Хотя нет, не разлетелось. Оно не разрушилось на мелкие кусочки, не совсем так. Шатену казалось, будто кто-то забрался вовнутрь и вытянул из него жизненную силу. Да, может, он и продолжал жить, но потерял какую-то важную частицу самого себя. Как будто он теперь нецелый. Как будто он лишился чего-то, что теперь никогда не сможет обрести.

Спустя какое-то время автобус остановился. Слёзы истощили Лиама, он чувствовал себя так, словно не спал неделями.

— Эй, детка, — услышал парень мягкий голос Томлинсона, — мы на месте.

— Я остаюсь ночевать здесь, — промычал Пейн, — не хочу вставать.

— Что произошло? — попытался надавить Луи, — Зейн вылетел ураганом, как только мы подъехали, а у тебя такой голос, будто ты…

— Всё в порядке, — оборвал друга шатен, — я просто вымотался. Не волнуйся.

— Я всегда волнуюсь за тебя, — возразил старший парень, — давай, детка, вставай.

— Нет, — Лиам поддёрнул одеяло повыше, — всё будет хорошо, Лу, обещаю. Просто… я хочу побыть один.

Последовало молчание, заполняемое лишь тяжёлым дыханием Пейна.

— Хорошо, — наконец ответил Луи, — если передумаешь, я и Зейн будем в номере 309.

— Ты поселился с ним? — не удержавшись, выпалил Лиам.

— Нет, это ты поселился с ним, — поправил его Томлинсон, — я планировал остаться в автобусе на ночь. Но, если ты так хочешь побыть один, я заселюсь с Зейном.

— Спасибо, Лу, — промямлил младший парень, — правда, спасибо.

— Ага, — Луи мягко потрепал его по голове, — позвони, если я буду тебе нужен, ладно?

Шатен невнятно промычал согласие, даже не думая звонить. Томлинсон прекрасно это понимал, но не собирался давить на своего друга, не сейчас. Луи мог тиранить, давить и шантажировать, но знал, когда нужно сбавить обороты. Это был как раз один из таких моментов. Старший парень кивнул и ушел, оставив младшего одного.

***

========== Часть 10. ==========

***10***

Лиам проснулся, ощущая себя просто ужасно: голова казалась очень тяжёлой, как будто он проплакал всю ночь…а, точно, именно так и было. Шатен развернулся на постели, потирая раздражённые, саднившие от резкой боли глаза, чувствуя предательскую слабость во всём теле. Да, наверное, ему следовало бы поспать еще три-четыре часа, но уж точно парень не мог провести весь остаток своей жизни, жалея самого себя. Чем раньше он поднимется, чем раньше он начнёт двигаться дальше, тем лучше для него. Тем скорее он справится со всем этим (если сможет, конечно).

Рядом с ним послышалось шевеление и стон.

— Я могу показать тебе мир, — невнятно пробормотал Луи, — сверкающий, искрящийся…*

Он вздохнул и снова затих.

Лиам уставился на товарища по группе. Моргнул, ещё раз. И резко вскочил с кровати, осматривая свои ноги — никаких тату. Это были его ноги: волосатые, с выраженными мускулами и — уж точно, это были не ноги Зейна. Парень рванул в ванну и, до побелевших костяшек вцепившись дрожащими руками в раковину, поднял взгляд…

Из зеркала на него смотрел Лиам — карие глаза, короткие волосы — одетый в широкую футболку и боксеры. Шатен поднял руку и ущипнул себя за щеку, потом скорчил гримасу, наблюдая, как отражение в зеркале повторяет его действия.

— Лу! — Лиам ввалился обратно в комнату, впопыхах споткнувшись об ковёр. Луи лишь едва шевельнулся, подтягивая одеяло и неразборчиво приказывая какой-то Жасмин заткнуться, пока он поёт ей песню*.

— Лу, проснись сейчас же!

— Зейн, — простонал Томлинсон, — свали нахуй!

— Луи! — начал трясти старшего Пейн.

В конце концов, Томлинсон открыл глаза, пытаясь испепелить взглядом младшего товарища.

— Что? — возмутился он, — какого хрена…

— Я Лиам, — прошептал шатен, — это снова я.

— Снова — в смысле…? — уставился на него Луи.

— Это я, Лу! Мы поменялись обратно!

— Пиздец, как вовремя, — пробурчал Томлинсон, — а теперь заткнись и дай мне поспать, придурок, сейчас только шесть утра.

