- Но…

- Нет, - сказано уверенно, не оставляя места для спора. - Тебя что, убьет хотя бы раз подумать в первую очередь о своем здоровье, а не о нашем? Хотя бы раз поставить свое благополучие выше нашего?

- Может быть, - признается Лиам. Потому что, теоретически, это его работа — заботиться о них. И Лиам их любит. Любит медлительную речь Гарри и его глубокомысленные высказывания. Любит то, что Найл, как и Лиам, со своим звонким смехом и радостными улыбками часто забывает, чем он является. И он любит Зейна и его депрессивные приступы и редкие моменты, когда он смеется и улыбается, ярко сияя вместо того, чтобы скрываться в тени, что он обычно и делает.

Так что, да, может, его и убьет, если он поставит свои нужды выше их или с ними случится что-то плохое.

Зейн, кажется, не очень доволен этим ответом. Он щурится и бормочет под нос что-то очень похожее на «глупый человечишка», за что Лиам недовольно смотрит ему в спину всю дорогу в столовую.

Найл и Гарри, как обычно, уже ждут их внутри. Столовая комната — огромное, почти пустое помещение с бордовыми стенами, увешанными канделябрами. По середине стоит невероятно большой (излишне большой для них) стол с ярко-красной скатертью, сочетающейся с красным ковром. Над ним висит огромная люстра, освещая комнату вместо потушенных канделябров. Она наводит на Лиама ужас с самого первого дня. Люстра висит прямо над ними, и Лиам готов поклясться, что иногда она качается из стороны в сторону, словно маятник, грозясь оборваться и задавить их.

- Кто-то поссал на твою могилу? - спрашивает Гарри, весело глядя на Зейна, который заваливается на один из стульев.

- Отъебись, - бормочет тот.

Лиам садится поближе к Найлу, на другой конец стола. К Найлу, который уже наполнил тарелку до отвала из кучи блюд, стоящих на столе. Гарри всегда перебарщивает: вместо четверых, готовит на целую толпу. А Найл всегда начинает есть до того, как все усядутся, несмотря на то, что это невежливо. Они перестали пытаться отучить его от этой привычки.

Лиам придвигает к себе блюдо с картофелем, и в животе урчит от запаха приготовленного мяса. Уже несколько недель — по крайней мере, кажется именно так, - Гарри не давал им есть ничего, кроме пареной рыбы и зеленых овощей. Он умирает от желания отведать тушеной говядины слева от него, положить на тарелку горку сливочного пюре и наесться до отвала.

- Видишь? - спрашивает Найл с набитым ртом, указывая вилкой на Гарри. - Лиам смотрит на картошку так, словно не ел несколько месяцев. Я же говорил, что твоё здоровое питание нас убьет.

- Здоровое питание не убивает, - надменно говорит Гарри. - На то оно и здоровое.

- Полезно питаться нездоровой пищей в умеренном количестве, - возражает Найл. - Что не полезно, так это ждать от нас, что мы проживем на гребаных брокколи и зеленых бобах.

Лиам молча улыбается. Иногда ему кажется, что они спорят просто ради того, чтобы поспорить. Ради развлечения. Никто из них не выглядит разозленным: Найл расплывается в улыбке, уголки губ Гарри ползут вверх против его воли.

- Да, ну, что ж, - говорит Гарри. - Заткнись и ешь. Или ты хочешь заниматься готовкой?

Найл затыкается и ест.

Остаток ужина проходит в тишине, единственные звуки в комнате — звон столовых приборов и довольные стоны Найла. Всё это время Лиам кушает, наблюдая за Зейном, который ковыряется вилкой в еде, глядя на нее без интереса и с отвращением.

Так, значит, у него все-таки один из этих периодов. Они случаются время от времени, как кажется, без причины, когда у Зейна пропадает настроение, а с ним и аппетит как к еде, так и к крови. Лиам вздыхает, заставляя брюнета поднять взгляд, словно он знает, почему Лиам это сделал, словно он прочитал его мысли. Слава Богу, этого он делать не может, но раньше Лиама всегда мучил этот вопрос, пока Гарри не заверил его, что нет, вампиры не умеют читать мысли. Лиам не знает, что они сделали, если бы могли, но есть предчувствие, что надолго бы он здесь не задержался (не то что бы он часто думал о них что-то плохое, но когда ты живешь в замкнутом пространстве с небольшой группой людей, иногда они начинают раздражать).

