На женихов в России уже который год дефицит. Сначала, Первая мировая война призвала мужчин в ряды защитников отечества, там и похоронила на полях сражений. Потом революция рука об руку с Гражданской войной у мужиков жизни отняли. Много ли их вернулось из мясорубок кровавых? Раскулачивания, репрессии тоже поучаствовали в уничтожении мужского начала в стране. Вот и поковыряйся тут, рассуждай на тему, кто хорош, кто плох. Не ровен час, без мужа останешься. Надюшке к этому времени уже двадцать лет исполнилось, для замужества возраст солидный.

Через месяц после знакомства Иван дал понять о своих намерениях жениться на девушке. Начал неумело, издалека, что, мол, на дворе зима, холодно по свиданкам бегать, хорошо бы вместе в тепле вечера коротать, под одной крышей жить. Надя сразу смекнула, к чему дружок клонит.

– Хорошо то оно, конечно, хорошо. Вдвоем всегда лучше, чем одному. Только сожительницей никому не буду.

– А кто говорит о сожительстве? – удивился Иван

– Так ты меня замуж зовешь, что ли? – напрямую спросила девушка.

– Зову. Пошли, распишемся, и будем жить вместе, – кивнул головой жених.

– Я согласная. Ты парень хороший, добрый. Обижать не будешь? – уже после положительного ответа на предложение соискателя руки и сердца, поинтересовалась невеста.

– Не буду. Да и за что тебя обижать? Ты же вон какая!

– Какая?

– Самая хорошая, заботливая. Варежки и носки сама связала и подарила. Я тоже для тебя все сделаю.

Так просто решили свою судьбу Иван и Надежда. Свадьбу не устраивали. Его родня далеко, у нее близких и вовсе нет, а чужих людей кормить поить уж больно накладно. Ради такого случая, в виде исключения, молодоженам на фабрике, в общежитии, выделили малюсенькую комнатушку, которую, скорее, можно назвать чуланчиком размерами два метра на два, без окошек, с тусклой лампочкой под потолком.

Из мебели на первой совместной жилплощади, супруги смогли разместить только железную скрипучую кровать с продавленной сеткой и узкую тумбочку из фанеры. К концу того же года в молодом семействе родилась дочка, которую назвали в честь матери Надежды, Марией.

Женщина после рождения ребенка почти сразу вышла на работу. Матери сидеть дома с малолетними детьми, было не принято, всегда грозила опасность увольнения. Надя очень боялась потерять рабочее место. Во-первых: у мужа работа сезонная. Безусловно, за лето он прилично зарабатывал. Постоянно отсутствовал дома пока Волга не станет. Зато в межсезонье и зимой в кошельке чаще было пусто, чем густо.

У нее на фабрике зарплата стабильная и талоны на питанье бесплатные дают. Сама обед не ела, старалась дочке отнести. Суп на мясном бульоне сварен, да котлета тоже мясом пахнет. В обеденный перерыв успевала бегом еду ребенку отнести, благо рядом. На ходу кусок хлеба пожует и опят за работу.

Чтобы выйти на работу, пришлось малышку пристроить в знакомую семью. Так многие делали. Детских садов не было. Родители между собой договаривались, кто детей смотреть будет. Каждая пара за своего ребенка платила и питанием обеспечивала. Попробуй, всех накормить. В семье, куда отдавали Машу на день, своих ребятишек пятеро мал, мала, меньше. Какая уж тут работа у хозяйки? Чтобы сводить концы с концами, она брала для догляда еще троих чужих, за умеренную плату.

После рождения первенца, Иван отработал на буксире только одну навигацию, уволился с приходом осени. Пока холостым жил, романтика путешествий устраивала, кормил исключительно только себя. Дома никто не ждал, заботиться не о ком. После женитьбы все изменилось. Проявилась, заложенная в генах, ответственность. Рассудил для себя, что нельзя по пол года случайной копейкой обходиться, семью круглый год достойно должно содержать.

Попрощался с командой. Мужики поняли без лишних объяснений. Накрыл отвальную, попрощался. Пошел на фабрику, где жена работала. Пригодилось умение разбираться в механизмах. Не зря Матвей время тратил на паренька, обучая устройству двигателя. Ни один день раз они вместе ходовую часть буксира разбирали и собирали. Знания, полученные на буксире, пошли впрок. Устроился Иван на фабрику ремонтником. Новую профессию освоил быстро.

