– Здравствуйте! Вон, за тем столиком, – показал взглядом Файзуллин.

Девушка, улыбнулась. Слегка поклонилась. Пошла вперёд, показывая гостю дорогу. В это время во дворе появилась миловидная женщина, в обычном летнем платье до колен тёмно-голубого цвета.

– Здравствуйте Валерий Султанович! – сказала она. Это была владелица кафе – Бакальян Ляйсоне Аргиштовна.

– Здравствуй Ляйсоне дорогая.

– Нателлочка, Валерий Султанович наш редкий, но очень дорогой гость, – обратилась она к девушке официантке. Я тебе рассказывала почему. Запомни его. И если, вдруг, я буду, где то по делам, а Валерий Султанович придет к нам. Накормить его по высшему разряду. – Сказала Ляйсоне. Её лёгкий акцент придавал особенность голосу.

Девушка с интересом слушала хозяйку, переводя взгляд с Ляйсоне на Файзуллина.

– Ну, что ты. Не стоит так беспокоить девочку. Я редко кушаю вне дома. Если только по делам встречаюсь со своими коллегами в таких местах. Сегодня, кстати, такой день, – сказал Файзуллин.

– Ничего, ничего. Таких людей нужно знать в любом случае. Наши покровители, наши друзья, а друзья – это главная опора в жизни.

– Спасибо! Но давай к делу, – сказал Файзуллин. – Сейчас должен Валерий Сагитович подъехать. Приготовь нам, что ни будь на свой вкус.

– О! Такого гостя ждём! – сказала Ляйсоне. – Я табличку «спец обслуживание» повешу.

– Не надо, – сказал Файзуллин.

– Правильно говоришь Валерий Султановичь, – прозвучал голос от входа во двор в кафе. Файзуллин с Ляйсоне одновременно повернулись на голос.

Глава 16.

Убаюканный гипнотически-оздоровительным рассказом, Феликс дремал. Тело его обретало силу и здоровье. Для него это воздействие было загадочно и не понятно. Мучительные боли, сопровождавшие его несколько месяцев, прошли. Это послужило усилителем блаженства. Того блаженства которое он не ощутил бы с такой остротой будь он здоров перед этим.

Тот рассказ, который он слушал, был не полный. Были события, которые стоит описать. Они не такие важные, но узнав о них легче понять будущую историю. А было вот, что.

Айтуган с того памятного знакомства с лесным озером, стал приходить сюда каждый день. И выглядеть он стал гораздо лучше. Небритость его прошла в тот же вечер. Конечно же, не по волшебству, а при помощи самого обыкновенного бритвенного станка. Одеваться он стал хоть и не в новое, но в чистое. Даже зубы его стали белее. Конечно же, тоже не по волшебству, а скорее всего от зубной пасты.

Ну а если взглянуть на его подопечных – тех самых буренок и овечек, так они выглядели упитанней, благородней, и даже воспитанней. Да, да именно воспитанней. Потому как коровы выглядели, и какое выражение лица у них было (сказать выражение морды, считалось бы оскорблением), демонстрировало их богатый внутренний мир. Богатый внутренний мир, это конечно на любителя, а вот то, что удои возросли, и молоко стало жирнее, хозяюшки заметили сразу. Шерсть у овечек тоже заметно изменилась. Тонкорунных в этих краях никогда не видели, но учитель географии местной школы со всей своей авторитетностью заявил, что это именно они.

Этот учитель, благодаря своему пытливому уму, заинтересовался гиротерапией – лечением при помощи пиявок. И вот этот исследователь в дни летних каникул, появился на берегу озера.

Смастерил сачок из чулка, который уступила ему жена. На такие жертвы, она согласилась не сразу. Перед этим он показал статью из интернета, о пользе аптечных пиявок. Словами: «На этом можно заработать кучу денег!» – закончил он свои уговоры, и жена сдалась. С условием, что он возместит ее чулочные потери.

Феликс как на приёме у Фрейда, полулёжа на своём троне, слушал голос.

– Однажды, как часто это бывает в приключенческих историях, на берег из таежной чащи, вышел странный человек. Одет он был профессионально для вылазки в диких местах. – Приятный успокаивающий голос, продолжал удивительный рассказ. – Но, для бывалого, кожа его лица была не такой загорелой и обветренной. Одежда хоть и уместная, была на нем как наряд Пьеро – не по размеру. Был он бодр и озирался с любопытством. Из снаряжения при нём был брезентовый рюкзак и странного вида сачок. Никакого другого оружия при нем не было. И это успокаивало.

