– Все, что мне стало известно об учителе, передалось через его кровь. Так я получаю информацию. Если бы мне пришлось присосаться к корове, то я узнал бы не только химический состав молока, но и все ее мысли о пастухе Айтугане и его жучке Гарри.

– Пиявка! Вот кто говорит со мной, – подумалось Феликсу. – Та самая, которую я взял в лаборатории у Карины. О ней она меня предупреждала, что бы я, не переборщил со временем процедуры. Кажется, я переборщил.

– Ну, ты и тугодум! – прозвучало в ответ, в закоулках серых извилин головы. Голос звучал внутри.

– Погоди. Ты и мои мысли читаешь?

– Для меня понятна как обычная речь, так и внутренняя, – ответил голос.

– Непривычно разговаривать с таким собеседником. Тем более, невидимым.

– Ну, если хочешь посмотреть на меня, то я тут. Посмотри в стаканчик.

Феликс заглянул в стаканчик из под сметаны. Там лениво шевелясь, лежала пиявка. Стала она крупнее прежнего.

– Так значит, это правда ты? – сказал Феликс.

– Да! Это я.

– Такая жирная стала, на моих харчах, – сказал Феликс.

– Если ты пытаешься меня дразнить, – ответил голос в голове, – то бесполезно, я не понимаю этих тонкостей. – Услышал в ответ Феликс.

– Слушай, а как тебя зовут? Как мне к тебе обращаться? – спросил Феликс.

– Триста шестьдесят пять, – прозвучал ответ.

– Не понял! – сказал Феликс.

– Это имя – триста шестьдесят пять. Так оно звучит, на вашем языке, – услышал голос Феликс.

– Какое то имя странное. И не запомнить его, – сказал Феликс.

Возникла пауза.

– Давай я тебя, лучше, буду звать как-нибудь по-другому, – предложил Феликс, всё ещё не веря в происходящее. В эту странную беседу с пиявкой.

– Эй, триста шестьдесят пятый ты ещё здесь? – проговорил Феликс громче!

– Да здесь я здесь, не ори! Услышит, кто ни будь, как ты сам с собой разговариваешь! Будет весело! – пиявкин голос звучал недовольно.

– Оп-па, стоп-па, и то, правда, – Феликс машинально огляделся, забыв, что он у себя дома, и посторонних здесь не может быть. Закончив оглядываться, он спросил – А что хотя бы значит это триста шестьдесят пять?

– Триста шестьдесят пять – это количество дней потраченных на создание меня! То есть весь проект длился триста шестьдесят пять дней, – пояснил голос.

Феликс переваривал услышанное.

– Так ты создана искусственно? – сказал Феликс.

– Да. Правда, мои создатели ждали другой результат. А давать имена у них принято по количеству дней потраченных на синтез.

Воцарилась тишина.

– М-да-а! – наконец сказал Феликс. – Развитая фантазия у твоих создателей. По такому принципу если людям давать имена, то мы, чаще были бы тезками. Я представляю: Двестисемдесятпятин Двестисемдесятшесть Двестисемдесятвосьмеевич. (фамилия, имя, отчество). Чушь какая-то!

– А почему двести семьдесят пять? – пришло время задавать вопросы голосу.

– Что, не догадалась, чудо синтетическое, – сказал Феликс. И пояснил, – двести семьдесят пять – это количество дней. В среднем время беременности. Ну, по твоему принципу, время синтезирования человека.

– Все понял. Один-один, – сказала пиявка.

– И все-таки, как насчет другого имени. Давай назову тебя Электроника? Понимаешь, это имя тебе больше подойдёт, – сказал Феликс.

– Не знаю, пока не готова, сначала назвали триста шестьдесят пятым, а тут р-раз и «Электроника» какая то.

– Да не какая то, а героиня, – сказал Феликс.

Феликс не зная, что говорить похлопывал неясный ритм ладошками по коленям. Тишину нарушила пиявка.

– Героиня говоришь?– голос звучал, как-бы обдумывая предложение Феликса. – Героиня это та, ради которой, люди, сидя за праздничным столом, поднимают бокалы и произносят тосты, славя поступки этого человека?

