- Что ты хочешь сказать? - просит дальнейшего объяснения Лиам. Он терпеть не может, когда Зейн говорит что-то с подтекстом, выдавая достаточно, чтобы озадачить, но никогда не давая ответов. Но в то же время ему это нравится.

- Неважно, - конечно же, отвечает Зейн. Лиам даже не удивлен. - Хочешь пообедать?

Лиам качает головой, подложив под щеку ладонь:

- Я лучше побуду здесь.

- Один или со мной?

- С тобой, - «всегда», но он не может сказать это вслух, не спугнув Зейна. - Если ты хочешь.

Зейн приподнимается на локте, умудряясь придвинуться ближе к Лиаму:

- Я не хочу спать.

Лиам хотел, но теперь он полностью проснулся, когда Зейн так на него смотрит.

- Ну… - говорит он. - Если хочешь, иди поешь что-нибудь тогда.

- Для этого мне не нужно вставать с кровати, - говорит вампир, опуская взгляд на грудь Лиама, с которой сползло одеяло.

Интересно, видны ли Зейну мурашки на его коже?

- Наверное, - бормочет он. - Но, что насчет правила «Не кусать Лиама»?

- Значит, Луи сказал тебе? - спрашивает Зейн. Его взгляд еще не дошел до глаз, он медленно поднимается по шее, подбородку, к губам. И там останавливается. - Но, думаю, мне дозволено нарушать свои правила.

Если честно, Лиам предпочел бы целоваться, но он не в праве отказать в чем-то Зейну, поэтому оголяет свою шею. Но Зейн игнорирует это и стягивает с него одеяло. В комнате еще тепло, но Лиам внезапно осознает, насколько обнажен. Он слабо помнит, как не мог выбраться из своей одежды вчера вечером, как Зейну пришлось ему помогать. Сейчас на нем нет ничего, кроме выцветших серых боксеров, которые, нужно признать, знавали дни и получше. Но они мягкие и удобные и немного длиннее, чем его остальные пары.

Осознание обнаженности намного усиливается, когда Зейн располагается у него между ног. Это так внезапно, быстро и неожиданно, что Лиаму даже не хватает времени, чтобы инстинктивно сдвинуть ноги. Сейчас бы он только зажал ими Зейна.

Вампир проводит когтем по его ноге, и Лиам поднимает взгляд к потолку, тяжело дыша. Никто никогда не был так близко к его члену. Особенно Зейн, и его тело реагирует соответствующе. Ему остается только надеяться, что смущение убережет его от стояка, но он в этом сомневается.

Палец скользит по внутренней стороне бедра, и с губ Лиама срывается стыдливый стон. Мягкая и чувствительная кожа там не привыкла к прикосновениям, и его ноги вздрагивают от контакта, открываются слегка шире.

Зейн заменяет палец ртом, и Лиаму кажется, что он теряет сознание. Его губы грубые, как он и ожидал, обветренные и сухие, но становятся влажными, как только вампир приоткрывает рот, посылая мурашки по телу Лиама, которые ощущаются от кончиков ушей до самых пяток.

Он кусает кожу на внутренней стороне бедра. Ему почти не больно, ощущается лишь легкий укол, который едва заметен. Парень опускает взгляд, хотя лучше бы он этого не делал. Зейн смотрит на него снизу вверх, опленяя чернотой своих глаз. Он не может отвести взгляд, и да, у него стоит. И это настолько очевидно — Зейн не может не заметить, как вздымается ткань его трусов.

Зейн закрывает глаза, издавая приглушенный стон. Рукой он крепко сжимает вторую ногу, поднимая ее вверх, цепляя пальцами край боксеров. Еще чуть-чуть и они оказались бы под растянутой тканью.

Мантра Лиама сменяется с «поцелуй меня» на «прикоснись ко мне», и он нечаянно говорит это вслух, сдавленно, умоляюще и тихо. И тогда Зейн отстраняется, демонстрируя окровавленный подбородок. На его голове бардак после сна, щеки румяные, губы красные от крови. Он небрежно вытирает их обратной стороной ладони и снова возвращается к укусу, проводит языком по следу от зубов, избавляя от легкой боли, но на этом не останавливается. Он снова нежно присасывается к бедру Лиама, после чего резко отстраняется.

- Тебе нужно уйти, - говорит Зейн. Он находится все еще между его ног, приподнявшись на руках, застыв, как памятник. - Сейчас же, Лиам.

