Зейн осмотрел свою комнату… и начал убирать. Тщательно убирать. Все грязные вещи отнёс в стирку, разложил чистые по полочкам и освободил от них место на кровати. Сложил свитера. Даже, чёрт возьми, носки попарно разложил.

В его комнате было много всякой хрени. Пустые упаковки от еды, презервативы — не использованные, хотя под кроватью нашлось и несколько пустых упаковок — двое женских трусов, боксеры с сердечками, которые точно не принадлежали ему, не могло чего-то такого тупого у него быть, ну вот честно.

Уже почти убрав комнату, он в полной мере осознал, что потерял кошелёк. Все документы, где-то двадцать фунтов и несколько граммов травы безвозвратно исчезли. Надо бы позвонить в клуб, где он был прошлой ночью, и спросить, никто ли его не находил. И тут он осознал, что потерял ещё и курточку и глухо застонал. Любимая курточка. Она так много значила.

— Блять. — Как такое могло случиться? Какого хрена он напился до беспамятства?

Он вернулся мыслями не только к прошлой ночи, но и к прошлой неделе. К Рождеству, когда он проснулся в ванной с треснутым телефоном рядом. Он помнил, что Гарри оставил ему голосовое сообщение, в котором говорил… говорил то, что никак не может быть правдой. Лиам не может его любить. Люди вообще не могут его любить — с ним что-то не так. Может, и не удивительно, что вчера он пил до состояния «не могу вспомнить своё имя».

С курточкой ничего уже не сделаешь, поэтому Малик просто вернулся к уборке. Всю квартиру парень убрал за половину дня. В углу шкафа нашёлся пылесос, неизвестно когда в последний раз видевший свет. Оказывается, ковёр был коричневым, а не чёрным. Кто бы мог подумать.

Чтобы вынести весь мусор пришлось трижды спускаться, стараясь не думать, как же всё было запущено все эти годы.

Когда он наконец поднялся к себе, то в гостиной стоял Луи, удивлённо глядящий вниз.

— Твой ковёр коричневый, — шокировано произнёс он.

— А под твоим глазом будет синяк, если не заткнёшься.

— А, ясно, ты не в настроении, — понял Томлинсон, плюхаясь на диван. — Тебя успокоит осознание того, что я ненавижу свою жизнь примерно так же, как и ты?

— Очень, очень сомневаюсь, что это возможно, — вздохнул Малик.

Луи похлопал по дивану рядом с собой.

— Давай, садись. Кстати, тут теперь так классно. Ты что, украл ребёнка и заставил его быть твоим рабом-уборщиком?

Зейн присел и провёл рукой по волосам. Они высохли и, непричёсанные, торчали в разные стороны, как у хомяка.

— Нет я просто… не знал, чем заняться.

— Хах. А я думал, у тебя будет величайшее похмелье века, если вспомнить, в каком состоянии ты мне вчера позвонил, требуя номер Лиама. Я точно помню слова: «Я никак не могу забыть его глаза. Они такие… такие…», а потом ты вздохнул, как школьница, которая думает о старшекласснике.

Зейн пожалел, что убрал: было нечего кинуть Луи в голову.

— Заткнись. Я даже не помню, чтобы звонил тебе.

— Господи, что же ты пил? — удивлённо приподнял брови Луи.

— Не знаю, — честно признался Зейн, укладываясь на диване. Он положил голову на спинку и закрыл глаза. — Я проснулся в кровати Лиама. Это почти всё, что я знаю.

— Я думал, ты с ним не хочешь иметь дела. Полагаю, это изменилось.

— Я не хотел, — тихо согласился Малик. — Тебя не было в городе, а мне нужно было кому-то позвонить, и я просто…

— И в итоге ты в его форменной футболке. И носишь её даже вернувшись домой, приняв душ и переодевшись.

— Почему ты пришёл? — спросил Зейн, виновато глядя на свою футболку.

— Ой, — Луи хрустнул пальцами. — Мне так много нужно тебе рассказать. В отличие от тебя, свою ночь с Гарри я помню до мельчайших деталей.

— И?

— И, — вздохнул он, подогнув под себя ноги, — мы ели мороженое, смотрели на фейерверки, а потом он меня поцеловал, чтобы доказать, что всем плевать, гей ты или нет. А потом мы напились и снова поцеловались… Вернулись в отель, а там Найл в постели с сестрой Гарри, а потом сняли другую комнату, и Гарри уснул на полу.

— Весело.

— Не очень, — мягко ответил Луи. — Мне понравилось, понимаешь. Когда он меня поцеловал. Очень. И он мне нравится. Очень. И это меня пиздец как пугает.

