Кто-то идет к Мэри, чтобы утешить ее, но Лиаму не до этого.
– Что случилось с Джен? – его голос кажется до жути спокойным. Это заставляет Зейна почувствовать себя еще более замерзшим и опуститься вниз по стене на пол, прижав колени к груди.
– Она была первой, кто выбежал на улицу, – вспоминает Мэри. – Она… она, должно быть, услышала мои крики и рванула на помощь, но их было так много, она только успела закрыть ворота, когда они…
Лиам закрывает лицо ладонями одновременно с роняющим на руки голову Зейном. Зейном, который, наверное, самый ужасный человек в мире, но все, о чем он может думать, – почему это не могла быть Мэри? Или Джордан? Или Сэм? Или Уилсон? Они его совершенно не заботят, а потерять Джен, это словно снова окунуться в боль от потери матери. Джен больше не похлопает его по плечу и не взъерошит волосы. Она больше не будет готовить ужин и не позовет стирать с собой. Она больше не улыбнется, не засмеется, и больше не будет жить, никогда. Она просто ушла, а они все будут двигаться дальше, притворяясь, будто ничего не произошло, потому что это то, что обычно делают люди, когда кто-то умирает. Вы будете двигаться дальше. Вот только Зейн не хочет.
Зейн закрывает уши, потому что не хочет слышать то, о чем все начинают говорить. Он не хочет ничего слышать, чувствовать и видеть. Он никогда не хотел приходить сюда. Он не хотел больше никогда снова проходить через все это. Он говорил Лиаму, что не хочет всего этого, и несправедливо, что ему снова придется справляться со всем этим.
Единственный голос, который он слышит – голос Лиама, но тот не разговаривает с ним. Он все еще на другом конце комнаты, далеко от него.
– Давай, возвращайся в постель, – просит он.
– Я не хочу быть один, – отвечает Уайет.
– Я посплю сегодня с тобой, – обещает Лиам.
Зейн не поднимает голову, чтобы посмотреть, как они уходят. Он слышит, как другие встают, и атмосфера в комнате меняется. Ему не нужно смотреть вверх, чтобы узнать, что все ушли, но он все равно поднимает взгляд, понимая, что с ним здесь остались только Найл, Луи и все еще находящийся без сознания Гарри.
Луи плачет, не скрываясь, по прежнему поглаживая Гарри по волосам. Найл тоже плачет, но делает это незаметно. Луи не из тех, кто заморачивается тем, чтобы прятать свои эмоции, наоборот, он открыто демонстрирует их.
– Я ударил его, – внезапно говорит Луи. – Моим пистолетом. Случайно. И он просто… упал.
– Он будет в порядке, – успокаивает его Найл. – Отнеси его в кровать, Лу.
Луи кивает и каким-то непостижимым образом умудряется снова поднять Гарри, который гораздо больше его. Когда они скрываются за углом, Найл поворачивается к Зейну.
– Ты можешь спать в нашем блоке, если хочешь, – предлагает ему Найл.
Зейн встает с пола и устало качает головой.
– Открой, пожалуйста, мой.
– Он был бы счастлив, если бы ты остался со всеми нами, – дарит ему нечитаемый взгляд Найл.
– Я не хочу, – упрямо говорит Зейн.
Найл кивает, принимая этот ответ, и они проходят через коридор, чтобы дойти до его блока. Всю дорогу они молчат, но Найл заходит вместе с ним. Зейн не спрашивает, зачем он это делает. Он просто забирает свою подушку из камеры Лиама, возвращается к себе, забирается на кровать и накрывается с головой, чтобы заглушить свет. Найл спит в камере Лиама.
Зейн понимает, что единственная причина, по которой он засыпает без Лиама, – это то, что он слишком устал, чтобы бодрствовать.
========== 3.4. ==========
Зейн просыпается, когда кто-то касается его: не неуместное, просто ласковое прикосновение кончиками пальцев его щеки, линии бровей, и очертаний губ. Но это по-прежнему пугает его, поэтому Зейн подскакивает и хватает человека за запястье. И это, конечно же, Лиам. Кто еще это мог бы быть?
Он выглядит таким печальным и беззащитным: с широко распахнутыми глазами, с отчетливо заметными мешками под ними, со сведенными вместе бровями. Что ясно дает Зейну понять – Лиам прошлой ночью практически не спал.
