— Если так ужасно, то почему не удалишь? — захохотал Гарри.

— Это будет трусостью. Раз загрузил, пусть остаётся.

Он видел, как губы Гарри медленно растягиваются в улыбке.

— Беру назад своё обещание. Посмотрю это видео сразу же, как вернусь домой.

— Ты не посмеешь, — задохнулся от возмущения Луи.

— Ты не должен был мне рассказывать, если не хотел, чтобы я его смотрел.

— Я тебя ненавижу, ты это знаешь? — застонал Луи.

— Никто не может меня ненавидеть, — уверенно ответил тот. — Я слишком милый.

— Можем поспорить.

Нельзя отрицать, что поход за дисками с Гарри был весёлым опытом, если не сказать странным. Но, посмотрев на часы, Луи осознал, что до полночи у них просто невероятная туча времени. Он понятия не имел, Как они его проведут.

Наверное, логичным ответом было мороженое.

— Сейчас декабрь, — возразил Луи.

— Сейчас — мороженое, — ответил на это Гарри.

В конце концов, Луи взял себе мятное мороженое с шоколадом, а Гарри — три разных вида, каждый из которых кассир старательно упаковал.

— Ты слишком доверчивый, — сказал Луи, облизывая своё любимое мятно-шоколадное лакомство.

Гарри пожал плечами и лизнул первое мороженое, ярко-розовое. Он скорчил рожу и заключил, улыбаясь:

— Сладкая вата.

Второе было со вкусом жвачки, а третье — карамельной тапиоки. Последнее Гарри настойчиво заставлял попробовать.

— На вкус, как чей-то зад. На, попробуй.

Надо бы сказать «нет», но Луи просто наклонился к протянутому рожку и лизнул. Было вкусно.

— Неплохо, — заключил он, пока Гарри снова корчил рожицы.

— Тогда давай меняться.

Луи посмотрел на свой наполовину съеденный рожок, потом — на рожок Гарри и наконец протянул его, согласившись на обмен. Это чисто платонически, как он себя заверил.

Потом был музей, в котором они провели около пятнадцати минут, пока Стайлс не решил громко заявить о том, что картина выглядит: «Словно два блядских мужика друг другу отсасывают», после чего пришлось сматываться с глаз охранника.

— Окей, — сказал Гарри, когда они завалились в машину, громко смеясь. — У нас есть где-то полчаса, чтобы купить что-то поесть и выпить, а потом — на Темзу смотреть фейерверки. Если хотим хорошее место, нужно приехать пораньше.

Луи не мог даже вспомнить, когда занимался такой детской глупостью — когда в последний раз смотрел на фейерверки в канун Нового года — но ждал этого с нетерпением. В детстве он их обожал. Хотя, конечно, в реальности видел лишь раз, когда мама разрешила няне отвести его сюда. А потом он смотрел их только в гостиной по телевизору, пока не стал достаточно большим, чтобы закатывать вечеринки. После этого сфера его интересов сдвинулась к тому, сколько алкоголя можно в себя влить, пока тебя напрочь не вырубит. Огоньки на экране уже не были так интересны.

Гарри остановился возле маленького ресторанчика, до закрытия которого оставалось всего двадцать минут, и взял ужин на вынос. После они остановились у кофейни и взяли два огромных стакана горячего шоколада, и Гарри припарковался так близко к парку, как только вышло.

— Подожди, — попросил Стайлс, захлопывая дверцу машины. Луи, перекидывая из руки в руку свою сумку, прислонился к автомобилю. — Вот, — Гарри дал ему пару ярко-красных перчаток, а после сам надел чёрные. — Может, тебе шапка нужна? Холодает.

Луи потрогал волосы и решил, что с холод вполне себе можно вытерпеть. У него была шикарная укладка, и надежда, что после фейерверка они завалятся в какой-то клуб, ещё его не оставила.

— Всё нормально.

Гарри кивнул и натянул шапку.

— Никогда нельзя быть уверенным, — ответил он, улыбаясь.

Он должен бы выглядеть просто смешно с этими кудрями, торчащими из-под шапки, но почему-то не выглядел. Он выглядел тепло, немного мило, всё ещё невероятно сексуально. О чём Луи вообще не должен думать, поскольку он не уверен, нравятся ли ему парни, а если и нравятся, то это точно не должен быть Гарри.