- Итак, - громко говорит Гарри, наконец прерывая молчание. - У меня есть объявление.

- О-о, это будет весело, - стонет Найл. - Что на этот раз? Только не говори мне, что ты опять нанял одного из этих людей-декораторов, чтобы переделать нашу гостиную, Гарри, потому что в последний раз…

- Нет, не нанял, - тихо отвечает Гарри, выглядя слегка раздраженно впервые за вечер. Ремонт, который они попытались сделать несколько лет назад, - болезненная тема. Лиама в то время здесь не было, но он слышал истории (и то кровавое пятно на ковре в главном зале так и не вывелось). - Вообще-то, это касается Луи.

Это вызывает интерес даже у Зейна, а Лиам от восторга садится прямее.

- Тот самый Луи? - спрашивает он. - Еще один член…

- Да, - обычно Гарри не перебивает людей. Он очень вежливый, не раз проходил курсы этикета за всю свою жизнь. Но в определенных ситуациях Гарри знает, что ему нужно перебить, иначе он никогда не скажет то, что пытается сказать. - Да, Лиам, тот Луи. Сегодня на почту пришла открытка, и он говорит, что возвращается домой.

Зейн громко фыркает.

- То же самое он говорил и три года назад, помнишь? Когда он был в Испании, он прислал нам письмо, сообщая, что вернется до конца месяца. Он так и не объявился.

Луи — четвертый член их клана (если считать Лиама, то пятый, но он никогда себя не считает). Лиам никогда его не видел. Ему было тринадцать, когда он впервые оказался в особняке, и тогда Луи уже не было. Ему сказали, что Луи уехал навестить семью и что он скоро вернется. Лиам подумал, что «скоро» означает пару недель, может, месяц или два от силы. Но, оказывается, каникулы вампиров длятся намного дольше, так как прошло уже пять лет, а Луи все еще не вернулся.

Немного сложно не питать надежд, но Зейн прав. За прошедшие годы Луи несколько раз писал, что вернется, но никогда не сдерживал обещание.

- Ты правда думаешь, что в этот раз он вернется?

- Я знаю, что вернется, - уверенно отвечает Гарри.

- И на чем основывается твое предположение? - спрашивает Зейн. - Только потому что ты хочешь, чтобы он вернулся, еще не значит, что так и будет.

- Что ты хочешь сказать? - хмурится тот, и Зейн пожимает плечами.

- Я хочу сказать, что его не было дома уже десять лет, Гарри. Сомневаюсь, что он вернется.

- Пошел ты, - шипит кудрявый. Он вскакивает из-за стола, сгребая стулом ковер, и вылетает из комнаты в мгновение ока.

- Зачем ты это сделал? - сердится Найл. - Ты знаешь, как он реагирует.

- А ты знаешь, что мы должны перестать с ним сюсюкаться, - рявкает Зейн в ответ. - Луи не вернется, и мы оба это понимаем. Если мы будем притворяться, что он вернется, то Гарри будет только сложнее пережить это, когда он неизбежно осознает, что этого не случится.

Лиам медленно отодвигает стул назад. Человек в эпицентре вампирской ссоры — плохая идея. Хоть у него и нет сомнений, что никто из них нарочно не причинит ему вред, он не очень доверяет им, когда они ругаются. Лиам мог бы легко стать случайностью в драке, которая не оставила бы на них и царапины, и он не хочет рисковать.

- Сядь, Лиам, - рычит Зейн. Лиам немедленно садится на место.

- Ой, спрячь свои клыки, придурок, - ворчит Найл. В отличие от Гарри он встает из-за стола, не создавая шума. - Знаешь, только потому что ты несчастен, еще не значит, что ты должен тянуть нас на дно вместе с собой.

И затем они остаются вдвоем. Зейн потирает лицо, понурив плечи. Лиам закусывает нижнюю губу, отодвигая от себя тарелку. Неожиданно еда совсем не кажется аппетитной. Он хочет пересесть за другой край стола и положить руку Зейну на плечо, хочет утешить его, хоть и знает, что в этой ситуации виноват сам Зейн. Это он сорвался сначала на Лиама, потом на Гарри, а потом и на Найла, но это не лишает его желания стереть с лица вампира этот болезненный вид.