Теперь Лиам лежал на Малике, как Зейн на нём пару минут назад. — Я не был наглым, пока не встретил тебя. Да, я был плохим парнем, но ты меня в край испортил.

— Думаю, это взаимно, — мягко сказал Лиам.