- Но я…

Зейн молча качает головой, и его глаза все еще чисто черные, а не привычно светло-карие, янтарные или, как иногда они бывают, в зависимости от освещения, ореховые. Лиам подрывается с кровати, в спешке чуть ли не упав и не приземлившись лицом на пол. Теперь, когда он стоит, его ноги болят, а бедра трутся друг об дружку, поэтому он оттягивает ткань боксеров, чтобы прекратить это, одновременно ища свою одежду.

- Оставь ее, - велит Зейн. Он почти кричит, но его голос звучит сдавленно, и Лиам не совсем понимает, почему. Он не понимает, что только что случилось и почему брюнет так паникует.

Как только он подходит к двери, обхватывает ручку, Зейн припечатывается к его спине. Он ощущает холод во всех местах, где они соприкасаются, и Лиаму это нравится, хотя, возможно, не должно. Почти так же сильно, как ему нравится ощущать теплое, опасное и многообещающее дыхание вампира у себя на затылке.

- Иди, - шепчет Зейн. - Пока я не сделал что-то, о чем мы оба пожалеем.

Лиам пытается повернуться, но ему не хватает для этого места:

- Что, если я не пожалею об этом?

- Ты даже не знаешь, о чем говоришь, - рявкает Зейн. Каким-то образом он открывает дверь и бесцеремонно вышвыривает Лиама в коридор, захлопнув и замкнув дверь между ними.

Долгое время обескураженный Лиам стоит на месте, после чего вздыхает и направляется в свою комнату на поиски одежды и ответов, которые он никогда не получит.

В конечном счете, добравшись до своей спальни, он оставляет одежду на потом. На внутренней стороне его ноги высыхает кровь, и он чувствует себя грязным, скорее всего после аттракционов и всего, что вчера произошло. Он залезает в душ, включает горячую воду и, одной рукой опершись на стенку, а второй обхватив член, старается (безрезультатно) не думать о Зейне между его ног и губами на его бедре.

Одевшись, со все еще мокрыми волосами он спускается на первый этаж, оттягивая рукава кофты, чтобы спрятать руки. Сегодня в доме холодно, в его спальне и внизу свежее, чем в теплой, пещерообразной комнате Зейна.

На кухне он находит ожидающую его тарелку супа и несет ее в столовую, обнаружив там всех, кроме Зейна. Найл ест, Гарри читает, а Луи попивает вино с ухмылкой на лице.

- Мы знаем, что ты делал в душе, - говорит он, как только Лиам занимает место за столом, и от услышанного тот чуть ли не переворачивает тарелку.

- Ч-что?

- Вампирский слух, - объясняет Луи.

- Замолчи, - стонет Найл. - Я пытаюсь об этом не думать.

- Зейну аж пришлось покинуть дом, - добавляет Луи. - Чуть с ума не сошел. Ну ты и озорник, Лиам. Хотя нет ничего плохого в изучении своего тела или в самоудовлетворении. Я делаю это раз в день, чтобы снять стресс. Но всё же попробуй не стонать, когда живешь со сверхъестественными существами с острым слухом.

Лиам смотрит в тарелку, чувствуя, как горят даже его уши, и это вовсе не от пара, исходящего от супа. Когда он только сел, жидкость выглядела весьма аппетитно, но сейчас от вида густого ароматного супа у него сворачивается желудок. Господи, неужели они правда его слышали?

- Ну, да ладно, - громко говорит Гарри. - Как прошла ярмарка?

Глаза Лиама распахиваются в испуге, и он смотрит на Луи, который поднимает руки в защиту.

- Я ничего ему не говорил.

Лиам очень в этом сомневается. Он все еще не доверяет Луи и не испытывает к нему огромной симпатии. Но есть что-то в его постоянном бунтарстве, когда оно не касается жизни Лиама, что ему совсем немного да нравится. Может быть, дело в том, что он понимает. Быть заточенным в этом месте надоедает, и, возможно, Луи понимает это. Да, конечно, он может уйти, когда ему захочется, но когда ты прожил такую долгую жизнь, должно быть, всё кажется нудным. Он просто пытается как-то облегчить эту скуку.

Но если в процессе он собирается затягивать Зейна в неприятности, тогда слепая ненависть Лиама к нему может тут же вернуться.

- Это моя вина, - выпаливает Лиам. - Я… умолял его. Я не оставил ему возможности. Пожалуйста, Гарри, не злись на него.