– Что случилось? – требует объяснений Луи. Зейн замечает, что паника слегка отступает с лица Луи, потому что его кудрявый парнишка все еще жив.

– Выстрел, – фыркает Найл, принимая больший вес Лиама на себя. Лиам тяжело моргает, находясь на грани потери сознания. – Там был ходячий прямо за ним. И я выстрелил…

– Не твоя вина, – выдыхает Лиам. – Несчастный случай. Я в порядке.

– Ты не в порядке, – шипит Луи, пока кто-то, не знакомый Зейну, жестами указывает им, чтобы зашли внутрь. Он бросает в сторону Зейна короткий, недоверчивый взгляд. – Боже, он быстро теряет кровь. Выглядит бледным. Блять. Блять. Блять.

Луи все еще удерживает Зейна, но он отвлечен достаточно, чтобы Зейн мог незаметно вытянуть нож из-за его ремня. Но он не делает этого. Он понятия не имеет почему, но, может быть, это как-то связано с истекающим кровью парнем, которому необходима помощь.

– Мне нужно отвести тебя обратно в твой блок, – бормочет Луи, затаскивая его внутрь тюрьмы.

Найл и Гарри укладывают Лиама на один из круглых столов в комнате, и Джен тут же подбегает к нему с аптечкой в руке.

– Не знаю, смогу ли помочь с этим, – тихо говорит она. – Пулевые ранения не мой конек, но я постараюсь. Просто потерпи, милый, – добавляет она, гладя Лиама по голове.

– Все равно не собираюсь бросать вас пока, – уверяет ее Лиам с улыбкой на лице. – Вы, ребята, слишком нуждаетесь во мне.

После этого Джен прогоняет всех из комнаты. Ну, почти всех. Кто-то выходит, чтобы забрать вещи из машины, кто-то, чтобы закрыть ворота. Остаются только Найл, Гарри, Джен, Лиам, Луи и Зейн.

– Разве он не должен быть в наручниках? – спрашивает Найл у Луи, указывая на Зейна.

– Не было времени, – хмурясь, отвечает Луи.

– У тебя есть время сейчас.

Зейн вздыхает и поворачивается, складывая руки за спиной. Луи цепляет наручники и тогда Зейн оборачивается, наблюдая, как Джен срезает с Лиама пропитавшуюся кровью рубашку. На его руке все еще кровь, и Гарри хватает бутылку с водой, смачивает тряпку и старается очистить кожу Лиама. Он не трогает место около раны, чтобы не мешать Джен делать свою работу.

– Принесите что-нибудь, чтобы заглушить боль, – привлекает их внимание Джен. – Он собирается отключиться. А мне нужно достать пулю.

Найл кидается прочь из комнаты, возвращаясь всего через несколько мгновений с баночкой таблеток. Джен высыпает одну себе на ладонь, раздавливает ее, пока Гарри достает из аптечки шприц, чтобы ввести обезболивающее Лиаму. Зейн отворачивается, он не может смотреть на то, как делают уколы.

Лиам стонет от боли, и Луи делает шаг в его сторону, отходя от Зейна, чтобы взять за руку, пока Джен будет доставать пулю. Зейн отворачивается снова и не поворачивается вплоть до того момента, пока Джен не заканчивает и не начинает зашивать рану.

Помещение постепенно вновь заполняется людьми. Они несут мешки, наполненные припасами, и каждый из них находит время, чтобы одарить Лиама заботливым взглядом. Зейн пытается запомнить всех, кого он видит. Есть три женщины, включая Джен. Остальные мужчины. И есть один ребенок, которому явно не больше десяти. У него текут слезы по щекам, и он пытается осторожно двигаться к Лиаму, пока один из мужчин не берет его на руки и не уносит прочь.

В суматохе Зейн видит так много шансов, чтобы спастись. Так много прекрасных возможностей. Но не пользуется ни одной из них.

========== 1.7. ==========

Наконец-то, когда все успокаивается, Луи отводит Зейна обратно в его камеру.

– Он, скорей всего, примчится сюда сразу же, как только проснется, – говорит он ему. – Поэтому мне нужно будет принести кое-какие его вещи сюда. Я могу оставить дверь открытой, но тогда не сниму наручники.

– Просто запри меня, – просит Зейн. Он ненавидит быть в наручниках еще больше, чем быть за решеткой.

