Уже 30 июля вышедшие с Мисула вражеские эсминцы обрушились на архипелаг Каи. Лейтенант Иеронимус с остатками своих людей отступил в джунгли и повёл партизанскую войну. Впоследствии, он был схвачен и казнён в японском концлагере в Бату Мерах. Лишь молуккскому капралу Джареду Малавуа, вместе с несколькими солдатами, удалось бежать на парусном рыбацком судёнышке в Австралию.

В тот же день пришла очередь островов Ару. Тамошний гарнизон вообще сдался без боя. А вот Юлиус Тахеа не стал пассивно ждать незавидной участи. Правильно определив, что единственное удобное для высадки место находится в районе длинного пятидесятиметрового пирса, он распорядился заблаговременно устроить вокруг его основания огневые позиции. И вскоре пять искусно замаскированных окопчиков были отрыты в разных точках прихотливо изгибающейся береговой линии.

Получил отряд Тахеи и неожиданное подкрепление. 26 июля на остров прибыли бежавшие с оккупированного японцами Тимора два австралийца – сержант Фриман и рядовой Лилея. Им, конечно, были рады, однако сержант рассчитывал на нечто более существенное. На его соответствующий радиозапрос командование KNIL ответило, что свободных войск у них в наличии нет, но они постараются обратиться за помощью к австралийской армии. На том и порешили.

Около половины четвертого утра 30 июля 1942 года сержанта Тахею разбудил часовой, сообщивший, что с берега слышен шум машин входящего в бухту судна. «Наверное, это “Грифон”», – спросонья подумал амбоинец и, наспех умывшись и пригладив ладонью волосы, вышел из комнаты, на ходу застегивая гимнастерку. Как начальник гарнизона, он был обязан всегда быть при полном параде! Равно, как и встречать, и провожать все посещавшие гавань суда.

Однако на пирсе сержанта ждало неприятное открытие. Вместо ожидаемого моторного бота он во всё ещё густых тропических сумерках различил очертания двух становившихся на якорь японских эсминцев.

– Оба-на! – не сдержавшись, эмоционально воскликнул Тахеа. – Началось!

Не мешкая, он бросился назад и поднял тревогу. Если кто в отряде и испытывал волнение, то ничем это не выдавал. Каждый занимал места, согласно заранее расписанному плану. К примеру, телеграфиста Боссона вместе с двумя австралийцами сержант отправил на радиостанцию с приказом немедленно сообщить о появлении неприятеля. Застегнув под подбородком ремешок каски, спрыгнул в отрытый в белом коралловом песке окопчик и Саша. «Странное дело, – подумал он, снимая карабин с предохранителя, – дома, когда в военкомат бежали, всё боялись на войну не успеть. А в итоге – попали в самое пекло. Так и здесь. Думал, раз Нидерландская Индия капитулировала, то повоевать уже не придется. Выходит, ошибался».

Тем временем японские десантники погрузились в шлюпки и деловито погребли с двух сторон к пирсу. Высадившись на него, они построились в колонну по четыре и спокойно зашагали по направлению к берегу. На часах было около четырех. Подождав, пока стройные ряды японцев не приблизились к позициям его отряда на двести метров, сержант Тахеа коротко скомандовал:

– Огонь!!! – И прибавил уже неофициально: – Мочи их, ребята!

Тотчас загрохотали оба пулемета, немедленно поддержанные командирским «томпсоном», а также «шмайссерами», автоматическими и самозарядными винтовками и карабинами солдат и местных ополченцев. Нажимал на спусковой крючок и Саша, хладнокровно целясь в мечущиеся по пирсу человеческие фигурки. Японские десантники были попросту сметены плотной стеной огня в море. Немногие уцелевшие пытались отыскать хоть какое-то укрытие, но безуспешно. В течение двадцати минут все было кончено.

Однако долго праздновать первую победу голландцам не дали. Получив известия, о произошедшем на берегу побоище, капитаны неприятельских эсминцев развернули свои орудия и обрушили на пристань целый град снарядов калибром 120 миллиметров. Одновременно корабельные прожекторы, словно жадные пальцы, принялись шарить по окрестностям, в надежде нащупать позиции отряда Тахеи. Но окопы тех были хорошо замаскированы, поэтому основной артиллерийский удар пришелся по самому городку Саумлаки. Вместе с тем отнюдь не успокоившиеся японцы вновь снарядили шлюпки и попытались высадиться повторно. И вели себя при этом гораздо осмотрительнее.