Пять лет счастливого брака пролетели, как одно мгновение. Несмотря на голодные и тяжелые времена, не только для Большовых, но и для всей страны в целом, они умели радоваться тому немногому, что давала совместная жизнь. Подросла маленькая Мария. Нянька отзывалась о ней, как о послушной, покладистой девочке, несколько грустной и задумчивой.

Большовы из клетушки – чуланчика перебрались в комнату в коммуналке. В случаях, когда на предприятии работали оба супруга, возможностей улучшить жилищные условия становилось больше. Коммуналка состояла из трех изолированных комнат в доме довольно старой постройки. В прежние времена квартира сдавалась в аренду.

Проживала в ней, как правило, одна семья с доходом средней руки. После революции недвижимость национализировали и передали в собственность ткацкой фабрике, где работали супруги. Поэтому соседями по квартире стали работники все той же фабрики. Все друг друга знали по работе. Комнаты имели приблизительно одинаковую площадь, что в значительной степени способствовало отсутствию разного рода претензий.

Дети росли во всех трех семьях. Непритязательные к жизненным условиям, Большовы ладили с соседями. Детский крик стоял в общем коридоре целыми днями, время, от времени перемещаясь то в одну комнату, то в другую, то в общую кухню. Дети дрались и мирились, никто не обращал внимания на эту чехарду. По вечерам женщины на кухне готовили поесть.

Перемывали косточки бригадирам и женщинам из бригады, начальникам цехов. Сетовали на отсутствие продуктов и высокие цены на рынке. Обсуждали свои заботы и проблемы. Здесь, на кухне, делились хорошим, и плохим. Многие вспоминают коммуналку, как общий дом, одну семью, которая жила общими праздниками, общими буднями. Часто соседи по квартире становились самыми близкими людьми. У всех имелись родственники, но они где-то там, докричишься ли им в случае беды? Еще вопрос. А эти, вот они за стеной, всегда рядом.

Мужики собирались своим, отдельным коллективом, в коридоре, благо ширина коридора позволяла подобные посиделки. Пристраивались на сундуке и около него. Старинный, обитый резными железными лентами, он остался от прежних постояльцев. Сначала его пытались выбросить, но эта затея оказалась абсолютно провальной.

Сундук невозможно даже сдвинуть с места, несмотря на то, что пустой. Со временем заполнили разным барахлом и оставили стоять на прежнем месте. Потом поняли его полезность, много функциональность, перестали раздражаться. Вот на этом легендарном сундуке, по мере возможностей, собиралась сильная половина квартиры для игры в домино. Проще говоря, мужики азартно забивали «козла». Так и жили. Дети носились по жилплощади сами по себе, женщины, занятые домашними делами, сами по себе, мужики, отдыхали от работы, сами по себе. В тоже время, вроде, как все вместе. Телевизоров то не было.

За прошедшие годы Иван с Надеждой дважды навещали родственников мужа. Всякий раз встречали их радушно. Надежду признали сразу. Да, и как не признать, когда дочурка растет. В деревне многое изменилось. Из-за голода, люди побросали дома и подались в город. Заметно расширилось кладбище. Кого белые убили, кого красные, кто сам от голода или болезни умер.

Гости тоже не с пустыми руками приехали. Пусть и небольшой подарочек, но привезли всем, уважили родню. Приезжали не надолго, в городе работа, дела. Их понимали. Всем приятно, когда семья воссоединяется, тем более, что считали Ивана сгинувшим в круговерти суетной действительности. А тут надо же! Работает на фабрике, жилье имеет в городе, жена завидная, девчушка растет. Все сложилось удачно, лучше, чем у кого-либо из родни. Вот тебе и Ванек!

Иван оставил адрес, по которому проживал в Самаре, родным и друзьям. Зачастили к нему гости. Один он в городе обосновался. У кого больше остановишься? Приезжали из деревни кто на ярмарку, прикупить необходимого товара. Кто по делам, кто просто по городу походить, на горожан и городскую жизнь поглядеть. Были и такие, которые на «разведку» прибывали. Ходили, узнавали о работе, о проживании, о ценах на продукты и одежду. Потом уезжали с концами, не решались с насиженных мест подняться.