Лиам состроил рожицу, но старший парень не заметил этого в попытках вернуться к прерванному сну. Со вздохом шатен оставил его в покое, возвращаясь в ванную. Он усмехнулся своему отражению, чувствуя себя счастливым, как никогда.

А затем все события прошлого вечера накрыли его, напоминая, почему он проснулся таким разбитым. Радость была омрачена, но парень ещё раз криво улыбнулся. По крайней мере, он стал самим собой, подумал Пейн. Легче будет справиться с ситуацией, находясь в собственном теле, пусть он и ощущает до сих пор отголоски душевной боли.

Лиам потёр лицо, ощущая себя разбитым, как будто и это тело провело всю ночь в слезах. Он стянул футболку и ступил под душ, надеясь хоть немного привести себя в порядок.

Но что-то в зеркале зацепило его взгляд, что-то маленькое, тёмное и такое знакомое. Это была буква «Z” на ноге. Как «Зейн»… Лиам сглотнул и попробовал потереть, чувствуя, как сердце заходится бешеным стуком. Нет, не тату. Просто написано шариковой ручкой.

Но почему? Для чего Зейн это написал?

«Мне, блядь, очевидно, что это не мои инициалы вытатуированы у него на бедре», вспомнил Лиам слова Томлинсона. И, если подумать, что всё-таки Луи был неправ, если «L» на ноге Зейна не означает «Лиам», то почему тогда Малик написал на ноге Пейна сочетающуюся букву «Z»?

Лиам стоял в душе, со смешанными чувствами наблюдая, как чернила исчезают с его кожи под струями воды. Затем оделся и, убедившись, что Луи опять спит, развалившись на всю кровать, тихонько прикрыл дверь в номер.

В автобусе было темно; рассеянные лучи восходящего солнца пока ещё не давали достаточно света. Лиам всегда любил это время суток: когда звёзды ещё горят в небе, но оранжевый солнечный диск уже прорезает ночной сумрак. Когда воздух ещё увлажнён утренней росой, а вокруг слышны только пение птиц и стрёкот насекомых.

Голова шатена поравнялась с кушеткой, он отдёрнул шторки и посмотрел на спящего Зейна, съёжившегося на постели и вцепившегося в покрывало. Лиам тронул старшего парня за плечо.

— Зейн, — позвал он, — Зи…

— Тшшш, — умоляюще прошептал Малик.

— Просыпайся, — сказал Лиам громче.

— Неа, — простонал брюнет, — ни за что…

— Хочешь, чтобы я стащил тебя с кушетки? — предупредил Пейн, — я могу!

— Лиам, — сглотнул Зейн, — Ли… Ли?

— Мы поменялись обратно, — это прозвучало немного не к месту, но пакистанец распахнул глаза шире и чуть не свалился с постели на него. Лиам едва успел поднять руки, чтобы предотвратить падение.

— Да, ты — это снова ты, — усмехнулся он.

Зейн сел, ещё в небольшом ступоре, потирая глаза. Затем спрыгнул с кушетки и пошатнулся, потеряв равновесие. Лиам подхватил его и поддержал. Старший парень нежно обхватил руками щёки младшего и улыбнулся.

— А ты — это ты, — он повторил слова шатена, но в них прозвучало что-то иное, — Лиам.

— Ага, — усмехнулся Пейн, — а ты…

И тут Зейн поцеловал его. В этом поцелуе было что-то отчаянное, заставшее его врасплох. Губы старшего отдавали горечью и были потрескавшимися после сна, но Лиама это не волновало. Он прижал к себе Малика, вжимая свои губы в его губы, раздвигая их языком, срывая с них низкий стон.

Зейн резко отшатнулся от ошарашенного Лиама, покачиваясь на дрожащих ногах.

— Прости, — вымученно простонал брюнет, прикрывая лицо руками, — прости, я… мне не следовало…

— Зачем ты это сделал? — прошептал Пейн, делай шаг назад, другой, потому что, оставаясь рядом со старшим парнем, можно было сорваться обратно в поцелуй, захватить в плен его губы, повалить на ближайшую кушетку и не останавливаться, пока Зейн не превратится в смесь покусанных губ и влажной от пота кожи, покрытой засосами на шее и, вполне возможно, на бёдрах.

— Прости, — повторил Малик вместо объяснений.

— Зейн…

— Я просто очень рад, что ты вернулся, — сказал старший, и Лиам увидел капельки влаги, собирающиеся у того в глазах, — я просто рад, — он опять обхватил его лицо, проводя пальцем по скулам, — я рад, что это снова ты, а не ты в моём теле.