Луи согласен и снимает их с него, прежде чем запереть камеру. Зейн падает на свою кровать и устало проводит ладонью по лицу, пытаясь понять, что с ним не так и что он, блять, вообще чувствует. В первую очередь, он недоволен собой: он мог бы уже выбраться отсюда. У него было так много возможностей. А он просто не сделал ничего. Почему? Во всем этом нет никакого смысла.

А еще есть гнев. Гнев на самого себя, что вообще позволил себе оказаться в подобной ситуации, а потом и на остальных, кто притащил его сюда без его согласия. Гнев на весь мир за то, каким он стал.

И потом он понимает, что отвык что-либо чувствовать. Он избегал этого слишком долго. Не то чтобы он не встретил ни одного порядочного человека за все время своих скитаний. Он просто никогда не задерживался с ними надолго, не предлагал составить компанию, потому что не хотел. Не хотел больше ничего чувствовать по отношению к людям, которых так легко потерять… и так сложно проходить через это снова и снова. Он больше не хотел проходить через потери, постоянное беспокойство или озабоченность кем-то. И вот он снова чувствует. Тревогу за мальчика с большими карими глазами и пулевым ранением в плече.

Зейн слышит какое-то движение в камере напротив, медленно встав, он подходит к решетке, вцепляется в нее руками и замечает Луи, застилающего верхнюю койку.

– Что ты делаешь?

– А на что это похоже, – смотрит на него и явно насмехается Луи. – Очевидно, стелю постель.

– Для кого?

– Для Лиама, – поясняет Луи, заправляя простынь под край матраса. – Он переезжает к тебе на время. Хочет, чтобы остальные чувствовали себя в безопасности, потому что часть из них до сих пор считает тебя психом.

– Может быть, они и правы, – бормочет Зейн.

Луи поправляет одеяло и ослепительно улыбается Зейну:

– Может быть. Но тогда я тоже.

Зейн крепче вцепляется пальцами в решетку, следя за тем, как Луи заканчивает с кроватью. Луи машет ему, прежде чем уйти, хотя минуту спустя все равно возвращается, старательно таща с собой небольшую полку, фото в рамке, несколько свечей и еще одно одеяло. Зейн наблюдает за тем, как он вешает полку на стену рядом с раковиной, довершая все это фотографией и расставленными на полке свечами. Потом приспосабливает одеяло на решетчатую дверь, слегка отгибая угол, так что Зейну все еще видно его внутри. Луи оглядывает дело своих рук и с улыбкой оборачивается к Зейну.

– Неплохо, да? – с гордостью спрашивает он. – Имею в виду, это не идеально, но все же дом. Быть сверху – это капец как напряжно, но Лиам отказывается спать снизу.

Уже не в первый раз Зейн не знает, как ему реагировать на сарказм Луи, поэтому он игнорирует его. Луи не удерживается, подходит к нему и, открыв дверь, прислоняется к дверному проему.

– А ты не так уж и плох, да? – ухмыляется Луи.

– Разве не вам это решать? – пожимает плечами Зейн.

– Ты вообще-то уже мог бы сбежать, – наклоняет голову в бок Луи, рассматривая его. – Ворота были открыты. И у тебя было немало возможностей забрать мое оружие. Ты вполне мог бы это сделать.

– Мог бы, – спокойно соглашается Зейн, опускаясь на свою кровать.

– Так почему же ты не сделал этого?

– До сих пор пытаюсь понять это, чувак, – вздыхает Зейн, прислоняясь спиной к стене.

– Я не думаю, что тебе нужно это, – говорит ему Луи. – Я думаю, ты точно знаешь, почему ты все еще здесь.

– Возможно, – оправдываясь, прикрывает глаза Зейн.

– Мы все здесь по тем же причинам, – усмехается и кивает Луи. – Лиам. Я наблюдал за тем, как он однажды избежал схватки, даже находясь с дулом у виска. Нужно быть ебанутым уродом, чтобы навредить такому, как Лиам.

Зейн снова не отвечает, в основном потому что думает, что в словах Луи есть смысл, а не потому что у него есть какое-то чувство привязанности к парню. Он едва знает Лиама. Это больше из-за того, что Лиам принял его. Из-за того, что запер себя вместе с ним, чтобы спасти Зейну жизнь, хотя тот ничего еще не сделал, чтобы это заслужить.

И Зейн все еще не планирует оставаться здесь. Если Луи не соврал ему, и у него правда есть две недели испытательного срока, то он будет вести себя прилежно все это время, а потом просто попросит Лиама отпустить его. Но до тех пор он вроде как задолжал Лиаму, и ему это не нравится. Он не любит быть в долгах перед кем-то. Так что он сполна все отработает и снова пустится в бега.