Да в них даже не было ничего особенного. Обычные серые конверсы со шнурками, когда-то белыми, но сейчас потускневшими и грязными до такой степени, что они сливались с цветом обуви. На подошве Гарри подписал их несмываемым маркером: кривоватые буквы, складывающиеся в имя «Гарри Стайлс» на каждом.

Во время перерыва на обед Луи хотел съездить домой, просто чтобы переобуться, но Эль пришла к его шкафчику, схватила за локоть и утащила в столовую.

На последнем уроке написал Зейн, прося подвезти кое-куда после школы, на что Томлинсон согласился, а после продолжил конспектировать. Обычно на последнем уроке он не скучал. У школы был отличный театральный кружок, и это единственное, что приносило ему удовольствие в её стенах.

Все его одноклассники работали над собственными сценариями или готовились к мюзиклу, который поставят в декабре.

А Луи? Он понял, что вернулся на пару страничек назад и переписал диалог так, что главный герой зовёт красивую девушку прогуляться по ночным улицам, шепча: «Бежим», — ей на ухо.

— Чёрт, — пробормотал Луи, вычёркивая целый абзац. Нет, этого не было. Не. Было. Он не вставлял в свою пьесу странные параллели с раздражающим высокомерным парнем с этими его тупыми кудряшками. Он этого не сделал.

Как только подъехал к дому Зейна и открыл для него дверь, то крикнул:

— Скрутишь нам по косяку, окей?

Тот сел рядом и приподнял брови.

— Всё нормально, Томмо?

Луи закатил глаза и тронулся, а Малик достал немного травы из потайной части в пенале.

— Ты и понятия не имеешь, — вздохнул Томлинсон.

Зейн был экспертом в скручивании косяков, даже в движущемся транспорте, так что спустя какую-то минуту, у него в зубах уже был один. Малик приоткрыл окно и поджёг его. Луи пытался наблюдать за дорогой, пока машину наполнял едкий дым, а после протянул руку, чтобы получить свою долю.

Он редко курил, по большей части из-за того, что травка его угнетала. Некоторые люди — и Зейн в их числе — становились весёлыми и часто хихикали, Луи же под кайфом становился сонным и ленивым. Каждый раз, когда они раскуривали косяк или два в подвале Томлинсона, Зейн смеялся над чем-то по телевизору, запихиваясь едой, а Луи просто тупо смотрел в потолок, прислушиваясь к окружающим звукам.

Он затянулся и задержал дым в лёгких, после выпустил его и закашлялся, в то время как Зейн со смешком потянулся к радио.

— Подожди, — внезапно сказал Малик, стуча пальцами по приборной панели с часами. — Сегодня же четверг, так?

— Ну да, — подтвердил Луи, выдыхая дым после очередной затяжки. — Ты наконец-то выучил, как называются дни недели, Зейни?

Тот нахмурился, но тут же потряс головой.

— Мы так пропустим игру Лиама. Поезжай к Вертону.

Луи резко повернул влево и оторвал глаза от дороги только для того, чтобы посмотреть на друга.

— А зачем нам на его игру?

Малик ухмыльнулся, откинулся на сиденье и с лёгкостью выхватил косяк из рук Томлинсона.

— Потому что, — начал Зейн, смотря в потолок. Слова прозвучали слегка приглушенно от нехватки воздуха из-за затяжки, — я его отвлекаю, и он сказал мне не приезжать.

Луи, стуча пальцами по рулю, повернул к школе. Лиам и Гарри — лучшие друзья, так Стайлс тоже может быть там, да? Не то чтобы Томлинсон надеялся его увидеть. Не то чтобы он хотел остаться и посмотреть на толпу потных здоровяков, носящихся туда-сюда по полю за мячом. Он иногда ходил на игры их школьной команды, потому что так и надо: поддерживать своих. Но с Лиамом он не дружил, в его школу не ходил, так что смысла оставаться нет. Луи планировал просто высадить Зейна и свалить.

Но вот почему сам Малик хочет туда — это другой вопрос. Он очень быстро сдавался, когда дело касалось влюблённостей. А если уж объект влюблённости не отвечал взаимностью — что случалось не так часто, но тем не менее — Зейн ни за кем не бегал и не унижался. Иногда, когда его правда кто-то сводил с ума, усилий было немножко больше. Но если снова не срабатывало, он забивал и забывал.

Он хотел спросить друга, почему в этот раз всё иначе, почему он так морочится с Лиамом, но вместо этого спросил:

— Как думаешь, Гарри там будет?

