- Здесь не так, как я себе представлял, - признается Лиам, садясь в кресло, и выпрямляет спину, все еще оглядываясь по сторонам. - Салон такой большой.

Зейн демонстративно кладет руки за голову, изображая полное удобство.

- Привилегии первого класса, детка. В экономе вы бы теснились, как шпроты в банке.

- Спасибо, что напомнил мне, что я все еще с тобой из-за этого не разговариваю, - щурится Лиам.

Это правда только наполовину. Их разговор с Элеанор прошел намного лучше, чем он ожидал. Она призналась, что подозревала об их отношениях, и даже сказала, что это будет полезно для пиара. «Все любят скандалы». Зейна это не волновало. Он перешел к главному вопросу, на что она ответила, что будет лучше, если Лиам больше не будет его личным телохранителем. И Зейн устроил истерику.

Крохотную, совсем небольшую истерику, но тем не менее. Он не вел себя, как совершенно неуправляемая, капризная поп-звезда, но все же переступил через привычную грань. Но совершенно об этом не жалеет. Ведь сейчас Лиам сидит рядом с ним, и у него все еще есть работа. Но Пейн до сих пор злится на него из-за билетов. Как только первичная эйфория по поводу того, что им больше не надо скрываться, и того, что Лиам не уволен, прошла, он объявил ему бойкот. Который продлился не больше пятнадцати минут.

И так прошли последние три дня. Время от времени Лиам вспоминает, что он злится на Зейна, и игнорирует его, пока Малик не начнет его целовать, щекотать или просто пошутит. В ответ на это Лиам фыркает, пытаясь сохранить каменное лицо, но с полуулыбкой на лице и словами «твои умелые губы не могут решить все проблемы, Зейн». Но, по всей видимости, они могут, потому что это всегда приводит к тому, что Лиам забывает о своей злости.

Сейчас же Зейн тянется к руке Лиама, широко распахнув глаза, не очень успешно изображая фирменный «щенячий взгляд» Лиама (который, черт возьми, каждый раз эффективно действует на него.

- Нельзя злиться в самолете, - говорит он, но Лиам отказывается брать его за руку.

- Ты бы даже не знал, злюсь я или нет, если бы я сейчас сидел в эконом-классе, где я и должен быть.

Прежде чем Зейн успевает это оспорить (он искренне не понимает, почему это так важно), к ним подходит стюардесса.

- Вам что-нибудь принести, пока мы не взлетели? - спрашивает она. - Также хочу проинформировать вас, что в связи с тем, что нас ожидает долгий перелет, ваши сидения раскладываются в кровати, и, если нужно, вы можете попросить меня или другого стюарда помочь вам. Также между вашими сидениями есть перегородка, если вам захочется уединения.

- Как мне поднять перегородку? - спрашивает Лиам, прожигая Зейна взглядом.

- О, это очень легко, - стюардесса тут же ему помогает, и теперь его с Лиамом разделяет толстый кусок пластика. Девушка стоит со стороны Зейна и, улыбаясь ему, снова спрашивает: - ну вот, вам что-нибудь принести?

- Ничего, - ворчит он, капризно скрещивая руки на груди. - А вообще, подождите, можно мне подушку и одеяло? Наверное, я лучше буду спать весь полет.

- Конечно, - говорит она таким веселым и любезным голосом, что это почти раздражает. - Но я не смогу разрешить вам разложить кресло в кровать до взлета. Извините.

- Ничего страшного, - отвечает Зейн, взмахнув рукой. - Я подожду.

Она заглядывает за перегородку к Лиаму:

- А вам что-нибудь нужно?

- Нет, я в порядке, - отвечает тот. - Но спасибо.

Когда она уходит, Зейн недовольно пялится на разделяющую их дурацкую перегородку, но он отказывается делать первый шаг. Ему видно только ноги Лиама, и это ужасно раздражает, но если Лиам хочет дуться и вести себя, как ребенок, пусть. Зейн не собирается его умолять.

Но это до тех пор, пока не объявляют о взлете. Он нажимает на кнопку, отвечающую за перегородку, со своей стороны, но ничего не происходит.

- Лиам, опусти эту конченую перегородку, - требует он. Очень медленно пластмассовая штуковина между их сидениями исчезает, и Лиам натянуто ему улыбается.

- Да?

Зейн тянется к его подлокотнику и уверенно берет Лиама за руку.

- Мы сейчас будем взлетать, - объясняет он. - Я не хочу, чтобы тебе было страшно в твой первый полет.