– Доброе утро, – Лиам тихо приветствует его.
Зейн яростно отталкивает его, и явно не ожидающий такого Лиам оступается и впечатывается поясницей в раковину позади себя. «Хорошо», – думает Зейн, поднимаясь с кровати.
– Не трогай меня! – предупреждает он. – Ты больше не можешь прикасаться ко мне.
– Зейн…
– Нет! – возмущенно кричит на него Зейн. – То, что ты сделал вчера… как ты вообще мог так поступить? Ты знаешь, что это значило для меня? После того как я просил тебя не бросать меня! Я говорил тебе не делать этого, но ты все равно сделал! Ты кинул меня, а потом пропал из поля моего зрения, и я думал… я думал, что ты погиб, и ты ведь мог… Разве ты не понимаешь, что было бы со мной?
Зейн продолжает кричать прямо в лицо Лиама, молча смотрящего на него своими огромными, грустными глазами. Зейн снова и снова толкает его, даже если двигаться уже некуда, но он не останавливается, даже понимая, что Лиам гораздо сильнее его. Все, что ему удается, – это вынудить Лиама дернуть плечами, что бесит еще больше, и Зейн упрямо бьет кулаками ему в грудь.
Со стороны это похоже на какой-то дурацкий романтический фильм, где героиня плачет и наезжает на своего героя, который прекращает ее слабые попытки, хватает за запястья и притягивает к себе. И когда Лиам делает то же самое, Зейн вырывается и отступает назад, держа между ними расстояние.
– А чего ты от меня ждал? – взгляд Лиама резко меняется с тоскливого на гневный. – Дать тебе присоединиться к бою? Чтобы ты тоже умер, как Джен или Карсон? Что, по-твоему, было бы тогда со мной?
– Значит, это нормально, когда собой жертвуешь ты, но не я? – зло выплевывает Зейн. – Это несправедливо!
На лице Лиама появляется какое-то надломленное выражение, и он издает сдавленный стон, прежде чем двигается вперед и грубо хватает Зейна, не давая ему отстраниться. И в этот раз Зейн не пытается отпихнуть его, то ли из-за того, что чувствует его слезы на шее, то ли из-за того, как прижавшегося к нему Лиама трясет, а может, просто потому, что он не достаточно силен для этого.
– Я не могу рисковать тобой, окей? – говорит Лиам, крепче сжимая его в своих руках. – Я не могу. Не могу! Прости, но если что-то подобное повторится, я сделаю все точно так же, – он отодвигается немного, выражение его лица снова меняется, застывая, и Зейна уже начинает подбешивать эта постоянная смена настроений. – Я снова сделаю это.
– У тебя не будет на это шанса, – перечит Зейн. – В следующий раз я не позволю тебе отойти от меня, даже если придется удерживать тебя силой.
Лиам выглядит так, будто собирается возразить, но вдруг останавливает самого себя и просто кивает.
– Предполагаю, что не смогу остановить тебя.
– Не сможешь.
Лиам снова кивает и устало проводит рукой по короткому ежику волос, пока Зейн вновь падает на свою кровать.
– Мы должны похоронить их, – спустя минуту молчания произносит Лиам. – Карсона и… Нужно похоронить их.
– У вас есть лопаты? – спрашивает Зейн.
– Ага.
– Тогда я помогу, – Зейн уверенно встает на ноги.
– Ладно.
Уже конец дня, но почти все еще спят, когда Лиам берет лопаты для них и они вдвоем направляются на поле. Все поле усеяно телами мертвецов и запах гнили витает в воздухе, но Зейн едва ли его замечает сейчас.
– Когда остальные проснутся, – говорит Лиам, открывая ворота, – мы возьмем грузовик и займемся другими телами.
Зейн согласен: не могут же они оставить их просто гнить на солнце.
Все время, пока они бредут по полю, он крепко сжимает рукоять лопаты, не зная, куда они точно направляются и есть ли какое-то определенное место, куда они идут. Ему кажется, что они просто бесцельно прогуливаются по пропитавшемуся болью полю, пока Лиам не останавливается и не указывает:
– Здесь.
Зейн не совсем понимает, что такого особенного именно в этом месте, выглядящем точно так же, как и остальное поле, только расположенное ближе к забору и деревьям, но все равно кивает и начинает копать.