– Что они делают? – встревоженно спросил Тахеа, силясь рассмотреть хоть что-нибудь на фосфоресцирующей поверхности моря. – Отсюда ни черта не видно!

– Похоже, пытаются причалить непосредственно к берегу и охватить нас с флангов! – отозвался возглавлявший местных ополченцев менадонезийский агент полиции второго класса Ренденган.

– Блин! Я так и знал! Передайте по цепи – пусть растянутся по берегу, сколько возможно. Если япошки сумеют нас окружить, то нам хана!

Вторую попытку высадки тоже отбили, благодаря отчаянной пальбе из всех имеющихся видов оружия. Однако наступал рассвет, и ситуация в скором времени грозила кардинальным образом измениться. Так оно и получилось. При дневном свете японские канониры быстро пристрелялись, и защитники острова начали нести первые потери. Саше опять повезло не получить ни единой царапины, хотя буквально в паре шагов от него и был насмерть сражен осколками яванский солдат первого класса Дасуки.

– Отходим! – в 6.20, оценив обстановку, прохрипел сержант. – Погеройствовали – и хватит! Против пушки с винтовкой не попрешь.

«Ага, – мысленно добавил Ли. – Я бы выразился точнее: “Против лома, нет приема!”»

– Встречаемся в условленном месте! – меж тем, продолжил Тахеа. – Я задержусь, чтобы сжечь оставшиеся запасы амуниции и бензина.

Подобно подлинному командиру, он не стал перекладывать ответственность на чужие плечи. И чуть было не попал в плен, когда уничтожал задуманное, но сумел отбиться от японцев из своего «Томпсона».

В месте сбора, на обочине петлявшей к гавани дороги, сержанта встретили лишь Саша и трое яванских солдат первого класса – Ранамедья, Вонгсодиномо и Мохаммед Саюти.

– Н-да, негусто, – подытожил сержант. – А где же остальные?

– Не знаем, – пожал плечами один из яванцев. – Или погибли, или отступили другими путями.

– Ладно, тогда идем к радиостанции. Может, встретим там кого. Да и оборудование надо уничтожить.

Однако и там никого не оказалось. Передатчик тоже был кем-то выведен из строя. Поразмыслив, Тахеа решил пересечь южную оконечность острова, чтобы выйти к расположенному на западном побережье поселку Верматанг. Он рассчитывал раздобыть там парусное рыбацкое судно для дальнейшего возвращения в Австралию. По пути, к своей великой радости, сержант и его люди встретили телеграфиста Боссона в компании двух австралийцев, и двух чиновников местной администрации – Ленарта и Алторфа. В Верматанг несколько пополнившийся маленький отряд прибыл уже после полуночи.

На следующий день, 31 июля, в поселок пришли ещё два яванских стрелка – Товикромо и Тамейс, назначенные первым и вторым номером при пулемете «Льюис». Свою «швейную машинку» они тоже притащили с собой.

– Ну, молодцы! – обнимая подчиненных, воскликнул Тахеа. – Хвалю за то, что не бросили вверенного оружия! А патроны к нему есть?

– Не-а! – беззаботно отозвался Тамейс. – Всё расстреляли!

– Так разберите и выбросьте в море, к чертовой матери! Нечего лишнюю тяжесть с собой таскать!

Что до судна, то такового в Верматанге не оказалось. Впрочем, по заверениям местных жителей, подходящее прау вполне можно было отыскать в расположенном севернее поселке Макатиан. Пришлось после полудня отправляться туда. Путь в Макатиан занял три дня. Прау в поселке действительно имелись, но маленькие, пригодные только для прибрежного плавания. Единственное, на что соглашались здешние рыбаки, так это отвезти сержанта и его товарищей в находящееся практически на северной оконечности острова селение Ватмасса. С тем же успехом. А именно – отрицательным.

Не обнаружив ничего подходящего в Ватмассе, отряд Тахеи разделился. Чиновник Ленарт вместе с остальными переправился на островок Барнусса, а сам командир 3 августа прибыл в Ларат, где у него наконец забрезжил лучик надежды. И было отчего! Местный глава – господин Лимахелу сообщил неугомонному амбоинцу поистине потрясающую новость.