– Лиам Пейн! – раздается за ними знакомый властный голос.

– Если кто тут и главный, то это она, – фыркает Лиам, наклоняясь к Гарри.

Гарри согласен, что в данный момент так и есть, поэтому не спорит, особенно когда Джен подходит к их столу и пальцем указывает на Лиама.

– Разве я не говорила тебе привести его ко мне?

– Вылетело из головы, – смущается Лиам.

– Мужчины, – бормочет, качая головой Джен. Она кивает в сторону Зейна. – Я заберу его где-то на час. Вы же втроем все равно собирались проверить ферму?

– Да, – вздыхает Лиам. – Думаю, мы выдвинемся сразу же, как только я успокою Луи.

– Ох, принцесса в порядке, – ехидно заявляет Джен. – Ты же знаешь его. Он просто не любит, когда Кудряшка выходит без него.

– Кудряшка – это я? – усмехается Гарри.

– Ты прекрасно знаешь, что Кудряшка – это ты, – насмешливо цокает Джен. – А сейчас, красавчик, пойдем со мной.

Зейн бросает взгляд на Лиама, и тот кивает ему.

– Иди. Увидимся, когда мы вернемся.

Зейн быстро встает, но потом поворачивается к Лиаму, чтобы сказать что-нибудь, вовремя удерживая себя от этого и затыкаясь. Лишь в последнюю секунду он разворачивается к ожидающей его Джен.

– Вы трое, будьте осторожны, – бросает вместо него через плечо Джен, пока ведет его прочь из комнаты. Зейн смотрит на Лиама и пытается сказать взглядом то же самое, но тот слишком отвлечен разговором с Найлом, чтобы заметить его.

Оказывается, Джен требуется помощь Зейна в стирке. Она заставляет его вытянуть руки и нагромождает его одеялами и простынями, ведя его потом через общую комнату в прачечную. Лиама, Найла и Гарри там уже нет. Как только они начинают стирку, Зейн выясняет, что это было просто предлогом для того, чтобы начать расспрашивать его.

– Сколько тебе лет? – задает она первый вопрос.

– Двадцать один, – Зейн замирает с простыней в руках, наполовину опущенной в воду, уставившись на Джен.

– А чем ты занимался до этого? – продолжает она.

– До того, как меня привезли сюда, или вообще?

– И то, и другое, – вручает ему стиральный порошок Джен.

Зейн усердно занимается стиркой, и он в этом явно не спец. Джен хлопает его по рукам и показывает, как правильно нужно отжимать, чтобы все было по ее стандартам.

– Я учился в универе, – Зейн опускает взгляд на сжимаемую в пальцах простынь. – Хотя, когда все началось, было лето, и у меня оставалась целая неделя каникул.

– Так ты был вместе с семьей в начале? – спрашивает неуверенно Джен.

Зейн закрывается: опускает плечи, отключает мысли и не может даже двинуть руками. Он не может открыть эту дверь, точно не сейчас, а, может быть, и никогда. Он действительно не хочет вспоминать об этом. Слишком много времени ушло, чтобы оставить все в прошлом, чтобы постараться отрешиться от этого, и он не собирается снова через все это проходить. Он не может даже думать об этом, тем более кому-то рассказывать: кому-то, по большому счету, постороннему. И не важно, как много доброты в глазах Джен или насколько она напоминает ему мать. Он просто не может.

– Мне жаль, – извиняется вдруг Джен. – С моей стороны было неправильно спрашивать о таком.

Зейн моргает и переводит на нее взгляд.

– Не переживай из-за этого, – он старается придать тону небрежность, но трясущиеся руки выдают его. – А что насчет тебя? – решает он сменить тему. – Сколько лет тебе?

– Тебе что, никто не говорил, что неприлично у дамы спрашивать о ее возрасте? – смеется Джен.

– Ну, я бы сказал… сорок, – ухмыляется Зейн. – Плюс-минус несколько лет.

– Скорее несколько десятков, – весело исправляет она его. – И не смей распространять на меня свое очарование. Мне уже достаточно и Гарри.

– А остальные? – хихикая, возвращается к стирке Зейн, озвучивая другой интересующий его вопрос. – Сколько лет им?

Джен вздыхает и убирает со лба мешающуюся прядь волос. Зейн поднимает руки, все еще скованные наручниками (что, удивительно, не мешает ему заниматься стиркой) и делает то же самое, оставляя на лбу пенку от мыла.