- Мне не страшно, - честно говорит Лиам, но не пытается вырвать руку из его хватки. - Напротив, я не могу дождаться.

- О, правда? - он хмурит брови. - Что ж, ну хоть кто-то.

Лиам смотрит на него с любопытством, едва скрытое раздражение ускользает с его лица.

- Ты боишься летать? - мягко спрашивает он, и Зейн упрямо пялится на сидение перед ним.

- Может быть.

Снова объявляют, что самолет будет взлетать, и Зейн крепче сжимает руку Лиама в своей, замечая, как дрожат его собственные пальцы. Он ничего не может с этим поделать. Зейн летал множество раз, но легче не становится. Ему просто это не нравится, ясно? А что тут может нравиться? Это всё даже не поддается никакому объяснению. Черт, да самолеты здоровые и тяжелые, но каким-то образом они просто… плывут по гребаному воздуху. Как вообще это работает? И где уверенность, что они не разобьются на смерть в любую секунду? Нет никакой уверенности. На самом деле, самолеты постоянно разбиваются. У него вполне обоснованный страх.

- Зейн, - голос Лиама нежный, едва слышный. - Почему ты мне не сказал?

- Потому что это глупо, - бормочет Малик. - Это тупо, ясно? Я это понимаю. Но я просто не могу с этим ничего поделать.

- Это не глупо, - говорит Лиам. - Очень многие боятся летать.

- Да, я знаю, - он стонет от своей собственной невыносимости. - Но это просто немного смешно. Я постоянно летаю. Я уже должен был к этому привыкнуть, но… - он прерывается, крепко зажмуривая глаза, когда самолет начинает двигаться. Он четко ощущает движение под ногами. Его сердце начинает отбивать бешеный ритм. - О боже, я хочу сойти. Лиам, я… давай просто… попроси кого-нибудь остановить самолет и забери меня отсюда, ладно? Я хочу сойти, я…

Лиам до боли сжимает его руку, заставляя Зейна дернуться и открыть глаза. Пейн поворачивается к нему, насколько это возможно, и впивается рукой в волосы. Ему по-настоящему больно, но, кажется Лиаму все равно. Возможно, в этом и была цель.

- Все хорошо, - тихо говорит Пейн. - Все хорошо, Зейн. Я рядом. С тобой ничего не случится.

Сделав резкий вдох, Зейн отвечает:

- Ты не можешь защитить меня от падения самолета.

- Это мы еще посмотрим! - В ответ на это он заливается слегка истерическим смехом, и Лиам немного ослабляет хватку на его волосах, но притягивает Зейна к себе так, что они практически целуются. - Я серьезно. Тебе не о чем беспокоиться, пока я рядом, понял?

Зейн медленно кивает, думая лишь о глазах Лиама (они всегда такие приветливые, темно-карие, огромные, честные), и о его губах (розовых, пухлых, таких чертовски соблазнительных), и о его покрытых щетиной скулах (отточенных, сексуальных), и о его руке, сжимающей руку Зейна (сильными, толстыми пальцами). Глядя на Лиама, он вспоминает, как дышать.

Вскоре самолет набирает высоту и выравнивается, Лиам откидывается на спинку сидения, и до них доносятся звуки того, как люди начинают отстегивать ремни. Зейн оставляет свой на месте.

- Спасибо, - говорит он Лиаму. - За… ну, знаешь..

Лиам смотрит в окошко и пожимает плечами.

- Я просто не хотел завтра прочитать в журнале, что «дива Зейн Малик задержал весь самолет, заставляя пилота отменить полет», - дразнит он, но Зейн кривится в ответ.

- Это не смешно, Лиам.

- Не смешно, - соглашается Пейн. - Прости. И мне не нравится видеть тебя таким.

- Тогда давай не будем об этом говорить, - Зейн отворачивается.

- Договорились. Так, а чем занимаются в течение одиннадцатичасовго перелета?

Зейн вскидывает бровями и, махнув стюарду, отвечает:

- Спят.

По крайней мере, этим занимается Зейн первые три часа. Лиам в это время читает комиксы, которые взял с собой, разложив кресло, как и Малик. А Зейн сопит рядом, не выпуская из ладони свободную руку Лиама, пока внутри него всё не обрывается, и он подрывается в сидячую позу. Из колонок доносится: «Мы находимся в зоне турбулентности. Всё в порядке, но мы просим вас оставаться на своих местах. Если вам…»