Уже темнело. На улицах было много народу, и каждые пару минут кто-то врезался в пакет, который нёс Луи, за что получал профессиональный надменный взгляд. Чем ближе они подходили к речке, тем гуще становилась толпа. Наконец Гарри остановился, пожал плечами и уселся на тротуар рядом с другими людьми, сидящими на одеялах, пьющими кофе и болтающими с друзьями.

— Нас тут просто затопчут, — проворчал Луи, садясь рядом с Гарри на земле.

— Садись и ешь, всё нормально.

Они медленно ели несколько последующих часов, которых Гарри хватило, чтобы перезнакомиться со всеми, кто сидел рядом. Одна группка слева дала им одеяло, Стайлсу даже просить не пришлось. А у кого-то справа была куча термосов с кофе и чаем, так что чашки Луи и Гарри не пустели.

Стало холоднее, и Луи пожалел, что всё-таки не взял с собой шапку, которую предлагал Гарри. Но признаться? Нет, ни за что. Пусть хоть уши отмёрзнут.

В конце концов, Гарри посмотрел на экран своего телефона, встал и подал руку Луи. Тот принял её только для того, чтобы подняться, и тут же отпустил. Вокруг все начали вставать, несколько людей стали выкрикивать поздравления. А потом началось представление.

Это было невероятно. Огни отражались в воде, и люди стояли вплотную друг к другу, чтобы лучше всё рассмотреть. Луи провёл больше времени, смотря на то, как блики фейерверка отражаются в глазах Гарри, чем на то, как они отражаются на воде.

Люди начали считать время до полночи, и Гарри посмотрел прямо ему в лицо, с широкой, счастливой улыбкой на губах. А потом, когда пришло время, они оба крикнули, так громко, как только смогли, не отводя друг от друга глаз: «С Новым годом!»

Их крики потерялись в общем шуме, но какая разница. Фейерверки продолжались, и Гарри повернулся, чтобы смотреть на них.

— Помнишь, ты спрашивал, почему я плакал на Рождество? — спросил Луи, смотря прямо перед собой.

— Ага, — медленно согласился Гарри. Томлинсон чувствовал его взгляд на себе.

— Просто мой папа сказал несколько вещей о геях, и я просто… просто подумал, что так быть не должно. И я понял, что тысячи, миллионы людей думают так же. Что они не видят любовь в разных её проявлениях, как что-то природное, а видят только что-то неправильное, то, чего стоит стыдиться.

Он посмотрел на Гарри, а тот просто взял его за руку и повёл прочь из толпы, ничего не сказав. Найдя лавочку, он забрался на неё, игнорируя сидящих людей. Шоу продолжалось, люди кричали и поздравляли друг друга. Гарри протянул руку, но Луи покачал головой.

— Люди смотрят, — прошипел он.

Гарри глянул на него так, что стало ясно: ему абсолютно плевать.

— Луи Томлинсон, подними свою задницу сюда, пока я тебя не заставил, — закричал Гарри, из-за чего несколько людей повернулись в их направлении.

Щёки Томлинсона полыхали, пока он забирался на лавочку, но ему было всё равно. Всё, что угодно, лишь бы Гарри не вопил.

— Это, — закричал Стайлс ещё громче, из-за чего Луи поморщился, — мой парень! И мы любим друг друга!

И после, без какого-либо предупреждения, он грубо схватил Томлинсона за щеку, ткань перчатки царапнула кожу, и поцеловал.

Это было быстро, настолько быстро, что Луи даже не успел руки поднять для того, чтобы оттолкнуть второго парня от себя. Гарри отстранился, широко улыбаясь, и люди вокруг захлопали. Не все заметили их, внимание большинства было приковано к фейерверкам, но все равно была маленькая группка, которая кричала и свистела именно им, и только после вернулась к просмотра яркого шоу.

Гарри спрыгнул со скамейки и подождал, пока спустится Луи.

— Видишь? — спросил он, наклоняясь. — Всем пофиг.

Томлинсон был слишком ошеломлён, чтобы что-то ответить. Конечно, он знал, что Гарри сделал это лишь для показухи. Но сердцу Луи было плевать: оно стучало так бешено, а ещё его начало подташнивать. Казалось, сейчас парень попрощается со всем содержимым желудка за день. Он не мог удержаться и касался своих губ кончиками пальцев снова и снова. Они слегка потрескались от мороза, липли от приторного горячего шоколада, согревавшего ребят весь вечер, и всё ещё пылали.