Что же сделал, этот бодрый пришелец? Выйдя из таежной глубинки с сачком наперевес. Постоял немного на берегу лесного озера. Вдохнул полной грудью. В блаженстве потянул руки в разные стороны зажмурив глаза. Потом, стянул с себя кеды и закатал штаны выше колен!

– В дальнейшем я узнал – продолжал голос – что зовут его Евгений Рамилевич. И пришёл он сюда для ловли пиявок!

Надеясь не заходить слишком глубоко, приступил к делу. Ловлей пиявок он раньше не промышлял. В этом промысле пробовал он себя впервые, было видно сразу. То как он разводил руками камыши вдоль берега. Как он щурил близорукие глаза от ласкового солнца. Все выдавало в нем дилетанта.

«Да, работа предстоит не простая» – подумалось Евгению Рамилевичу, так его звали. А по роду занятий он был учителем географии. Это был тот самый учитель, о котором, я тебе рассказывал. Кстати, жил он раньше в Уфе.

Глава 17.

Как многие учителя в деревне Евгений Рамилевич был не местным. Он был приезжим из Уфы, крупного города, столицы Башкирии. Получил образование в педагогическом университете. Этот университет один из интеллектуальных центров его родной Уфы. По окончании его, он решил осветить своими знаниями тьму периферии, то есть окраины страны. Далеко ехать ни к чему. Тьмы хватало и рядом. Выбрал для трудов своих глубинку своей же Республики Башкортостан.

Учился он так, что многие профессора побаивались читать лекции, если узнавали о присутствии Евгения Рамилевича Смартова в аудитории. Его знания и пытливый неординарный ум заставлял их готовиться к лекциям так, как студентке первокурснице к первому зачёту. Он не просто задавал сложные вопросы, но и ненавязчиво поправлял возникающие неточности лектора. Это не красило его среди педагогов. Не было таких преподавателей, которым бы понравилось, когда такими выходками ставилась под сомнение их компетентность.

Евгений не стремился уязвить своих учителей. И не было в его поступках мыслей выпятить свою эрудицию и энциклопедические знания. Так шутила над ним и окружающими природная наивность и простота, неконтролируемая Евгением. Его знания выскакивали из него как бобы из перезревшего стручка. Не успел подставить ладонь, и они рассыпаются на землю. Эти бобы больно били по самолюбию преподавателей.

Через мгновение, после неучтивой поправки на публике, либо не менее неучтивого сложного вопроса для лектора, он понимал свою оплошность. Но слово не воробей – вылетело, не поймаешь. Авторитетный лектор редко мог выйти из трудной ситуации без ущерба для своей репутации. По этой простой причине ни у кого из ректората не возникало желания предложить ему аспирантуру. Не хватало оказаться в дальнейшем вместе бок о бок в качестве сотрудника. О, та нескрываемая радость учителей, после озвученного им желания, освещать тьму на окраине родины. Такого ликования и душевного успокоения, педагогический состав института, не испытывал давно. Даже после указа президента страны о повышении зарплат учителям, радость была скромнее.

Глава18.

– Подожди-ка, откуда тебе известно, что он из Уфы? – спросил Феликс. И открыв глаза сам себе удивился. Он не понял, как начал разговор с голосом. Даже слегка вздрогнул, удивившись этому. Голос же ответил, как ни в чем не бывало.

– Откуда? Все просто, я в тот день, цапнула его за ногу, – ответил голос.

– И, что? – сказал Феликс. Он спрашивал, а сам не верил в беседу. Не понимал. Как это он в здравом уме и твёрдой памяти, сидит тут один и разговаривает вслух непонятно с кем. Может это сон.

– Объяснить? – не замедлил с ответом загадочный голос.

– Ну конечно! – сказал Феликс, чувствуя удивление и радость. В тот же миг, в его голове, мелькнула мысль: «Это не сон».

– Ну, люди, вы даёте! Как сложные химические процессы в вашем мозгу соседствуют с непониманием простых вещей? У вас безмерное материальное богатство соседствует с нищетой, а глупость соседствует с гениальностью, – ответил голос, и продолжил.