– Ну, – начинает Джен, – Гарри девятнадцать. Найл, я думаю, твой ровесник. Луи двадцать четыре, а Лиаму двадцать три.

– Разве он не слишком молод, чтобы управлять целой группой? – широко раскрывает глаза удивленный Зейн.

– Нет, – честно говорит Джен. – Этот мальчик умен не по годам, и ему под силу позаботиться даже о тех вещах, о которых другие не могут.

Зейн не спрашивает, что именно она имеет в виду, потому что думает, что не имеет право знать это. Он сам не хотел бы, чтобы кто-нибудь делился информацией о нем, поэтому и не желает слышать о Лиаме ничего не из его уст.

Вскоре приходит Луи и какое-то время наблюдает за ними. Он помогает Зейну со стиркой и Джен с развешиванием мокрых покрывал, после чего она прогоняет их, веля приготовиться к открытию ворот, когда остальные вернутся, и не забыть для этого взять с собой Зейна.

– Ты можешь прийти ко мне в любое время, хорошо? – предлагает Джен обращаясь к Зейну.

– Если Лиам изъявит желание сопровождать меня, – говорит он, думая о том, что совсем в этом не уверен.

– Даю два дня на то, что они отменят сопровождение, – закатывает глаза Джен. – Вот увидишь. Если же нет, то я лично пообщаюсь с остальными в группе. Ты милый мальчик. И это все слишком нелепо.

– Просто предосторожность, – отвечает ей Зейн, приподняв уголки губ, потому что вспоминает коронную фразу Лиама.

Джен хмыкает и ерошит его волосы, прежде чем чмокнуть его в лоб и окончательно выгнать их из комнаты. Когда дверь между ними закрывается, Зейн поднимает скованные руки и проводит ладонью по лбу, все еще ощущая теплоту прикосновения.

– Как мама, – заявляет Луи. – Очень напоминает мне мою.

Зейн склоняет голову, чтобы не смотреть ему в глаза. В общей комнате, в которую они заходят, появляется еще пара не известных Зейну людей.

– Уилсон – тот, что старше, – кивает им Луи. – Отличный мужик. Только никогда не трогай его чипсы, иначе он с тебя шкуру сдерет. Тот, что моложе – Карсон. Он нормальный, большую часть времени. Просто не подходи к Мэри и все будет в порядке.

Зейн снова кивает, запоминая. Когда они выходят на улицу, то единственная мысль Зейна – это остаться здесь, во дворе. Он скучает по открытым пространствам. Есть что-то успокаивающее в том, что если будет нужно, можно легко куда-нибудь убежать. Внутри сделать это невозможно: слишком много стен, дверей и решеток. И, хотя тюремный блок безопасен, он чувствует себя лучше на свежем воздухе.

Луи подводит его к скамейке, на которую они садятся в ожидании возвращения парней.

– Сэм вон у тех ворот, – кивком головы указывает Луи, упираясь руками в лавку позади себя. – Лиам уже говорил тебе держаться подальше от него?

– Да, – признается Зейн. – Мы столкнулись с ним вчера вечером.

– Если Лиама вдруг не будет, а Сэм окажется рядом с тобой, просто иди и найди меня. Он слегка не дружит с головой. Я не совсем ему доверяю.

– Тогда почему вы все вместе? – хмурится Зейн от непонимания.

– Сэм с Леной, – объясняет Луи. – Лене я доверяю. И забочусь о ней. А если мы его выгоним, она уйдет следом, не хочу, чтобы ее кровь была на моих руках. Мы потеряли так много людей, и я не хочу потерять еще и ее из-за того, что Сэм козел.

Если приглядеться, то Зейн замечает несколько ходячих, болтающихся около забора. Их немного, и они не выглядят особенно опасными. На мгновение он удивляется тому, насколько здесь все устроено. Если что-то и случится, сломается забор и двери, то только по вине огромного стада мертвецов, о чем лучше не думать, ведь это может никогда не случиться. А если это и произойдет, то он свалит как можно быстрее.

Луи резко садится, сжимая руки в кулаки и вырывая Зейна из собственных мыслей. Зейн прищуривается и пытается выяснить, что его так взбудоражило. Никто к ним не идет и он не слышит звук машины… еще. Но вот оно. Как он услышал раньше него, Зейн не понимает, но Луи вскакивает и мчится к воротам.