- Вернемся к съемкам или…?

- Да-да, - отмахивается она.

На то, чтобы они стали в нужную позу, уходит минут пять. У ног Зейна снова сидит четыре или пять человек, все протягивают к нему руки, чтобы прикоснуться, и Лиам неловко стоит рядом с ними.

- Генри, да? - спрашивает фотограф, но никто не отзывается. - Симпатичный телохранитель с кубиками на животе.

- Лиам, - исправляет тот. - Я… меня зовут Лиам.

- Точно, - фотографу явно на это плевать. - Люк, нужно, чтобы ты немного повернулся — но только аккуратно, чтобы мне было видно твой пресс! — к Зейну спиной. И Зейн, ты должен тянуться к Люку. Все эти обожатели у твоих ног готовы умереть ради твоего внимания, но единственный человек в целом мире, которого ты хочешь, к тебе равнодушен. Он недоступный. Неподдающийся твоему шарму. Ты отчаянно в нем нуждаешься, но у тебя нет шансов. Договорились?

Зейн прыскает, а Лиам заливается настоящим смехом, но быстро прикрывает рот рукой. Ирония ситуации поражает. Лиам единственный, кого он хочет, но ему приходится притворяться, что это не так. Он мог быть практически с кем угодно, но увлекся тем, с кем не может быть должным образом.

- Да! - вскрикивает фотограф, и Зейн снова бы прыснул со смеха, если бы это не испортило кадр. - Именно это мы ищем! Желание, нужда. Отчаяние на твоем лице просто превосходно.

Сверкают вспышки, начинается съемка, но Лиам оборачивается через плечо, словно ему необходимо увидеть этот взгляд Зейна. Малик ожидает, что фотограф накричит на него, но та лишь продолжает фотографировать, в то время как модели скользят ладонями по его телу, будто он вовсе не человек, а какой-то предмет, хотя в данный момент так, наверное, и должно быть.

- Можно убрать всех остальных из кадра? - спрашивает фотограф. - Я хочу кадр только с этими двумя. Химия между ними просто поражает. Ты же сказал, что он тебе не парень, да?

- Да, - не медля, отвечает Зейн. - Он…

- Должен им стать, - заканчивает за него фотограф. - Искры просто летят во все стороны. Теперь, вы можете обняться? Мы засняли недостижимую любовь, а сейчас нам нужен кадр, где ты заполучил его, Зейн. Где Люк…

- Лиам, - исправляет тот.

- Точно, Люк! - Зейн закатывает глаза, переглядываясь с Лиамом. - Где Люк наконец твой, и в твоих руках именно то, чего ты так долго желал. Мужчина, у которого есть всё, хотел только одного человека. И вот он наконец добился своего. Понятно? Не просто любовь. Нам не нужны пресные чувства. Нам нужна жара. Огонь. Нам нужно, чтобы у читателя возникло чувство, словно он прерывает нечто важное. Нечто большее, о чем им даже не мечталось.

Лиам неуклюже ступает ему навстречу, едва сдерживая смех.

- Она серьезно? - шепчет он, на что Зейн пожимает плечами - То есть без шуток?

- Однажды они раздели меня почти догола и, измазав тело краской, заставили оседлать надувной банан. Это еще терпимо.

- Надувной банан?

Зейн кивает и кладет ладонь Лиаму на спину, широко раздвинув пальцы, уверенно держит его, и, кажется, что на мгновение они забывают, где находятся. Лиам прижимается к нему всем телом, словно они две части одного целого, Зейн располагает ногу между ног Лиама, а Пейн просовывает свою руку под его, хватая за плечо со спины.

Обтягивающая кожа штанов практически не прикрывает его, и Лиам находится в такой же ситуации. Он не возбужден, но Зейн все равно ощущает его член, который выделяется через ткань. Его сердце начинает биться с бешеной скоростью, и он неосознанно пытается придвинуться немного ближе, слиться с Лиамом воедино, прикоснуться к нему любым возможным способом. Пейн слегка наклоняет голову влево, и Зейн тянется к нему, словно хочет разделить дыхание Лиама на двоих.

