Отметились супруги в родных краях Надежды. Не по хозяйски крепкий дом и землю бросать. Сами переезжать в тот дом не хотели, а вот продать, дело другое. Хозяйство у родителей жены было серьезным. Кроме самого шестистенка с пристройкой надворные постройки. Здесь тебе амбар, загоны для скота, сарай под инвентарь, конюшня и много еще чего. Прямой наследницей всего этого достатка являлась только Надежда.

Выбрали время, прихватили необходимые документы и отправились свои права предъявлять на законное добро. Только все непросто оказалось. За годы отсутствия хозяев, все имущество национализировали. Дом стали использовать под контору, постройки, какие разобрали и растащили по дворам, какие зимой в печи сожгли для отопления. Инвентарь попросту разворовали односельчане. Большовы искать правду не решились, доказывать властям право на недвижимость – себе дороже. Махнул рукой Иван на женино наследство и вернулся не солоно хлебавши в Самару. Зато живой и здоровый.

На шестом году совместной жизни у Ивана с Надеждой появился на свет наследник. Мальчишку назвали, в честь много лет назад расстрелянного белыми офицерами деда, Василием. Появление в семье сына, осложнило жизнь супругам. Машеньку водили на день в многодетную семью, где за ней присматривала хозяйка. У родителей нареканий к воспитанию и содержанию ребенка не было и они для себя решили, что и Васеньку по обоюдному согласию, определят туда же.

Желание желанием, а правда жизни не всегда совпадает с нашими расчетами. Нянька отказалась ухаживать за младенцем, мотивируя это тем, что все дети подросли, и ей нет необходимости, все начинать сначала. Ситуация складывалась печальным образом. После родов, через три месяца, необходимо либо выходить на работу, либо увольняться и смотреть за детьми.

Из серьезного затруднения вывела женская солидарность и соседская дружба. Дело в том, что у соседей Константина и Галины комната, которых находилась напротив, росли два мальчишки – погодки. Старшему четыре года, младшему три. Столкнувшись с такой же проблемой, как Большовы, соседи вынуждены пристраивать сорванцов к чужой старушке. Бабулька, непонятного возраста, жила в соседнем подъезде. Полное отсутствие какого-либо содержания, заставило ее браться вообщем-то за непосильную работу.

Она досматривала маленьких детей. Старая женщина уже плохо видела и слышала, страдала частичным отсутствием памяти. Могла забыть закрыть окно или дверь, надеть на ребенка в холодную погоду теплую кофточку или носочки, а то и забывала покормить малышей. С питанием наблюдалась своя история. Бабушка никогда ничего не готовила. Она не скрывала от родителей, что столуется вместе с детьми, поэтому дабы накормить малышей, необходимо учесть дополнительный рот. Дети часто болели, что чрезвычайно расстраивало родителей. Найти няньку для двоих братьев за небольшие деньги очень сложно. Приходилось мириться с обстоятельствами.

Когда вопрос о присутствии Нади на работе встал ребром, Галина смущаясь, предложила обратиться с просьбой к начальнику цеха, чтобы он разрешил женщинам трудиться в разных бригадах, в разные смены. Пока одна работает в первую смену, другая, приглядывает за детьми, воспитательница идет во вторую смену, детей смотрит освободившаяся мама. Машенька уже большая девочка, поможет управиться с пацанами. Вариант устроил обе семьи. Мужчины тоже подключались к домашним делам и заботам.

Третьей семейной парой в квартире жили Петр и Ольга с двойней. Обеим девочкам исполнилось по семь лет, и они пошли в школу. С утра сестренки находились на занятиях, после обеда готовили уроки дома. Конечно, первоклашки уже не требовали значительного внимания, но контроль никогда не бывает лишним. Неизвестно сколь долго длилось бы это дружное жительство в коммунальной квартире, если в один из вечеров Константин таинственно не предложил Ивану прогуляться, покурить на улице, словом, поговорить.

Погода совсем не располагала к прогулкам. На улице уже стемнело. Моросил мелкий противный дождь. С реки дул холодный порывистый ветер, который пронизывал одежду и доставал до самых костей. Людей не было. Кому в голову взбредет без срочной необходимости выходить из дому, тем более гулять?

