(Август, 2017) М.К Остался только дух. Плоть истончала. Казалось, дунь – не станет. И не стало. Бог свидеться привёл в последний раз Нам незадолго до его кончины. Физически – почти уже угас: Худой, прозрачный и неизлечимый Приветствовал движением руки Вошедших. Озарили огоньки Глаза его, под пепла лёгким слоем Небытия, вползающего в дом Что разрушался, слушался с трудом Ждал встречи с окончательным покоем. Похожий на библейского пророка У своего последнего порога Который он почти переступил Глядел на нас, сквозь нас – в такие дали Что различимы нам с тобой – едва ли Куда он медленно, величественно плыл. И на преображение – уплыл (Август, 2017) «Летят перелётные гуси…» Летят перелётные гуси Под ветра октябрьского вой Над всей проосененной Русью Над Вологдой, Псковом, Москвой Их видят Великие Луки В Тарусе им машет вослед Маруся-бабуся и внуки Маруси той – бабка и дед Летит с ними ангел гусиный И оберегает их строй Все связаны целью единой Все спаяны общей судьбой Как будто осенние стрелы Из множества луков зимы Летят и летят за пределы В которых останемся мы «Тихим осенним солнечным днём…» Тихим осенним солнечным днём Мозг, словно радио, ловит волну: – «Сокол, я Чайка, я Чайка, приём… – Чайка, я Сокол! – Ты как? – Я в плену. Пора выбираться из плена Разного хлама и тлена. – В комнате дымно, хоть вешай топор Надо собраться и выйти во двор И прогуляться по парку. – Холодно? – Нет, но не жарко. – Что там за музыка? – Это квартет Ангелов, кажется… – видишь их? – Нет, Только лишь слышу, покуда… – Здорово!? – Здорово! Чудо! – Завтра зарядит дождик опять Выведи тело своё погулять Дома сидеть-то – не дело Пусть прогуляется тело. Ну, уж и ты заодно – вместе с ним… – Этим единым и этим моим, Тем, что с рождения было дано? Ладно, пройдусь, заодно Этому телу-то под пятьдесят Эко, смешно как суставы скрипят Да и не только суставы И не спасут костоправы. Раньше-то – меньше с ним было хлопот Поизносилось за время – и вот Чуть-что – и ловит простуду – Шарф не забудь! – Не забуду. Прекрасный день Ноябрь на носу А в парке тихо, что в твоём лесу Качается синица на весу На ветке тонкой Ни облачка, ни даже ветерка Внезапный скрип звучит, как взвод курка Смех ангела за ним – как смех ребёнка И вздрогну я, и обернусь на миг И дальше двинусь, вздёрнув воротник. Гуляй, гуляй, дыши, дыши, дыши Недолго, может, сказка будет длиться Исчезнет всё, как с ветки той синица Под шум машин Игорю Лунёву …а куда шагает леди, торопливо и с боязнью Вся в таком помятом платье, в белом венчике из роз Прям по наледи осенней, прям по лужам, прям по грязи Будто вся она в болезни до корней своих волос Огненно – представьте – рыжих, иногда – и красных, даже Мокрых, вьющихся, горящих, словно пламя на ветру? Дождь пойдёт – и красок неба макияж привычно смажет Что за леди там шагает по осеннему ковру? Зарисовка А за окном всё тот же дивный вид Сквозь толщу осени зима уже маячит С утра церковный колокол звенит Ребёнок плачет А маменька рычит ему: «молчи…» И за руку волочит за собою Спеша куда-то. Тучи небо кроют И воздух, с дымом смешанный, горчит О чём, бишь, я? – Да, в общем – ни о чём. Вдохнул – и выдохнул, едва пожав плечом. «День короток, а небо в низких тучах…» День короток, а небо в низких тучах Напоминает мокрый серый мел И давит сверху сумраком ползучим «Куда всё катится?» – спроси – скажу – «К зиме». К зиме все катится, чем дальше – тем быстрее, Всё ближе снегопады, холода, А в наших-то, мой друг, гипербореях И батареи греют – не всегда. Вот потому и птицы средь разрухи Галдят отчаянно: «To be or not to be» — Вороны, как процентщицы-старухи, Студенты-разночинцы – воробьи И прочие – сигналя, семафоря О неизбежном, подступившем к нам Что состоит из холода и горя, Из радости и счастья – пополам. «Из пункта «а» до далёкого «б»…» Из пункта «а» до далёкого «б» Едет Овидий в воловьей упряжке Горько вздыхает в арбе о судьбе Всё повторяя: «Грехи мои тяжкие Вот привелось мне стать жертвой интриг Надвое жизнь моя нынче расколота Сколько бы я ещё выпустил книг Каждое слово в них чистое золото Было бы – дальше – пиши не пиши Меж солдатнёй и шальными матросами Кто тут прочтёт мои вирши в глуши?! – Жадные скифы с очами раскосыми»? Он заблудился в чужих голосах Бредя в дороге о Риме любимом Вечер. Сломалась арба. В небесах — Крупные звёзды. А степь пахнет дымом Как себе саван ты сам ни готовь Как ни давись от обиды ты – всё же Ночью стихи возвращаются вновь Рим с них сползает, как старая кожа |