Глаза Лиама широко распахнуты, полны необъяснимого восхищения, он бегает взглядом от глаз Малика к его губам, и он так чертовски красив, что Зейна покидает способность мыслить. Эта щетина, что покрывает его точеные скулы, эти пухлые губы, которые почти всегда сладкие, когда Зейну выпадает шанс провести по ним языком. Эти густые брови, которые не пошли бы никому другому, но идеально контрастируют с нежным взглядом Лиама, придавая ему грубый, но в то же время уязвимый вид. И его кожа такая горячая — рука на плече Зейна обжигает словно раскаленный утюг, и он чувствует прикосновение каждого кончика пальцев. Все, что он слышит, ощущает, видит, — это Лиам. Он захватил все его чувства.

Кто-то громко кашляет, и она оба подпрыгивают. Весь коллектив просто… смотрит на них с открытыми ртами, почти все, кроме фотографа.

- Вот и всё. Вот она, обложка. Все, что мне нужно, у меня есть. Черт. Кто-нибудь, принесите мне попить, а этих двоих отправьте в душ с холодной водой, срочно.

Кажется, Лиам еле сдерживается, чтобы не побежать, но он просто быстро уходит с площадки, скорее всего на поиски своих джинсов. Зейн тоже мечтает избавиться от этих кожаных штанов, но сперва направляется к фотографу. Она склонилась над компьютером, в одной руке держит чашку кофе, а второй — указывает на экран.

- Вот эта, она идеальна.

- Можно мне посмотреть? - неуверенно спрашивает Зейн.

Фотограф поднимает на него взгляд, расплываясь в улыбке:

- Ты можешь делать всё, что угодно, сладкий. В этом-то вся суть, разве нет?

Зейн не имеет понятия, что это значит, но и узнавать не собирается.

- Сколько вы сняли? - спрашивает он и обходит оборудование, чтобы оказаться напротив экрана.

Мужчина за столом что-то нажимает и затем пролистывает один за другим нелепые снимки Зейна, который поглядывает в сторону брюнетки с длинными волосами. Он выглядит так странно в гриме и без тату, что едва ли узнает себя. Такое впечатление, что на снимках другой человек. Может быть, в общем, черты те же, но они выглядят совершенно по-новому. Словно это его двойник, но уж точно не он сам.

- Ничто из этого не подходит, - говорит фотограф, цокая языком. - Господи, такое впечатление, что он хочет в туалет, да? - Она резко отрывает взгляд от экрана, будто только сейчас вспомнила, что Зейн стоит прямо рядом с ней. - Прости, милый. Ты шикарно выглядишь, но совершенно не умеешь играть.

Зейн пожимает плечами. Ему все равно, потому что он слишком занят тем, что смотрит новую серию фотографий. С Лиамом. И ему кажется, что брать Лиама в кадр было плохой идеей. Не только потому, что ему оторвут за это член и подадут на стол на серебряном блюдечке, но и потому, что главным героем фотосессии должен был быть Зейн. Никто совершенно точно не будет смотреть на него, когда рядом стоит Лиам.

Честно говоря, Малик не видит особой разницы, но фотограф ахает над фотографиями, словно они идеальны. Как по Зейну, они выглядят так же нелепо, но только по крайней мере сейчас он может полюбоваться прессом Пейна. И затем сцена снова сменяется, и в этот раз это он и Лиам, укутавшие друг друга. Правда, это нельзя описать другими словами. Создается впечатление, что они единое целое, растворились друг в друге. Ему практически не видно лица второго парня, так как Лиам стоял спиной к камере, и центром фотографии абсолютно точно является лицо Зейна, но это не имеет значения. Зейн на экране смотрит не в объектив. Он смотрит на Лиама, словно тот держит в своих руках целый мир, и боится, что Пейн сожжет его до тла вместе с самим Зейном.

- Вот эта, - говорит Зейн. - Это самая лучшая фотка.

- Ты прав, - соглашается фотограф. - Лучший кадр. Мы снимали два часа, но стоило ему стать рядом, и нам понадобилось около пяти минут, - она хитро улыбается Зейну. - Не волнуйся, я никому не скажу.

- Не скажешь что? - напряженно спрашивает Зейн.

Она наклоняется к нему ближе, от чего запах цветочно-цитрусовых духов практически удушает его.

- Я хотела, чтобы ты смотрел на него, будто только что получил то, о чем мечтал всю жизнь. Но вместо этого ты смотрел на него так, словно он дал тебе это уже миллион раз, но тебе все еще нужно больше. И как я уже сказала, ты ужасный актер, но этот снимок выглядит убедительно, - она отстраняется и заливается смехом. - «Он мой телохранитель». Ох уж эти звезды, вы меня убиваете. Кто-нибудь, принесите мне печенье!