Андрей Таюшев Обходчик Андрей Таюшев родился в 1968 году в Саратове. В настоящее время живёт в Вологде. По образованию – историк, по роду деятельности – сочинитель. Автор книги «Об Пушкина», вышедшей в Вологде в 2015 году, в рамках проекта «Том Писателей». Книга издана при поддержке Дмитрия Федотова © Таюшев А., 2018 Летнее Ночью жара спадает и воздух становится свеж Соловьи заливаются, или кто там ещё? – Промеж Новой густой листвы. Пения водопад. Июнь наступил десять минут назад. На рояле в четыре руки, в восемь рук, в сорок восемь рук Ночь играет. Растёт, нарастает звук. «Июльский жар, июльский зной…» Июльский жар, июльский зной Не остывает и в ночи Гроза проходит стороной Далёкий гром во тьме ворчит Ворчит, урчит, кричит, мычит Копытами стучит Горячим воздухом дыша Скрипит, как мельница, душа И мелет жизнь на порошок И мне нехорошо В духовке, в печке, в западне На дне, на дне, на дне А ветер летний густ, как мёд Но вот опять знакомое: Порхает, ножкой ножку бьёт Смешное насекомое Тяжёлый сон, как стрекоза Садится на глаза «Внезапно завыла собака…» Внезапно завыла собака Ночную взорвав тишину На что она воет из мрака? На полную, может, луну? А может быть, помер там кто-то Иль скоро, до завтра, умрёт? Какая собаке забота В тоске голосить у ворот? Оплакивать что-то такое Понятное только лишь ей Лишать меня сна и покоя И мучить себя и людей Таинственным воем и плачем Взрывая июньскую тишь? Гадаешь: что плач этот значит? И слух напрягая – не спишь. «И не светло и не темно…» И не светло и не темно… Ботинки жмут, тесна рубаха И уклониться не дано От наступающего страха Да и не страха – что нам страх? — А от тоски, грызущей печень. Дыши ровней, считай до ста — Глядишь – пройдёт и станет легче. А коль не станет – ну так что ж? — Переживёшь. Переживёшь, когда-нибудь И как-нибудь, и всё такое… Но что-то больно давит грудь Лишая воли и покоя Посмотришь в зеркало с утра И если хорошо вглядеться — Зияет чёрная дыра Там где когда-то было сердце. Увидел? – То-то и оно Там не светло и не темно «Приснилось, что я в Америке…»
Приснилось, что я в Америке. Не сказать, чтобы я был рад. Ни денег, ни телефона, чужая страна, и вот Ставлю цель – отыскать игровой автомат И бесплатные фишки. Новичкам, говорят, везёт. Даже воздух враждебен – какой-то не мой, не наш. Я тут нужен не больше, чем драной козе – баян Всюду кактусы, пальмы, вдали – распрекрасный пляж За которым вздымается океан Серый, вовсе не тихий. Попробуй в него войти — Унесёт, словно щепку, а дальше – акулам в пасть Страшно грудятся волны, и ветер в ушах гудит И душа летит в пропасть, готовясь навек пропасть. Вот и тот автомат халявный. Готовлюсь услышать звон Золотых монет, золотых монет, золотых монет. Но в последний миг оборвался сон, оборвался сон Эхо сна отлетает, поглощает его рассвет. Памяти деда Владимира Я так и не увидел деда По невезению и лени И он остался мне неведом Теперь – пишу стихотворение Несовпаденье континентов И даже больше – полушарий Он был из техинтеллигентов А я, пардон – гуманитарий У них там пальмы с океаном У нас мороз сейчас под тридцать И как ни странно, как ни странно А встреча ведь могла случиться — Но не случилась. Мне не дали Ни разу визу, что – не чудо И я не улетел в те дали Шварцнеггера и Голливуда Американского футбола Фастфуда, дивных автобанов Классического рокенрола И дуновений океана Я б расспросил его про Время Про все зарубки и заметки Как раньше жили, были кем и Как умирали наши предки Как в сорок первом с Украины Они в Саратов уезжали Теперь останутся руины От этой жизни – как мне жаль их! Теперь навечно эта дверь мне Закрылась, хлопнув перед носом И остаются лишь потери И нерешённые вопросы. «Август. Астрахань. Арбузы…» Август. Астрахань. Арбузы. Вобла. Волга. Всё течёт. То ли – мухи, то ли – музы Вертят дикий хоровод. А с гитарой парень Гриша Песню нам про «дрянь» поёт Я таких ещё не слышал (Восемьдесят третий год) Пляж. Наташа, с чёлкой рыжей Я немножечко влюблён Даже думаю, как вижу Что одна на миллион И метёт вдоль парапета Ветер пыльную листву Послезавтра финиш лета Мне – в Хабаровск, ей – в Москву Ничего уже ребята Не получится у нас Скоро ей идти в девятый Мне – в восьмой дурацкий класс Стоп, механик. Киноплёнка Та, что вертится в душе Рвётся, рвётся там, где тонко И кончается уже. |