Зейн пожал плечами и выбросил остаток косяка из окна. Луи подметил, что уже чувствует эффект от травки: тело расслабилось в кресле, а холодный воздух из окна приятно овевал кожу.

— В последний раз был. А что?

— Он меня бесит. И я всё ещё не понимаю, почему ты так зациклился на Лиаме.

— Что ты имеешь в виду?

Луи ещё раз пожал плечами. Странная привычка — пожимать плечами под кайфом. Постоянно.

Они подъехали к Вертону, и Луи припарковался у обочины. Уже отсюда было видно поле, где команда уже начинала игру, а на трибунах собралась толпа болельщиков. Томлинсон словил себя на том, что ищет кого-то. Кого-то с кудрявой головой. Он вздохнул и повернул ключ зажигания.

— Я имею в виду, — начал он, щёлкая ремнём безопасности, — ты никогда особо не стараешься, потому что, как ты мне говорил миллион раз, нет смысла убиваться ради одиночного перепиха. Так же? Или ты поменял это правило из-за Лиама?

Зейн тоже отстегнулся и открыл дверь.

— Потому что, — сказал он, вылезая из машины, — я хочу увидеть, насколько невинным будет его личико, когда я затрахаю этого парнишку до потери сознания. Пойдём.

Он хлопнул дверью и стукнул по капоту, а Луи закатил глаза, прежде чем последовать за другом.

— Мне кажется, или тут назревает проблема? — спросил Томлинсон, догоняя бредущего к ограде Малика. — Ты превращаешься в маньяка, сталкерящего бедного парнишку на каждой игре?

— Заткнись, Луи. Или я спрошу тебя, почему ты носишь кроссовки, подписанные именем «Гарри Стайлс».

Луи посмотрел на свои ноги, а потом на скамью болельщиков, где теперь заметил и Гарри, и Найла. Стоило бы их избегать любой ценой, чтобы не пришлось и Гарри объяснять, какого чёрта на нём эти кроссовки.

Но Хоран их и сам заметил, помахал, подзывая, и Малик, немного подумав, двинулся в их направлении. Рядом с этой мини-компанией было два свободных места, которые он и Луи заняли.

— Что вы тут делаете? — спросил Гарри, наклоняясь вперёд. Томлинсон пытался даже не моргать, не сводя глаз с происходящего на поле.

— Ты каждый раз спрашивать будешь? — ответил вопросом на вопрос Зейн, доставая из кармана зажигалку. Курить на школьной территории было строго запрещено, о чём Малик, должно быть, знал, поэтому просто крутил её в пальцах.

— А ты каждый раз будешь приходить? — спросил Найл. — Или он тебе быстро наскучит, как и остальные?

И Луи, и Зейн обернулись к нему: Зейн со скучающим выражением лица, Луи — с раздражённым.

— И что же ты этим хочешь сказать? — потребовал ответа Томлинсон. Ему нравился Найл, бесспорно, но Зейна он любил в тысячу чёртовых раз больше.

— Ты и сам понимаешь. И ты не будешь играть эти свои игры с Лиамом, — обратился он уже к Зейну.

— А кто говорит, что я играю? — спросил Малик, смотря ирландцу прямо в лицо.

— Никто, — разрядил обстановку Гарри. — Ты нам нравишься, но мы стараемся беречь Лиама от всего на свете.

Найл угукнул, а Луи снова-таки закатил глаза. Он не мог отрицать, что у них был повод для подозрений: он знал Зейна, тот просто переспит с Лиамом, а потом никогда с ним снова не заговорит, а вот Найл и Гарри устроят Малику после этого «сладкую жизнь».

Но смотря на Лиама, который играл отлично, в тысячу раз лучше всех этих парней на поле, Томлинсон подумал, что тот вполне может со всем справиться сам.

Он увлёкся игрой и не заметил, как Гарри наклонился вперёд, так близко, что кудряшки скользнули по открытой коже шеи, и прошептал:

— Классные кроссовки.

Луи вздрогнул и чуть не свалился со скамейки.

========== Зейн ==========

Интересно, перестанут ли когда-либо люди задавать ему вопрос, почему он ходит на игры Лиама? Отвечать не хотелось, по большей части потому, что Зейн и сам не знал. Возможно, всё дело в спортивном интересе: заполучить в личное пользование это милое личико и невинные глазки, которые так контрастно смотрелись на фоне широких плеч и мускулистых рук.