– Что-то в этом роде. Но я имел в виду другое. Говоря «героиня», я имел в виду, известного персонажа из фильма. Это кино про робота, прототипа настоящего, живого человека. Правда там персонаж мальчик, – сказал Феликс. – Я подумал, ты, получив порцию моей крови, стал таким же умным, как я. Ты же говорил, что через кровь становишься таким же, как владелец крови. Я так понял, что у тебя появились все мои навыки, знания, умения, опыт. Ну и прочее. Короче говоря прототип меня как «Электроник» прототип того мальчика – Сыроежкина.

– Все так, – Сказала пиявка, – но чисто в техническом плане, какие то тонкости приобретаются позже. – Судя твоей логике, меня тогда надо назвать Фелексинья.

– Не. Ну, это уж перебор. Тебе до меня далеко. Ты же, не человек, а так…

После этих слов, у Феликса мурашки побежали по телу.

– Как то холодно стало. Ты не замерзаешь? – сказал Феликс.

Встал и пошел проверять окна, закрыты ли? Все окна были закрыты.

Голос внутри молчал. Когда Феликс вернулся на кухню, он обратился к нему – На чем мы остановились?

– Ты не отвлекайся – ответил голос.

– Да, что-то прохладно стало, а, к стати, если чисто в техническом плане, ты холод. Жару. Щекотку и прочие воздействия чувствуешь.

– Чисто теоретически, – ответила пиявка.

– То есть, как??

– Как описание ощущений. – И немного помолчав, добавила – То, что ты сейчас испытал холод – это я у тебя вызвала. Голос прозвучал зловеще.

Глава19.

Феликсу стало не по себе. Не только от холода, но и от тона с каким заговорила пиявка.

– Не понял? – сказал Феликс.

– Что не понял?

– Чего это ты меня морозить вздумала?

– Ты меня задел, своим высокомерием. Мне показалось это моральным нападением. Я умею себя защитить.

– Я надеюсь, твое умение не выходит за рамки самозащиты? Не хотелось бы мне столкнуться с нападением на меня, во мне самом.

– Можешь успокоиться – этого не будет.

– Легко сказать, а как мне быть. Верить или нет?

– Слушай Гамлет – «быть или не быть», не беспокойся, я не агрессивная. Я создавалась в военном ведомстве, но хочу тебя успокоить. Меня забраковали как раз эти военные. И если у тебя проблемы с логикой я тебе помогу. Они вычеркивают из своего поля зрения тех, кто не принесет пользу в их делах. А какие дела у военных, ответь мне?

– Защищать, оберегать своих граждан от агрессии, – сказал Феликс.

– А агрессия возникает из космоса да?

– Ну, в том числе, – голос Феликса звучал не уверенно.

– Вот, ты наивный. Сколько за последнее столетие было нападений из космоса? – спросила пиявка.

– Слушай, что ты меня как мальчика какого-то поучаешь. Знаю я, что военные не только защита. Просто не задумываюсь над этим. Есть знаешь и другие житейские вопросы. Не до этого.

– Вот-вот, «не до этого». Смогли все-таки отвлечь вас эти силы от глобальных вопросов.

– Какие силы? – спросил Феликс.

– Силы, которые затянули обывателя в мир достатка, удобства и других благ. Как ослик, тянущийся за морковкой, подвешенной на удочке перед его мордочкой, тянет огромную арбу в сторону, куда направит возница. Вот эта морковка и отвлекает. – сказала пиявка.

– Ну, ты и философ! – грустно усмехнулся Феликс.

– Может и так… Продолжаю. Войны это не только защита рубежей, но и утоление амбиционных идей правителей, политиков – этих шахматистов играющих в глобальные шахматы. Они полагают, что им виднее, что нужнее. Как я рада, что есть еще люди на земле, как гринписовцы или антиглобалисты, какие ни будь. Только благодаря им обыватели имеют возможность встрепенуться. Очнуться от гипноза повседневности.

Те идеи которые не переставая внушают вам в головы объясняя праведность того или иного военного вторжения. Неисчерпаемым потоком эти идеи выливаются вам с экранов ТВ и звучат по радио. Многие знают в вашей стране, что во время президентства Линдона Джонсона в США, началась война во Вьетнаме. Но многие ли знают, что в ней участвовали военные СССР. Естественно с противоположного лагеря. Вечное противостояния коммунистической идеи и капитализма. Это противостояние можно назвать фундаментальным, а сколько еще существует других выдумок, адепты которых добиваются права вывести свои учения на первый план!!!