Иван не стал противиться предложению соседа, хотя честно говоря, не испытывал желания из тепла выходить на холод. Константина считал серьезным мужиком, понимал, что тот из-за ерунды на разговор не потянет. Значит, тема стоит того, не для любопытных ушей.

Оделись теплее и один за другим вышли во двор. Молча, не сговариваясь, направились к Волге. За дорогу не проронили ни слова. На берегу расположились на перевернутой лодке, подальше от случайных глаз. Вокруг темно и безлюдно, только на набережной реки, около будки сторожа лодочной станции, под порывами ветра, одиноко качается горящий фонарь. Вместе с ним качается единственное светлое пятно на берегу. Продолжительное молчание Кости начало раздражать Ивана.

– Кость, ты, что хотел то? Покурить могли бы на кухне, в крайнем случае, во дворе. Зачем поперлись в такую даль, по холоду? Что за «военная» тайна у тебя?

Сосед не обращал внимания на происходившее вокруг него, съежившись, прибывал в самом себе. Голос друга вернул в действительность. Он вздрогнул.

– Тайны, как таковой, вовсе нет. Просто не хочу, чтобы до времени, начали судачить. Сам знаешь, у нас по одному слову, враз, историю придумают. Наплетут – не разгребешь. Понимаешь, одному мне решиться сложно, а вдвоем мы бы эту идею обмозговали. Я тебя не первый год знаю, мужик надежный. Голова хорошо соображаешь. Смотрю, ты за своих горой, потому полагаюсь на тебя, как на самого себя. Бабы наши сдружились, считай, ребятишек не разделяют.

– Слушай, друг, я про нашу жизнь не хуже тебя знаю. Мне не надо рассказывать. В уважении признаваться тоже не надо. Говори, зачем позвал? В такую холодрыгу, нет желания друг другу слюни и сопли от умиления, вытирать, – оборвал Иван соседа.

Константин не обиделся на жесткое высказывание собеседника. Подбирая правильные слова, перешел к делу.

– Ты знаешь Михася из покрасочного цеха? Такой чернявый, высокий, чуть прихрамывает. На цыгана похож.

– Лично знать не знаю, но о ком говоришь, понимаю, – кивнул головой мужчина.

Эти слова заметно ободрили рассказчика. Стало понятно – они на одной волне.

– У Михася какой то родственник работает, как оно правильно называется, не знаю, толи в комитете, толи в отделе каком партийном, короче, там, где желающие на разные стройки вербуются.

Константин нервно вытащил из кармана пальто пачку папирос. Протянул Ивану, предлагая закурить. Тот достал «свои». Закурили.

– Что, ты, в самом деле, кота за хвост тянешь. Причем здесь Михась? Говори прямо, – нервничал, подмерзающий на ветру сосед.

– Михась говорит, что пришла толи бумага какая, толи разнарядка, по которой желающим предлагают поехать на строительство завода.

– Ну, ты, удивил. На политинформациях, почитай, каждую неделю призывают молодежь на комсомольские стройки двинуть. Знай, выбирай, куда душе угодно, – саркастически заметил мужчина.

– Так то оно так, – согласился Костя, – Только завод тот будут строить на юге, на берегу моря.

– Юг большой. Где конкретно? В каком месте? В Астрахани? Или Ростове? – попытался уточнить Иван.

– Где-то совсем на юге. Вроде на Кавказе. На берегу теплого моря.

– У моря название есть?

– Каспийское называется. В том месте, где завод будут строить, еще совсем ничего нет. Строить начнут прямо с нуля. Завод возведут огромный. Будут выпускать всякие приборы для кораблей, катеров, морских и речных. Людям много жилья построят, детские сады, школы, магазины. Город будет красивый, современный, люди в нем счастливо заживут. Город настоящим коммунистическим станет. Конечно не сразу, потом, когда время победы коммунизма придет. Сейчас туда требуются рабочие со строительными специальностями, каменщики, плотники, маляры и прочие. Потом потребуются разные другие специалисты, для работы уже на самом заводе. Будут желающих бесплатно переучивать на разных курсах, – разошелся Константин.