Зейн посмотрел на друга. Луи был самым сдержанным и скрытным человеком из всех, кого он знал, но сейчас защита дала трещину. Укладка, но какая-то небрежная. Помятая рубашка, мешки под глазами и потрескавшиеся губы.

— А как же Элеанор? — наконец-то спросил он.

Томлинсон застонал и лёг Зейну на колени.

— Я не знаю. В этом и проблема. Ты, кстати, знал, что мой отец — гомофоб?

— Ага. Знаю.

— Ой. Прости.

— Да не за что, — Малик пожал плечами.

— Окей.

В дверь постучали и Зейн нахмурился. Луи сел, пока он вставал, а потом лёг, полностью растянувшись на диване. Малик пошёл к двери, недоумевая, кто бы это мог быть и почему этот кто-то первым делом не позвонил, а потом вспомнил, что сам же телефон и вырубил.

Когда он отрыл дверь, Лиам оглядел его и нахмурился.

— Ты всё ещё в ней.

Зейн посмотрел вниз, на футболку, и вот теперь реально пожалел, что надел её.

— Да я просто накинул, чтобы к двери подойти.

— Да ладно, — Лиам помолчал. — У меня все равно есть ещё одна, да и сезон закончился, так что…

У Зейна что-то ёкнуло внутри. Лиам сказал, что он может её оставить. Почему-то именно поэтому Малик наконец-то почувствовал, что ему тепло. Чёрт возьми, что с ним такое?

— И по какой причине ты пришёл?

— Эм, ты отправил мне сообщение? Говоря о том, что я могу прийти и забрать свитер? — Пейн явно нервничал. Руки глубоко в карманах синей курточки.

— О, точно, — кивнул Зейн и отступил на шаг. — Сейчас принесу. Подожди здесь

— Привет, Лиам! — крикнул Луи прямо из гостиной. — Спасибо, что позаботился о моём Зейне вчера ночью. Ему это было на самом деле нужно.

Зейн послал ему предостерегающий взгляд, проходя мимо комнаты. Он забрал свитер Пейна с двери, где тот висел, и вернулся.

— Спасибо, — тихо сказал Лиам. Он не собирался уходить, и Зейн молча ждал, зная, что ещё что-то услышит. — Эм, как думаешь… Можно мне тебе позвонить? Завтра или вообще?

Зейн пожевал губу изнутри. Внутри него разразилась война, одна сторона кричала «Нет», вторая — «Да». Первая напоминала ему о том, что он не хочет иметь ничего общего с Лиамом. Нельзя. Лиам просто разорвёт с ним контакты, как только узнает настоящего Зейна. Второй стороне было просто похуй. Он просто хотел обнять Лиама, поцеловать его и не отпускать.

— Хорошо, — согласился Малик.

— Отлично, я… — широко улыбнулся Лиам.

— Должен позвонить Гарри. Или Найлу. У них у обоих большие проблемы, я думаю. — Голос Луи отлично было слышно даже через несколько комнат. — Гарри и я нашли Найла с Джеммой — милая девочка, кстати — в очень даже однозначном положении.

— Блять, — у Лиама приоткрылся рот от удивления. — Он ведь должен был Рассказать, а не таким вот образом. Я… я должен идти и не дать случиться чему-то плохому. Чёрт. Это реально хреново. Очень хреново.

— Ты знал? — спросил Томлинсон.

— Эм.

— Я ему не расскажу. Я не думаю, что трёх предателей за двадцать четыре часа сердце Стайлса выдержит, особенно если один из них — ты.

Лиам кивнул и взглянул на Зейна.

— Поговорим потом, хорошо?

Малик кивнул. Когда Лиам ушёл, он закрыл за ним дверь. Он вернулся к Луи, неконтролируемо улыбаясь.

— О Господи, — прошептал Луи, смотря на него. Зейн кинул на него острый взгляд и наткнулся на внимательное выражение лица. — Он что, тебя сломал?

— Ага, кажется, да, — кивнул Зейн, улыбаясь ещё шире.

— Иди сюда, — Томлинсон протянул ему руку. Зейн свернулся рядом на диване. Луи поглаживал его спину. — Мы просто блядски вляпались.

========== Гарри ==========

Гарри проснулся от того, что у него затекла шея и замёрзли ноги. Спал он на полу. Почему не на диване? Во-первых, тот был слишком коротким. Во-вторых, набивка в нём сбилась, образовывая неудобные комки. Можно было, конечно же, лечь в кровать к Луи — он бы наверняка разрешил, стоило только попросить, но сил не было. Хотелось заснуть хоть где-то, прежде чем просто свалиться с ног, поэтому Гарри стащил с дивана одеяло — короткое и колючее, да плевать — и лёг, где лёг.